Линкольн Чайлд - Две могилы

Пендергаст заметил, что Альбан сбежал, и понял, почему он так поступил. Особый дар позволил сыну заглянуть далеко вперед, так что он, в сущности, напугал самого себя. Генетически усиленная способность предвидеть будущее, позволившая ему беспрепятственно убивать постояльцев в нью-йоркских отелях, с легкостью ускользать от полиции и собственного отца, выкрасть брата из надежно защищенного особняка на Риверсайд-драйв, выходить победителем из любой схватки, — теперь этот дар обернулся против него. Знание будущего, пусть даже не очень далекого, в интервале десяти — пятнадцати секунд, оказалось обоюдоострым оружием, опасным и для самого владельца.

Тем временем конфликт продолжался, напряжение дошло до предела. Разъяренная и неуправляемая толпа дефектных остановилась в нескольких шагах от близнецов-солдат, сохранявших дисциплину и четкость строя, но в глубине души смертельно напуганных. А в середине собралась кучка офицеров в нацистских мундирах, только сейчас осознавших всю опасность столкновения двух групп близнецов, по сотне человек в каждой.

— Прекратите сопротивление! — приказал Шерман дефектным. — Возвращайтесь в лагерь! — Он указал на Пендергаста. — Выдайте нам этого человека!

Тристрам, стоявший ближе всех к офицеру, выкрикнул в ответ:

— Только попробуйте тронуть моего отца, и мы нападем на вас.

По толпе пронесся гул одобрения. Оберфюрер растерялся. Пендергаст, дожидавшийся удобного момента, понял, что настало время действовать.

Неожиданно он подошел к одному из солдат и ухватил его за воротник, словно учитель — нерадивого ученика.

— Остановите его! — взвизгнул Шерман, хватаясь за пистолет.

Однако у него не хватило решимости выстрелить. Вероятно, его выбило из колеи внезапное и необъяснимое бегство Альбана. Не обращая внимания на его крик, Пендергаст потащил ошеломленного солдата в сторону дефектных, нашел среди них близнеца этого парня, выдернул из толпы и поставил рядом с братом.

— Познакомься со своим братом! — сказал он солдату. — Это твой родной брат. — Он обернулся к обеим группам близнецов. — И вы все тоже найдите своих единокровных братьев и сестер.

Он заметил, как взгляды солдат-близнецов невольно забегали по толпе в поисках своих братьев. Послышался беспокойный шепот, четкий строй дрогнул и уже готов был рассыпаться.

— Довольно! — заорал Шерман, прицеливаясь в Пендергаста.

— Опустите пистолет, или мы нападем на вас! — повторил Тристрам.

— Нападете? Со своими мотыгами? Мы перестреляем вас, как зайцев, — надменно ответил Шерман.

— Если вы нас убьете, ваш великий эксперимент закончится!

Шерман заколебался, его глаза беспокойно шарили по оборванной толпе рабов-близнецов.

— Вот ваши настоящие враги! — Пендергаст указал на офицеров. — Это они разлучили вас, превратили в подопытных морских свинок. Но не себя. Сами они не участвуют в эксперименте, а только командуют. По какому праву?

Рука Шермана, сжимавшая пистолет, задрожала. Разъяренная толпа качнулась в его сторону.

— Попробуй выстрелить, и ты умрешь! — раздался чей-то голос, затем еще один.

— Вернись в строй, солдат, — презрительно бросил капитан.

Тот не сдвинулся с места.

— Выполняй приказ, или будешь наказан! — крикнул капитан, переводя пистолет с Пендергаста на нарушителя дисциплины.

— Уберите оружие, — медленно проговорил солдат. — Или мы убьем вас всех.

Капитан побледнел и, чуть помедлив, опустил руку.

— Отойдите в сторону.

Оберфюрер опасливо шагнул назад, затем еще раз. Внезапно он снова поднял пистолет и выстрелил солдату в грудь.

— Огонь по дефектным! — приказал Шерман офицерам. — Стрелять одиночными! Уничтожьте их!

Гневный и встревоженный рев пронесся по обеим группам близнецов. На мгновение все застыли в растерянности. И внезапно плотину прорвало. Беспорядочная толпа набросилась на офицеров, размахивая своими примитивными орудиями.

Шерман отступал, стреляя в надвигающуюся волну, но дефектные с яростным ревом окружили его со всех сторон. Раздался залп, и началась рукопашная схватка. Офицеры расстреливали дефектных в упор, устроив настоящую бойню. Все смешалось: суматошные выстрелы, крики солдат, сражающихся с оборванцами, лязг лопат и кос, ударяющих по винтовкам, стоны раненых. Пыль, кровь и ярость.

— Братья и сестры! — прозвенел над всем этим хаосом голос Тристрама. — Не убивайте своих родных!

И сразу все изменилось. Многие из солдат-близнецов покинули строй и присоединились к дефектным. Другие побросали винтовки и кинулись обнимать несчастных братьев и сестер. Третьи повернули оружие против офицеров. Но несколько солдат из последней серии близнецов продолжали отчаянно защищать своих нацистских воспитателей.

Хаос потихоньку начал рассеиваться, стали четко видны две сражающиеся группы. Горстка солдат, возглавляемых офицерами, медленно отступала, отстреливаясь и нанося противнику огромный урон. Оставшаяся часть отряда объединилась с дефектными, придав их атаке больше организованности и огневой мощи. Теперь ничто уже не напоминало ту бойню, с которой начиналась схватка. Нацисты укрылись на кукурузном поле, но близнецы и там не прекратили преследовать их. Перестрелка продолжалась, и вдруг вспыхнул пожар. Огонь быстро перескакивал с одного сухого стебля на другой, завеса дыма накрыла все поле, только усилив общую неразбериху.

Пендергаст забрал у мертвого солдата пистолет, нож и фонарь и помчался через кукурузное поле в самое пекло, прокладывая себе дорогу сквозь обломанные стебли и густые клубы дыма и разыскивая Тристрама. Он услышал голос сына в гуще ожесточенной схватки — убедительный, призывающий не прекращать борьбу. Голос, до глубины души поразивший Пендергаста: насколько же он недооценивал собственного сына!

Пендергаст быстро двинулся в обход отступающих к озеру нацистов и их прихвостней, вышел им в тыл и спрятался в засаде, ожидая приближения врагов. Когда они появились, агент поднял пистолет, прицелился в спину капитана и уложил его с первого выстрела. На него тут же обрушился шквал огня, срезая кукурузные стебли вокруг. Но потеря командира деморализовала отступающих, и через мгновение они в панике и беспорядке побежали к озеру, преследуемые восставшими близнецами.

Продолжая обходной маневр, Пендергаст направился на восток через поле и лес. Он взобрался на кромку кратера и остановился там, чтобы осмотреться. Отступающие солдаты уже вышли к берегу, и с его позиции картина боя была хорошо видна. Несколько солдат залегли возле пирса и отстреливались, пока остальные грузились в лодки. Затем они пробили днища оставшихся на пирсе судов, чтобы никто не смог поплыть за ними в погоню. Когда авангард восставших во главе с Тристрамом подошел к пирсу, завязалась новая схватка. Но нацисты и их воспитанники успели оттолкнуть лодки от берега и уплыть к середине озера, оставив на берегу полдюжины сожженных и продырявленных судов.

Перестрелка постепенно стихала, пока вовсе не оборвалась, когда лодки удалились от берега и скрылись в туманной дымке, плывущей над озером. Нацисты оторвались от погони и теперь возвращались в крепость — свой последний рубеж обороны.

После бегства нацистов отряд дефектных, усиленный близнецами-солдатами, повернул в сторону Нова-Годой. Двигаясь по лесным тропинкам, они вскоре добрались до города. Чисто убранные улицы были пустынны, окна аккуратных, нарядных домов закрыты ставнями, свет погашен. Жители города затаились, спрятались, а многие, вероятно, сбежали.

Достигнув центральной площади, отряд разбился на мелкие группы, чтобы прочесать все окрестные переулки. Пендергаст увидел Тристрама и протиснулся к нему сквозь толпу. На мгновение они замерли, разглядывая друг друга, а потом обнялись.

— Вам нужно устроить штаб, — сказал Пендергаст сыну, путая английские слова с немецкими. — Я бы предложил ратушу. Арестуйте бургомистра и других чиновников. И поставьте охрану у пристани, на случай ответного удара.

— Хорошо, отец, — ответил Тристрам, шумно, взволнованно дыша.

Из царапины на его лбу текла кровь.

— И прошу тебя, будь осторожен, Тристрам. В городе может скрываться кто-то из нацистов. Особенно опасайся снайперов на крышах. Ты для них — главная цель.

— Ты что-то задумал?

— У меня есть одно незаконченное дело. В крепости.

Он уже двинулся дальше, но вдруг остановился и оглянулся на сына:

— Я горжусь тобой, Тристрам.

Услышав эти слова, сын покраснел от смущения, смешанного с удивлением.

Уже уходя, Пендергаст догадался, что это был, вероятно, первый случай, когда мальчика кто-нибудь похвалил.

Оставив Тристрама наводить порядок в ратуше, он направился к пристани. Там еще слышались одиночные беспорядочные выстрелы, но из-за надвигающейся темноты они уже не представляли особой опасности. Солнце скрылось за пепловым конусом, кровавая полоса заката постепенно тускнела. Пендергаст разглядел, как две лодки с нацистами причалили к острову возле разрушенных пирсов. Затем он перевел взгляд на саму крепость, зловеще-багровую в последних лучах гаснущего солнца.