Линкольн Чайлд - Две могилы

Пендергаст снова включил мотор и направился к берегу.

И тут, сотрясая землю до самого основания, прогремел заключительный взрыв. Началась агония, весь остров разлетелся на куски. Обломки скал размером с дом и глыбы тесаного камня в тысячу футов толщиной взлетели в воздух и со страшной силой обрушились на берег и набитые пассажирами лодки. Отдельные осколки, выписав в небе светящуюся дугу, долетели даже до города и подожгли немало деревьев в окружающем его лесу. Сам Пендергаст тоже очутился под градом камней и, спасаясь от почти неминуемой смерти, на полной скорости помчался к берегу.

Пендергаст причалил к пирсу и выпрыгнул из лодки. Несколько солдат из бывшего отряда близнецов, охранявших причал, во все глаза смотрели на гибнущий остров. Хаос последнего взрыва перекинулся к береговой линии, и в ярком свете извергающейся лавы было отчетливо видно, как с полдюжины уцелевших лодок отплывают от острова. Пока агент наблюдал за этой картиной, к пристани на всех парах подплыл небольшой моторный катер. В нем сидели люди в лабораторных халатах — то ли ученые, то ли технический персонал. Взревев мотором, катер ударился о каменный причал, и пассажиры выскочили на берег. Ошеломленные, с округлившимися от ужаса глазами, покрытыми сажей лицами и опаленными волосами, задыхающиеся от кашля. Не говоря ни слова, они нетвердой походкой направились в город. Караульные внимательно осмотрели их, но не остановили. Вместо этого близнецы-солдаты повернули оружие в сторону второй прибывающей лодки с полудюжиной мужчин в нацистской форме. Они тоже сильно пострадали от взрывов, их лица почернели, мундиры обгорели. Некоторые, похоже, были ранены.

Когда лодка приблизилась, караульные залегли и открыли огонь. С лодки ответили несколькими торопливыми выстрелами, но схватка закончилась, не успев толком начаться. Как только судно оказалось у причала, нацисты побросали оружие и подняли руки. Под охраной группы близнецов их повели в ратушу.

Пендергаст оглянулся в сторону озера. На черной поверхности воды отражались объятый пламенем остров, языки кипящей лавы и развалины крепости. Небольшой ялик, двигавшийся под острым углом к берегу и почти незаметный в темноте, скрытно подходил к причалу. Единственный пассажир сидел на корме, одной рукой держась за рулевой рычаг. Он был высок, атлетически сложен, с густым ежиком седых волос, отливавших алым в отблесках пожара.

Фишер.

Пендергаст выхватил пистолет и рванулся навстречу. Но Фишер заметил его, резко крутанул руль и поплыл в сторону леса. Пендергаст выстрелил на бегу и промахнулся. Ответный выстрел Фишера из-за быстрого движения ялика тоже не достиг цели. Агент остановился, тщательно прицелился и всадил пулю в мотор. Тот мгновенно захлебнулся, струя черного дыма поползла в насыщенный пеплом воздух. Нацист попытался отплыть от берега, но Пендергаст выстрелил еще раз. Фишер вскрикнул, схватился за грудь и неуклюже перевалился через борт.

Горящая лодка продолжала плыть, а Пендергаст бросился по галечному пляжу к тому месту, где нацист скрылся под водой. Добежав до трех скал, высившихся на берегу за пристанью, агент запрыгнул на ближайшую из них и огляделся в поисках следов Фишера.

Из темноты грохнул выстрел, и Пендергаст ощутил обжигающую боль в левой руке, чуть ниже раненого плеча. Он отступил назад, проклиная себя за неосторожность. Оглядев скалы из укрытия, он определил, что Фишер спрятался за дальним валуном, лежащим возле самого берега.

Пуля лишь царапнула по руке, но Пендергаст почувствовал, как теплая кровь стекает из раны по локтю.

— Кажется, я недооценил вас, — раздался из-за скалы голос Фишера. — И что вы собираетесь делать дальше?

— Я собираюсь убить вас.

— Один из нас непременно умрет, но это буду не я. Я вооружен и не ранен. Падение с лодки было спектаклем, как вы, вероятно, и без меня догадались.

— Вы убили мою жену и теперь должны умереть.

— Она не принадлежала вам. Она была нашим творением, частью нашего эксперимента.

— Ваш эксперимент прекращен. Лаборатории и базы данных уничтожены. Даже сами участники эксперимента выступили против вас.

— Возможно. Но ничто не сможет уничтожить нашу мечту — мечту об усовершенствовании человеческого рода. Это великая, величайшая научная цель. Если вы думаете, что положили ей конец, то вы прискорбно заблуждаетесь.

— Боюсь, что это вы заблуждаетесь, mein Oberstgruppenfűhrer, — прозвучало из-за спины Пендергаста.

Он обернулся и увидел Альбана, приближающегося со стороны леса. Юноша насквозь промок, его рубашка пропиталась кровью, половина привлекательного лица была жестоко обожжена. Из-под обуглившейся кожи выглядывали лицевые мышцы и даже кусочек кости. В руке юноша держал свой P-38.

Альбан запрыгнул на третью скалу и встал в полный рост, его силуэт четко вырисовывался на фоне объятого пламенем острова. Даже раненный, он передвигался с тем же изяществом, которое Пендергаст подмечал у него прежде.

— Я разыскивал вас, герр Фишер, чтобы сообщить, что эксперимент пошел не в том направлении, какое вы запланировали, — произнес Альбан и кивнул в сторону горящего острова. — Но вы, вероятно, это уже заметили.

Он перебросил пистолет с руки на руку и неожиданно рассмеялся. Очевидно, ему и сейчас было весело.

— Почему бы вам не выйти из укрытий и не поговорить по-мужски? Это было бы благородным завершением игры, не правда ли, герр Фишер?

Нацист откликнулся первым, он молча поднялся и встал на скале. Пендергаст поступил так же. Трое мужчин, освещаемые адским оранжевым заревом, стояли лицом к лицу.

Фишер с горечью в голосе сказал Альбану:

— Я тоже разочарован тобой, Альбан, еще больше, чем твой отец. Ты подвел меня, очень подвел. После всего, что я для тебя сделал, после нескольких поколений генетического отбора и усовершенствования, после пятнадцати лет напряженного обучения и воспитания — и вот как ты себя проявил.

Он сплюнул в воду.

— А в чем я потерпел поражение, герр Фишер? — В голосе юноши послышались новые, незнакомые интонации.

— Ты провалил завершающее испытание мужества. У тебя было много возможностей убить этого человека, твоего отца. Но ты не выполнил задание. И теперь цвет нашей юности, семена, из которых должен был взойти Четвертый рейх, развеяны по ветру. Тебя нужно пристрелить, как паршивую собаку.

Фишер поднял пистолет и навел его на Альбана.

— Подождите, mein Oberstgruppenfűhrer. У меня еще есть возможность убить отца. Я сделаю это прямо сейчас, а вы посмотрите, как это произойдет. Разрешите мне пристрелить его и вернуть ваше расположение.

Альбан нацелил P-38 на Пендергаста.

Долгое, словно застывшее, мгновение трое мужчин молча стояли в углах треугольника, на вершинах трех скал, возвышающихся над озером. Пистолет Альбана смотрел на Пендергас-та, а тот навел свое оружие на Фишера, державшего на мушке его сына.

Наступила мучительная пауза. Альбан и двое мужчин неподвижно стояли с нацеленным друг на друга оружием, озаряемые адским пламенем, под грохот извержения вулкана и беспорядочную стрельбу в городе.

— Что ж, — наконец произнес Фишер. — Стреляй. Чего ты ждешь? Подозреваю, что у тебя не хватит мужества.

— Вы так думаете? — спросил Альбан и внезапно, с быстротой бросающейся в атаку змеи, развернул пистолет в сторону Фишера и выстрелил.

Пуля попала нацисту в живот. Фишер охнул, уронил оружие, ухватился обеими руками за рану и упал на колени.

— Вы неудачник, — заявил Альбан. — В вашем плане была существенная ошибка. Теперь я это ясно вижу. Вы не должны были позволять дефектным оставаться в живых. За постоянно доступный банк органов пришлось заплатить слишком высокую цену — родственными чувствами, которые вы так и не сумели до конца искоренить. Это вы потерпели поражение, mein Oberstgruppenfűhrer. И когда-то давно вы сами объясняли мне, чем может обернуться ошибка.

Он снова поднял пистолет и выстрелил Фишеру прямо в лоб. Затылок нациста разлетелся на кровавые ошметки. Он беззвучно упал на спину, его тело соскользнуло со скалы и скрылось под водой.

Пендергаст заметил, что затвор P-38 остановился в заднем положении — обойма пистолета опустела.

Альбан, конечно же, тоже это понял.

— Кажется, у меня кончились патроны, — сказал он, засовывая пистолет за пояс. — Похоже, я так и не смог убить тебя, отец. — Он криво улыбнулся, вероятно испытывая мучительную боль. — А теперь, если ты не против, мне пора уходить.

Пендергаст смотрел на него, только сейчас сообразив, что произошло. К его удивлению, несмотря на ужасные ожоги, ранение и разочарование, его сын продолжал держаться с удивительной уверенностью и немного высокомерным спокойствием.

— Ты ничего не скажешь мне на прощание, отец?