— Ельцин подписал этот указ к моменту оглашения его по телевидению?
— То-то и оно, что нет, как выяснилось из дальнейшего. Но дело как раз в том, что все подумали, что он его подписал. И заварилась каша. Понимаете?
— Нетрудно понять. Своеобразный пробный шар, так сказать. Отследить реакцию общественности и уж потом подписать указ, но несколько иной, скорректированный. Мысль ясная. И фокус сработает наверняка. И как на это отреагировал Верховный Совет?
— Исключительно остро. Руслан Хасбулатов на совещании депутатов охарактеризовал указ Ельцина как «государственный переворот». И еще он сказал, что так как Борис Ельцин нарушил Конституцию, изменил клятве на верность народу, то должен быть немедленно отстранен от должности.
— А сам Ельцин что ж на это? — удивленно выдохнул Турецкий.
— Правительственные телефоны в «Белом доме» отключил.
— Эффектная реакция, что и говорить! А что силовики? Как отнеслась к этому армия?
— Она, слава Богу, стоит как бы в стороне. Вице-премьер Владимир Шумейко сказал журналистам, что никаких силовых мер Президент России не планирует. Это относится и к Дому Советов России. Там не будет отключаться электроэнергия й тепло. В свою очередь и лично министр обороны Павел Грачев заявил журналистам, что армия будет действовать и дальше в прежнем режиме и ни в какие активные действия она вступать не будет.
— Что ж, это разумно. Если уж возник такой кризис в верхах, то его лучше всего решать политическими средствами.
— Казалось бы, да, — улыбнулась Рита. — Однако к «Белому дому» сразу начали сходиться сторонники парламента. Первым флагом, поднятым у стен «Белого дома», стал традиционный российский монархический черно-желто-белый флаг. Более того, охране нижних этажей Дома Советов раздали автоматы. А политсовет Фронта национального спасения выступил с заявлением, в котором содержится призыв ко всему народу «организовать акции гражданского неповиновения, начать политические забастовки на предприятиях и в учреждениях».
— Идиотизм какой-то! Ведь это же путь к гражданской войне!
— Конечно. Не вы один это поняли сразу.
— А если даже я понял, то уж, наверное, и Ельцин тоже сообразил?
— За него я утверждать не берусь, а вот Горбачев, находившийся в этот момент в Италии, сразу решил сократить сроки своей девятидневной поездки и вернуться в Россию в связи с происходящими событиями. Горбачев, кстати, охарактеризовал действия Ельцина как «глупые и недемократичные».
— Нельзя отказать ему в смелости: спешно вернуться в Россию в такой момент! А что же тем временем бывший вице-президент? Руцкой что?
— А что Руцкой? Руцкой был тут же назначен Верховным Советом исполняющим обязанности Президента России. Да-да! Первый заместитель председателя ВС России Юрий Воронин официально заявил журналистам, что в должность Президента вступает Александр Руцкой.
— Быть не может! Но ведь это же откровенное двоевластие, путь к кровопролитию в масштабах страны!
— Не спорю. Более того, Руцкой позволил себе откровенно провоцирующие, дестабилизирующие обстановку заявления. Он призвал к решительным действиям и подчеркнул, что «банда, которая развалила государство, должна предстать перед судом». Руцкой считает, что «просто так эта клика не уйдет, потому что ей придется отвечать перед правосудием».
— Но как же это неразумно: загонять в угол такого человека, как Ельцин! Ведь он же сдачи даст, что называется, наотмашь!
— Так он и сделал. В «Белом доме» отключили свет, воду, отключили все телефоны, номера которых начинаются на «2» и на «9»…
— Городские телефоны?! Но ведь на «2» и «9» начинаются практически все телефонные номера центра города!
— Особые обстоятельства вынуждают к решительным мерам, — дипломатично заметила Рита.
— А армия? Она как реагировала на эту раскручивающуюся спираль конфликта?
— Весьма сдержанно реагировала, надо отдать ей должное. Грачев несколько раз утверждал, что армию следует оставить в покое и что армия попытается сделать все от нее зависящее, чтобы не допустить кровопролития.
— Только кровопролитие все же произошло, не так ли? И даже, наверное, кого-то уже убили или ранили?
— Ранили оперуполномоченного угрозыска, убили участкового инспектора. Очередь из автомата. На территории бензоколонки на Ленинградском проспекте, дом 43.
— Убийц разыскали?
— Где там! Нападавших было более десяти человек, подъехали к заправке на «УАЗе», одеты в защитные комбинезоны.
— ОМОН? Спецназ?
— Рядом никого из свидетелей не было… Кто знает? Макашов на себя ответственности за этот акт вандализма не взял, Баркашов тоже вроде открестился. Терехов, может быть?
— Юшенков что говорит по этому поводу? Ведь это бандиты из какого-нибудь национал-офицерского союза фашистского толка. Юшенков хорошо знает эту сволочь. Мог бы «наколку» следствию дать.
— Наверное. Ведется расследование, конечно. Но сейчас, насколько я понимаю, такой разброд и шатание в умах… В «Белом доме» регистрация членов чрезвычайного Съезда народных депутатов. В Москву стягиваются спецчасти и войска.
— Официально объявлено об этом?
— Вроде того. Для поддержания порядка. Одновременно с этим на проходящем у Дома Советов митинге формируется батальон защитников Верховного Совета й его сторонников. А по информации из «Белого дома» люди Ельцина ведут агитацию, приглашая депутатов на работу в правительство, обещая согласившимся квартиру в Москве. Видите как? И кнутом и пряником. Получается, что необходимое число делегатов для проведения съезда уже прибыло, но некоторые не хотят регистрироваться, ждут, что будет. Хотя в общем-то уже зарегистрировано 638 участников. Так что можно считать, что Съезд народных депутатов РФ начался. А в повестке дня один вопрос — о произошедшем 21 сентября государственном перевороте.
— Большое спасибо вам, Рита. Вы очень хорошо все мне изложили. Я надеюсь, что наше знакомство продолжится, — Турецкий кивнул Рите и направился к выходу: ему не терпелось теперь побеседовать с Грамовым.
— Пользуясь вашим приглашением, решил к вам зайти, — начал Турецкий, едва ли не ворвавшись в кабинет Грамова: — Это что же такое творится-то?
— А что творится? — испугался Грамов, но, увидев в руках у Турецкого сводки, вздохнул облегченно: — Ах, это! Серпентарий наш ты имеешь в виду…
— Но это же бардак, запределыцина! Ужас.
— Сгущаешь. Бульдоги дрались под ковром, и вдруг ковер прорвался… Их стало видно. Брось, не пыли. Неделя — съедят один другого, опять залезут под ковер…
— Я думаю, нам следует вмешаться!
— Нам — это кому? Мне? Мне не надо. Сержу? Тем более: кому война, а кому — мать родная. Его ребята, кстати, под видом переметнувшихся депутатов, пользуясь неразберихой, уже двадцать одну квартиру к рукам прибрали. Худо ли? Смешно-смешно, а полмиллиона долларов, считай, в кармане у Сержа. Что ж доброго царя Бориса не подрезать-то?
— Но это же преступление!
— Я тоже так считаю: преступление! Дарить квартиры, которые тебе не принадлежат. Так, слава Богу, Серж не дремлет… Теперь хоть десять-то квартир, как раз половина, достанутся кому положено: старикам, очередникам да ветеранам. За этим лично прослежу, не бойся…
— Я не о том, нам следует вмешаться, говорю!
— Так Серж и вмешивается, я же объясняю!
— Я говорю: вообще!
— Ах вот, вообще… А вы в «вообще» еще не вникли, Александр Борисович. Вот, кстати, о вмешательстве… Кого нам нужно «защищать», как говорится? Я, например, понятия не имею.
— Конечно, Ельцина!
— Не знаю. Почему? Я бы их всех. В один мешок.
— Как, Ельцина? В мешок?
— Ну почему в мешок, уж так? Нет, Ельцина, конечно, можно… И без мешка.
— Но ведь другой альтернативы нет!
— Кому? Мешку?
— Вы издеваетесь, я понимаю.
— Да нет, ничуть. Я о другом. Альтернатива, Саша, это и есть иной вариант, исключающий данный… «Другой альтернативы нет»— это просто неграмотно. Ужасающе, слышишь? Неужто Меркулов твой никогда не указывал тебе на то, что за языком своим надо следить? Твоя судьба — в твоем языке.
— А жизнь прекрасна и удивительна, знаю…
— Ты вот что, мой дружок, — поморщился Грамов. — Возьми-ка там, в информотделе, реестр цен в стране — на основное, на питание… Тарифы, заработные платы… Сначала по России, чтобы не особенно пугаться сразу. Потом возьми-ка Украину. Затем Молдавию. И только уж потом хватайся за Грузию… Прочтешь — и заходи ко мне опять.
— Не понимаю, вы о чем?
— Ага, вот именно. А я о том, что не о чем мне говорить с тобою, когда ты больше половины происшедшего не знаешь. Посмотри, что в стране творится.
— Да нет. Кое-что понятно. Кассарин жив, и «Витамин С» у него. А мы сидим и ничего не делаем!
