Около четырех часов пополудни послышался вой милицейской сирены. Толпа медленно расступилась, пропуская микроавтобус с мигалкой на крыше. Машина остановилась у самых ворот, из нее лихо выскочили два автоматчика, а следом пыхтя вытащил свое грузное пузатое тело человек в милицейской форме с майорскими погонами на плечах. Над толпой тут же взметнулись новые плакаты, которых Василий еще не видел: "Долой продажную власть!" "Долой милицию, которая живет на наши налоги и защищает бандитов!" Видно, плакаты эти припасли заранее на случай, если милиция вступится за арендаторов. "Предусмотрительные, сволочи", - со злостью прошептал Василий. Толстый милиционер что-то долго говорил собравшимся, и плакаты с оскорбительными выпадами понемногу исчезли.
Представитель власти лениво осмотрелся вокруг и сделал несколько шагов в сторону ворот.
- Пропустите его, - скомандовал Василий охране.
Ворота медленно разъехались в разные стороны, толстый майор вразвалку двинулся к дому, следом за ним въехал микроавтобус. Василий спустился ему навстречу на первый этаж.
- Непорядочек, Панове, - без предисловий начал майор, обращаясь к Василию на забавной смеси украинского с русским. - Трэба освободить будынок.
- Нам дали неделю на организацию выезда, - возразил Василий. - Через неделю нас здесь не будет, можете не беспокоиться.
- Да як же ж, я не можу стольки ждать. Бачите, що робиться навкругы? Мени головной боли не трэба. Збырайте вещи и выезжайте.
Майор был усталым и потным, с красным лоснящимся жиром лицом, говорил он не спеша и очень уверенно, ни секунды не сомневаясь в своей правоте. Ему не нужно это скопление демонстрантов на подведомственном участке. Мало ли что случится, а он потом отвечай и разбирайся. А ну как массовые беспорядки возникнут? Район здесь тихий, спокойный, и никаких осложнений ему не хочется. Не дай Бог что, так и с работы снимут, а он еще пенсию не выслужил. Так что, Панове, забудьте про какую-то там неделю, которую вам от щедрот своих кто-то подарил, и будьте любезны выметаться из незаконно занятого будынка, то бишь строения.
Пенсию не выслужил... Внезапно Василия осенило: это их единственный шанс. Недаром майор с такой откровенной и плохо скрытой завистью поглядывал на золотые часы "Ролекс" на запястье у Василия. Жаден он и злится на собственную нищету.
- Отобедайте с нами чем Бог послал, господин майор, - с гостеприимной улыбкой сказал он. - Сделайте одолжение. Одолжение толстый краснолицый майор сделал с явным удовольствием. Он с аппетитом съел борщ и даже попросил добавки, а на тушеную баранину накинулся с такой жадностью, как будто его дней пять не кормили. От спиртного, правда, он попытался отказаться, но по хищному блеску маленьких глазок, сразу ставших маслеными при виде вынутой из холодильника бутылки израильской водки, Василий понял, что долго сопротивляться гость не будет. Так и оказалось.
Обед накрыли в комнате Василия. После баранины последовали блины, и майор совсем размяк. Василий подумал, что пора, пожалуй, приступать.
Он действовал очень аккуратно, говорил намеками, но толстый майор оказался сметливым, мозги, похоже, жиром еще не заплыли.
- Сколько? - спросил он, не дослушав Василия до конца.
- Сколько скажете. Дело, сами понимаете, щекотливое. Майор назвал сумму. Василию она показалась вполне приемлемой, и он сразу согласился.
- Значит, так, - майор отер ладонью жирные от блинов губы, - вывозить будем мелкими группами, человек по пять, больше в машину не влезет. То есть влезет и больше, если плотно сажать, но в машине стекла светлые, не тонированные, народ будет в салон заглядывать, а в салоне никого, кроме работников милиции, быть не должно. Твоих ребят распихаем между сиденьями и накроем чем-нибудь, чтоб снаружи не видать было. Годится?
- Конечно, - с готовностью закивал Василий. - Вам виднее, как лучше сделать. Куда вы их будете вывозить?
- Да мне все равно, куда скажешь, туда и вывезем. Только недалеко, а то не успеем. Ездок-то сколько трэба сделать...
- Надо вывозить куда-нибудь поближе к автобусным маршрутам, к трассе. Оттуда они уже сами выберутся.
- Добро, - кивнул майор. - Зараз и начнем.
Он бросил взгляд на часы.
- Значит, до трассы хвылын сорок езды, обратно столько же, итого час двадцать. Сейчас половина шестого. Семь... Половина девятого... Одиннадцать...
Он считал, сколько ездок сумеет сделать до полуночи, и Василий с тревогой ждал окончательного ответа, мол, сколько успеем до ночи, столько и вывезем, а дальше уж не обессудь. Но майор продолжал свои подсчеты, и стало понятно, что он не прочь работать без перерыва на ночь, чтобы поскорее получить свои деньги. В валюте, разумеется, а не в карбованцах и не в рублях.
- Господин майор, - робко встрял Василий, - у нас небольшое осложнение... Даже не знаю, как вам сказать. Среди тех, кого нужно вывозить, находится тяжелораненый. Его вряд ли можно перевозить так, как вы предлагаете. Он полупарализован и передвигается в инвалидном кресле.
- Это ничего, - махнул рукой майор, - не проблема. Одного-то вывезем. В ночную ездку как раз и возьмем, ночьюто не так хорошо видно. Или он у вас не один такой?
- Один, один, - поспешил заверить Василий. Ну все. Главное - выбраться отсюда, скрыв от посторонних глаз многочисленную охрану и больную девочку. А там Марат с ней разберется. И с Мироном заодно. Не забыть бы сказать Марату, что Мирона надо обезопасить перед транспортировкой, а то начнет еще орать в машине какие-нибудь глупости.
- Запасной выход из дома есть?
- Есть, а как же. Даже два. Один из них - люк из подвала, через него продукты сгружали.
- О, - оживился майор, - вот это дело. Через подвал и будем их в машину загружать. Машину так поставим, чтоб не видно было со стороны. Пойдем-ка поглядим, как оно тут у вас устроено.
Они спустились на первый этаж, вышли из дома и обошли его кругом. Люк для продуктов находился в торце, с противоположной стороны от ворот. Правда, пикетчики все равно могли увидеть...
- У тебя машина есть? - спросил майор.
- Есть, и не одна.
- Подгони сюда и закрой обзор люка со всех сторон. Через десять минут три машины стояли вокруг дома таким образом, что сторонний наблюдатель не смог бы увидеть, как из люка выбираются люди и садятся в милицейский микроавтобус. Еще через десять минут машина с первой партией людей вышла с территории усадьбы и медленно двинулась сквозь толпу. Громкоговоритель, установленный на его крыше, ожил, и оттуда раздался голос толстого майора. На этот раз он говорил на чистом украинском языке:
- Шановни панове, просьба сохранять спокойствие. Органы милиции будут следить за исполнением решения суда о выселении посторонних из детского дома. Я лично отвечаю за вашу безопасность, поэтому прошу не допускать массовых беспорядков и прочих нарушений. Каждые полтора-два часа я буду приезжать и лично следить за тем, как идет выселение. Я буду заходить в здание и контролировать, чтобы имущество детского дома не было разграблено или испорчено. Вы можете быть спокойны. Еще раз обращаю ваше внимание на необходимость соблюдения порядка, а также мер пожарной безопасности. Не оставляйте горящие костры без присмотра и не разводите их в непосредственной близости от лесного массива. Машина пробралась сквозь толпу, резко набрала скорость и исчезла из вида. Василий перевел дыхание. А не дурак этот майор. Что ж, кажется, все устроилось. Все-таки деньги - это великая сила.
Увидеть Наташу Мирону сегодня не удалось. После утренней стычки с Василием он вернулся в свою комнату, ожидая, когда принесут завтрак и можно будет идти к Наташе, но все вышло совсем не так, как он ожидал. Охранник, принесший завтрак, не вышел из комнаты, как обычно, а подошел к окну, задернул штору и, не говоря ни слова, уселся в кресло рядом с дверью. Мирон решил сделать вид, что ничего особенного не происходит, спокойно съел завтрак и встал из-за стола.
- Пойдем? - вопросительно произнес он.
- Сегодня занятий не будет.
- Почему?
- Приказ.
Мирон уже давно понял, что охрана здесь немногословна, поэтому задавать вопросы бессмысленно, все равно ничего не скажут.
- И что мне целый день делать?
- Сидеть здесь.
- С тобой вместе, что ли? - насмешливо спросил он.
- Таков приказ. На сердце у него было неспокойно. Вокруг усадьбы что-то происходило, со вчерашнего дня толпились люди, выкрикивавшие слова, которые даже при самой буйной фантазии нельзя было принять за приветственные и доброжелательные. Мирон попробовал отвлечься, почитать или поспать, но ничего у него не получалось, мысли все время возвращались к людям, собравшимся за оградой. Почему они здесь? Может быть, это результат их с Наташей попыток связаться с Москвой? Что же все-таки происходит?
