вы пойдете в полицию. Однако удобный случай нам все не представлялся, и мы уже почти отказались от своего замысла, но тут вы наконец вышли поздно вечером. Тео шел за вами по мосту, а я проехал на автомобиле по другому мосту, по Цепному. Потом мы поменялись местами. Тео боялся. А я сильнее. Поддерживаю форму. – Он помолчал и через минуту сказал, словно оправдываясь: – Понимаете, мы ведь не знали, что вы из полиции.
Мартин Бек не ответил.
– Вы из полиции?
– Да. А теперь вернемся к Альфу Матссону. Вы сказали, что познакомились с ним через фрейлейн Бок. Вы давно ее знаете?
– Некоторое время. Ари ездила в Швецию на какие-то соревнования по плаванию и там с ним познакомилась. Потом ее уже не допускали к соревнованиям, но он пришел к ней, когда был здесь.
– Матссон и фрейлейн Бок хорошие друзья?
– Да.
– Они поддерживают интимную связь?
– Вы имеете в виду, спят ли они друг с другом? Думаю, да.
– А вы тоже спите с фрейлейн Бок?
– Да. Когда у меня есть желание. Тео тоже. Ари хорошая.
– Хорошая?
– Ну, она делает все, что мы скажем. Достаточно лишь иногда с ней переспать. Я уже не занимаюсь этим часто. Заниматься этим часто вредно для здоровья. Но Тео регулярно спит с ней. Он всегда после этого такой измученный, что вообще ни на что не способен.
– Вы никогда не ссорились с Матссоном?
– Из-за Ари? Из-за нее не стоит ни с кем ссориться.
– А по другим причинам?
– Если говорить о бизнесе, то нет. Тут на него можно было положиться.
– А еще из-за чего-нибудь?
– Ну, однажды у меня с ним возникли затруднения, пришлось врезать ему разок. Естественно, он был пьян. Ари потом позаботилась о нем, она успокоила его. Это было уже давно.
– Как вы думаете, где сейчас Матссон?
Радебергер бессильно покачал головой:
– Не знаю. Наверное, где-то здесь.
– Он встречался здесь с кем-нибудь еще?
– Он всегда приезжал, получал товар и расплачивался. А потом писал какой-нибудь репортаж в журнал, чтобы иметь железное алиби. Ну а дня через три-четыре уезжал домой.
Мартин Бек молча смотрел на мужчину, который пытался его убить.
– Думаю, этого достаточно, – сказал он и выключил магнитофон.
У немца, очевидно, на сердце было что-то еще.
– Послушайте, это… вчера. Вы можете меня простить?
– Нет. Не могу. До свидания.
Он кивнул конвоиру, тот встал, взял арестованного за локоть и повел к двери. Мартин Бек задумчиво глядел вслед белокурому тевтонцу, а потом сказал:
– Момент, герр Радебергер. Речь сейчас идет не обо мне лично. Вчера вы пытались убить человека, чтобы спасти собственную шкуру. Вы запланировали убийство с большим умением, и не ваша вина, что у вас ничего не вышло. Это было не просто правонарушение, а еще и преступление, направленное против определенных жизненных правил и важных жизненных принципов. Вот почему это нельзя простить. Именно это я и хотел вам сказать. Подумайте об этом.
Мартин Бек перемотал магнитофонную ленту, снял катушку, вложил ее в коробку и пошел к Слуке.
– Наверное, вы правы. Возможно, они в самом деле не убивали его.
– А я что вам говорил? – сказал Слука. – Думаю, дело было не так. Теперь мы разыскиваем его всеми средствами, имеющимися в нашем распоряжении.
– Мы тоже.
– Ваше задание теперь уже официальное?
– Насколько мне известно, нет.
Слука почесал в затылке.
– Странно, – пробормотал он.
– Что?
– То, что мы не можем его найти.
Через полчаса Мартин Бек уже был в гостинице. Время было ужинать. Над Дунаем опускались сумерки, на другом берегу реки Мартин Бек видел набережную, каменный барьерчик и лестницу.
18
Мартин Бек переоделся и уже собрался направиться в ресторан, как вдруг зазвонил телефон.
– На линии Стокгольм, – сказала телефонистка. – С вами хочет говорить редактор Эрикссон.
Фамилию он знал, это был шеф Альфа Матссона, руководитель напористого и честолюбивого еженедельника.
В ухе у него раздался независимый голос:
– Я говорю с герром комиссаром Беком? Это главный редактор Эрикссон.
– Я старший криминальный ассистент.
Герр редактор проигнорировал это уточнение.
– Как видите, герр комиссар, мне все сообщили о вашем задании. В конце концов, именно я навел вас на след. Кроме того, у меня также очень хорошие связи в министерстве.
Так, значит, его тезка, как он и ожидал, не сумел держать рот на замке.
– Вы меня слушаете?
– Слушаю.
– Нам следует выражаться осторожно, вы, конечно, понимаете, что я имею в виду. Прежде всего я бы хотел спросить вас о следующем. Вы встретились с человеком, которого разыскиваете?
– С Матссоном? Нет, еще нет.
– Вышли на какой-нибудь след?
– Нет.
– Но это просто неслыханно.
– Да.
– Ну, в таком случае, как бы это сказать… какая там атмосфера?
– Жарко. По утрам небольшой туман.
– Простите? По утрам небольшой туман. Да, думаю, я вас понимаю. Да, конечно. Однако здесь у нас ситуация такова, что мы уже не можем больше скрывать все это дело, если хотим, чтобы нам доверяли читатели. Ведь в случившееся просто невозможно поверить, а если взвесить все последствия, то из них вытекают неблагоприятные перспективы. Кроме того, мы чувствуем личную ответственность за судьбу Матссона. Он один из наших лучших сотрудников, замечательный человек, абсолютно честный и преданный. Он работает у меня в штабе уже много лет, и я знаю, что говорю.
– Где?
– Простите?
– Где, вы сказали, он работает?
– А-а, у меня в штабе. Понимаете, мы так выражаемся, называем редакцию штабом. Так вот, как я сказал, я знаю, что говорю. Я могу поручиться за этого человека, и это лишь усиливает мою личную ответственность.
Мартин Бек стоял у столика, держа в руке трубку, и думал о другом. Он попытался представить себе, как выглядит герр редактор. Очевидно, он толстый, спесивый, с поросячьими глазками и рыжими усами и бородкой.
– Поэтому сегодня я принял решение напечатать первую статью из серии об Альфе Матссоне уже в следующем выпуске моего журнала, то есть на будущей неделе. В понедельник заканчивается отсрочка. Настал момент, когда необходимо привлечь внимание всей общественности к этому делу. Как я уже сказал, я хотел выяснить, напали ли вы на его след.
– Мне кажется, что вам следовало бы взять эту вашу статью и… – В последний момент Мартин Бек выкрутился и добавил: – Выбросить ее в корзину.
– Простите? Как вы сказали? Я вас не понял.
– Читайте завтра газеты, – сказал Мартин Бек и положил трубку.
После этого разговора он совершенно потерял аппетит. Достал бутылку и налил себе немного виски. Потом сел и принялся размышлять. Настроение у него было скверное, голова болела,
