Пастор Туресон оказался человеком средних лет, высоким, крепким, с пышной седой шевелюрой. И силой не обижен — рукопожатие прямо-таки железное.
Убранство церкви было очень скромным, и Валландер не испытывал гнетущего ощущения, которое так часто донимало его в иных храмах. Они устроились на стульях возле алтаря.
— Несколько часов назад я звонил Роберту, — сказал пастор Туресон. — Бедняга, он в полном отчаянии. Вы еще не нашли ее?
— Нет.
— Не понимаю, что могло случиться. Луиза не из тех, кто пускается в опасные авантюры.
— Иногда опасности избежать невозможно, — сказал Валландер.
— Что вы имеете в виду?
— Опасности бывают двоякого рода. Одним люди подвергают себя сами. Другим — подвергаются. Это не совсем одно и то же.
Пастор Туресон беспомощно развел руками. Тревога его казалась искренней, как и сочувствие мужу и дочерям.
— Расскажите о ней, — сказал Валландер. — Какая она была? Вы давно ее знаете? И что за семья у Окерблумов?
Пастор Туресон серьезно посмотрел на него:
— Вы спрашиваете так, будто все уже кончено.
— Дурная привычка, — извинился Валландер. — Конечно, я имею в виду: расскажите, какая она.
— Я служу пастором в этом приходе уже пять лет, — начал Туресон. — И по моему выговору вы наверняка догадались, что родом я из Гётеборга. И все это время Окерблумы являются прихожанами нашей церкви. Они оба из методистских семей и познакомились через церковь. Теперь вот и дочки их воспитываются в истинной вере. Роберт и Луиза люди прилежные. Работящие, бережливые, щедрые. Иначе не скажешь. Вообще трудно говорить о них по отдельности. Вся моя паства просто потрясена исчезновением Луизы. Вчера во время нашей общей молитвы я необычайно остро это почувствовал.
Образцовая семья. Без сучка без задоринки, подумал Валландер. Можно опросить еще тысячу людей, и все скажут одно и то же. Нет у Луизы Окерблум ни недостатков, ни слабостей. Только вот — она пропала.
Что-то здесь не так. Всё не так.
— О чем вы задумались, комиссар? — спросил пастор Туресон.
— О слабости, — отозвался Валландер. — Ведь именно слабость — один из краеугольных камней всякой религии, вы согласны? Мы верим, что Господь поможет нам преодолеть нашу слабость?
— Совершенно верно.
— Но у меня складывается впечатление, будто Луиза Окерблум никаких слабостей не имела. Ее образ настолько безупречен, что поневоле начинаешь сомневаться. Неужели правда бывают такие насквозь хорошие, добрые люди?
— Луиза действительно такая, — ответил пастор Туресон.
— Прямо ангел во плоти, а?
— Да нет. Помню, как-то раз на приходском вечере она варила кофе. И обожглась. Так я сам слышал, как она чертыхнулась.
Валландер попробовал начать сначала.
— Вы уверены, что в ее отношениях с мужем не было никакого конфликта? — спросил он.
— Абсолютно уверен, — ответил пастор.
— И другого мужчины не было?
— Конечно нет. Надеюсь, вы не станете задавать этот вопрос Роберту.
— А религиозные сомнения не могли ее одолеть?
— Нет, это совершенно исключено. Я бы знал.
— У нее могли быть причины покончить самоубийством?
— Нет.
— Ну а внезапное умопомрачение?
— С какой стати? Она человек очень и очень цельный, гармоничный.
— Большинство людей имеет свои секреты, — помолчав, сказал Валландер. — Вы можете допустить, что у Луизы Окерблум есть какой-то секрет, о котором не знает никто, даже ее муж?
Пастор Туресон покачал головой:
— Конечно, секреты есть у всех. И нередко весьма мрачные. Но я убежден, что у Луизы нет секрета, который бы вынудил ее оставить семью и устроить такой переполох.
Больше у Валландера вопросов не было.
Н-да, опять подумал он, что-то в этой идеальной картинке не так.
Он встал и поблагодарил пастора.
— Я еще побеседую с другими прихожанами. Если Луиза не вернется.
— Она обязательно вернется, — сказал пастор Туресон. — Иначе и быть не может.
В пять минут пятого Валландер вышел из Методистской церкви. Накрапывал дождь, дул пронизывающий ветер. Он поежился. Сел в машину и почувствовал, что ужасно устал. Как будто мысль о том, что две маленькие девочки лишились матери, напрочь выбила его из колеи.
В половине пятого все собрались в кабинете Бьёрка. Мартинссон, ссутулившись, сидел на диване, Сведберг прислонился к стене и, по обыкновению, рассеянно скреб лысину, словно надеясь обнаружить исчезнувшие волосы. Валландер устроился на стуле. Бьёрк, опершись на стол, разговаривал по телефону. Наконец он положил трубку и предупредил Эббу, чтобы в ближайшие полчаса их никто не беспокоил. Исключение можно сделать только для Роберта Окерблума.
— Итак, что мы имеем? — спросил Бьёрк. — С чего начнем?
— Ничего мы не имеем, — ответил Валландер.
— Сведберга и Мартинссона я проинформировал, — продолжал Бьёрк. — Ее машина объявлена в розыск. Словом, приняты все меры, предусмотренные на случай исчезновения, каковой мы полагаем серьезным.
— Не полагаем, — сказал Валландер. — Он и есть серьезный. Если бы произошел несчастный случай, нас бы уже известили. Но никаких сообщений не поступало. Значит, мы имеем дело с преступлением. Мне очень жаль, но я убежден, что ее нет в живых.
Мартинссон хотел было задать вопрос, но Валландер остановил его и коротко изложил, что успел выяснить за день. Очень важно, чтобы коллеги поняли его соображения и пришли к тому же выводу: такой человек, как Луиза Окерблум, добровольно семью не оставит.
Кто-то или что-то не позволило ей вернуться домой к пяти часам.
— Спору нет, история запутанная, — подытожил Бьёрк, когда Валландер закончил.
— Риелторская контора, независимая церковь, семья, — сказал Мартинссон. — Может, она не выдержала такой нагрузки? Купила пирожные, поехала домой. А потом вдруг развернулась и двинула в Копенгаген.
— Надо разыскать машину, — сказал Сведберг. — Без машины мы ничего не найдем.
— Первым делом надо разыскать дом, который она хотела посмотреть, — вставил Валландер. — Роберт Окерблум не звонил?
Никаких телефонных сообщений пока вообще не поступало.
— Если она вправду поехала смотреть дом где-то в окрестностях Крагехольма, можно бы проследить ее маршрут, и тогда мы, наверно, найдем ее или хотя бы то место, где след кончается.
— Петерс с Нуреном объехали все малые дороги вокруг Крагехольма, — сказал Бьёрк. — Но «тойоты-короллы» не нашли. Зато обнаружили краденый грузовик.
Валландер достал из кармана кассету автоответчика. Хоть и не сразу, но все-таки удалось разыскать подходящий магнитофон. Все склонились над столом, слушая голос Луизы Окерблум.
— Надо хорошенько проанализировать запись, — сказал Валландер. — Честно говоря, я не представляю себе, что техники могли бы там обнаружить. Но на всякий случай.
— Ясно одно, — заметил Мартинссон. — Когда звонила, она была не испугана, не встревожена, не озабочена, не в беде и не в отчаянии.
— Выходит, что-то случилось, — сказал Валландер. — Между тремя и пятью часами. Где-то в округе, между Скурупом, Крагехольмом и Истадом. Ровно трое суток назад.
— Как она была одета? — спросил Бьёрк.
Тут только Валландер сообразил, что забыл задать ее мужу этот простейший вопрос. Он так и сказал.
— Все-таки, по-моему, найдется совершенно естественное объяснение, — задумчиво проговорил Мартинссон. — Ты же сам сказал, Курт, она не из тех, кто исчезает по своей воле. А разбойные нападения и убийства как-никак по-прежнему редкость. Думаю, нужно действовать как обычно. И не впадать в истерику.
— При чем тут истерика! — Валландер почувствовал, что злится. — Я вполне отвечаю за свои слова. По-моему, выводы говорят сами за себя.
Бьёрк хотел было вмешаться, но в эту минуту зазвонил телефон.
— Я же сказал, чтобы нас не беспокоили, — проворчал Бьёрк.
Валландер поспешно накрыл трубку рукой:
— Наверно, это Роберт Окерблум. Пожалуй, я все-таки с ним поговорю, а?
Он снял трубку и назвался.
— Это Роберт Окерблум. Вы нашли Луизу?
— Нет, — ответил Валландер. — Пока нет.
— Вдова только что звонила. Я набросал план. Поеду сам посмотрю.
Валландер на минуту задумался:
— Поедемте вместе. Так будет лучше. Я сейчас. Можете скопировать план в нескольких экземплярах? Скажем, в пяти?
— Да, конечно, — ответил Роберт Окерблум.
Искренне религиозные люди, подумал Валландер, как правило, законопослушны и исполнительны. Ведь никто бы не помешал Роберту Окерблуму отправиться на поиски жены в одиночку.
Валландер грохнул трубку на рычаг.
— Насчет дома выяснилось. И карта есть. Берем пока две машины. Роберт Окерблум поедет с нами. Со мной.
— Может, прихватим несколько патрульных машин? — предложил Мартинссон.
