За три дня работы я не узнал абсолютно ничего, что бы уже не было известно полиции.
- Моя дочь была хорошей девочкой, мистер. Она никогда не делала ничего такого, за что ее можно было бы убить.
- Никто не хотел смерти моей сестры, парень. Она была славной женщиной. Все время работала. Еще хозяйство вела. Так что вы не можете сказать, что она сама виновата в том, что ее убили.
Скорбящих родственников проститутки отыскать так и не удалось. Я поговорил с ее сутенером. Он был выше меня ростом и худее килограммов на десять, с короткой стрижкой и выбритой полоской посередине. На нем была белая кепка, темно-бордовый свитер и высокие черные кроссовки "Рибок". Левое ухо украшали пять или шесть золотых сережек в виде колец.
- Поймаю этого ублюдка, раздеру ему задницу на две половины, пообещал он.
- Придется записаться в очередь, - проворчал я. - Есть какие-нибудь мысли насчет того, кто это может быть?
- Какой-нибудь белый извращенец-клиент, - ответил он, глядя на меня.
- Об этом мы как-то и сами догадываемся. Ты можешь назвать какого-то определенного белого извращенца-клиента?
- Да они тут все извращенцы, - пожал плечами сутенер. - Все, кто ездит сюда снимать шлюшек.
- Может, кто-то из девочек жаловался, что какой-нибудь клиент любит их связывать или что-то в этом роде?
- Жаловался? Шутишь? Шлюхи не жалуются. Пусть попробуют, сразу по башке получат. Нет, они делают все, что выдумает любой из этих извращенцев, а потом считают бабки.
- Да, туговато им приходится.
- Шлюхи есть шлюхи. Мне-то что.
- Может, слышал какие-нибудь рассказы, ну, что кто-то из клиентов занимается садизмом, мазохизмом, связывает их или еще что?
- Да я все уже рассказывал полиции. Конечно, есть клиенты, которые любят всякие там штучки. И все об этом прекрасно знают. Ну, типа наручников, кляпа.
- Веревок? - подсказал я.
- И веревок. И цепей. И еще черт знает чего. Есть такие, что любят резиновое белье. А некоторые не прочь и поколотить проститутку. Да, я знаю и таких.
- И ты рассказывал о них полиции?
- Я дал им все фамилии, которые знал. Я не хочу терять своих проституток. И не хочу, чтобы они боялись. Слишком дорого мне это обходится. Я хочу, чтобы вы поймали этого козла.
- Все хотят, чтобы мы поймали этого козла.
- Ну да, конечно. Все прямо из кожи вон лезут, чтобы поймать ублюдка, который убил черную шлюху, - хмыкнул он.
- И еще четверых женщин, - добавил я.
- Я только мечтаю, чтобы он порешил какую-нибудь белую из богатого района, - проворчал сутенер. - Вот тогда вы, может, зашевелитесь и начнете что-то делать.
- А это что по-твоему?
- Это? То, что ты здесь со мной лясы точишь? Расспрашиваешь про извращенцев? Это называется не "делать", а "переливать из пустого в порожнее". Можешь еще объявление в газету дать: "Ищем придурка, который уделывает негритянок". Чушь собачья.
- А у тебя есть какие-нибудь предположения насчет того, что нужно делать?
- Не для тебя, родной. В один прекрасный день мы сами поймаем эту мразь. И пришьем.
- Мы?
- Да-да, правильно, мы. Мы, черные, ясно? Вот кто покажет вам, как нужно работать.
- Надеюсь. - Я протянул ему свою визитку. - Когда начнете, звякните мне, я приду посмотрю.
Я сел в машину и тронулся с места. В зеркало заднего вида я заметил, что он сунул визитку в карман.
Глава 10
Сюзан жила и работала в большом старом особняке на Линнейн-стрит с крытой шифером мансардой и широкими ступенями перед парадным входом. Жилые комнаты занимали второй этаж, а кабинет и приемная - половину первого. В тот день я сидел на кухне и попивал "Сэм Адамс", ожидая, пока Сюзан приготовит ужин.
"Приготовить ужин" у Сюзан означало купить в ресторане "Руди" на площади Чарльз готовые блюда и разогреть согласно инструкции. Она налила себе большой стакан диетической кока-колы, уложила в красную тефлоновую кастрюлю жареных цыплят, фаршированных абрикосами и фисташками, и сунула в духовку.
Она только что вернулась из клуба, где пробежала десять километров на беговом тренажере, и сейчас на ней все еще были черные спортивные брюки и светло-голубой свитер с обрезанными рукавами. На ногах были кроссовки "Найк" с красными шнурками.
- Я сегодня разговаривала с адвокатом этой семьи, - доложила она.
- С Ребеккой Симпсон?
- Да. Она консультировала этих Уошборнов по семейным вопросам, скорее всего, очень личным, так как консультации проводились конфиденциально. Но из нашего разговора я поняла, что миссис Симпсон не заметила, чтобы Уошборны выражали желание соединиться снова.
- А она не заметила в Рэе потенциальной жестокости?
- Нет. Она, конечно, этого не исключает, но ты же и сам знаешь, что поведение непредсказуемо. Да и, честно говоря, миссис Симпсон нельзя назвать знатоком человеческой психологии.
- Она мастер в социальных вопросах. Совсем другой профиль.
- Да, я тоже верю в образование и специальную подготовку. Но тут дело даже не в этом. Иногда люди со степенью доктора психологии или медицины тоже бывают слабыми знатоками человеческой психики. Здесь дело в темпераменте и, как бы это сказать, в интеллекте, что ли. А эта миссис Симпсон, по-моему, не очень-то может им похвастаться.
- Но ты все же веришь ее мнению относительно Уошборна?
Сюзан сделала глоток кока-колы и принялась выкладывать на тарелки салат из цикория-индивия и "Жульен" из красного и желтого перца.
- Вряд ли она может заблуждаться на этот счет. Она встречалась с ними обоими раз в неделю на протяжении нескольких месяцев.
- Значит, если она не заблуждается, то Рэй нам наврал.
- Не обязательно, - возразила Сюзан. - Некоторые, бывает, так сильно хотят чего-то, что сами начинают верить в это.
- Значит, если врач права...
- Адвокат, - поправила Сюзан. - Адвокат, а не врач.
Я улыбнулся.
- Да, конечно, адвокат. Я просто хотел проверить, насколько внимательно ты меня слушаешь. Итак, если адвокат права, то у Рэймонда что-то вроде навязчивой идеи. Либо он просто врет. Либо адвокат ошибается, и это еще одно убийство Красной Розы. Либо и то, и другое. А может, наоборот, ни то, ни другое, а что-то такое, о чем мы и не подозреваем.
- Чудесная работенка, - усмехнулась Сюзан.
- Не то, что у тебя.
Сюзан поставила на стол хлебницу с французскими булочками и две стеклянные тарелки с салатом.
- Метафоры жизни, - улыбнулась она. - Твоя профессия и моя.
Я уселся за стол рядом с ней.
- Я буду Симоном де Бюво, а ты Сартром. Будем познавать жизнь через свою собственную.
Сюзан улыбнулась и взяла меня под руку. После тренировки ее волосы все еще были зачесаны назад и подвязаны цветным платком. На любой другой женщине он бы выглядел дешево и пошло. На Сюзан же все смотрелось красиво и даже элегантно.
- Давай, жри свой салат, - ткнула она меня в бок.
Мы поужинали, убрали посуду, и Сюзан уселась возле меня почитать какой-то медицинский журнал. Я включил телевизор. Показывали бейсбольный матч.
К тому времени, когда игра закончилась, Сюзан уже задремала, не выпуская из рук журнал. Я взял ее на руки и осторожно перенес на кровать. Она проснулась и удивленно посмотрела на меня.
- Как ты догадался, что я заснула? - спросила она.
- Ты же знаешь, я опытный детектив, - прошептал я.
Она улыбнулась и вытянула губки для поцелуя. Я наклонился, поцеловал ее, пожелал спокойной ночи и собрался домой. Спускаясь по лестнице, я вдруг услышал, как тихо хлопнула входная дверь. Я замер на месте и прислушался. Не может быть, входная дверь заперта на замок. Глухо заколотилось сердце. Я бросился вниз по лестнице. Замок на двери был взломан. Я выскочил на крыльцо. В самом конце двора, у обсаженной густым кустарником ограды мелькнула чья-то тень. Я сбежал по ступенькам и метнулся к кустам. Внезапно кто-то сильно ударил меня кулаком в челюсть. Это не был первоклассный боксерский хук, но все же он заставил меня пошатнуться. Из кустов выскочила темная фигура и бросилась к калитке. Я рванулся следом. Голова все еще гудела. Человек выбежал на Линнейн-стрит и устремился в сторону Массачусетс-авеню. Последние двадцать лет я каждый день делал тридцатикилометровые пробежки и рассчитывал легко догнать его. Но мне не повезло. Пробежав квартал, незнакомец перескочил через метровую изгородь на углу с Эггассиз-стрит, затем через газон и выскочил на улицу. Я тоже прыгнул через изгородь, но зацепился левой ногой и рухнул на траву. Пока я поднимался, он уже добежал до перекрестка с Ланкастер-стрит и скрылся за углом. Я еще немного пробежал по улице в сторону Массачусетс-авеню, хотя уже знал, что он ушел. На Массачусетс-авеню, ведущей к площади Портер, по вечерам всегда очень людно и оживленно, так что беглецу не составляло большого труда влиться в поток гуляющих и раствориться в толпе. Он был одет во что-то темное и показался немного пониже меня. И по-моему, он был белый. И мужчина. И еще он мог лучше меня перепрыгивать через изгородь. Я вернулся к Сюзан, чувствуя, что изрядно вспотел. Скорее всего, я не смог перепрыгнуть эту проклятую изгородь из-за пистолета. Мой кольт "Питон" вместе с полной обоймой весил не меньше полутора килограммов. Конечно, не будь его, я наверняка легко перелетел бы через этот чертов забор.
