Наконец мы остановились у бензоколонки напротив кафе. В восемь часов Солу надлежало сесть в такси и оставаться там, пока водитель будет возиться с карбюратором. Дальше придется действовать по обстановке, и вариантов множество. Кабы я имел дело не с Солом, а с кем-то другим, у меня не было бы уверенности, что мой партнер запомнит хотя бы половину указаний. Например, если я выйду из кафе, сяду в машину и уеду, Сол должен следовать за мной лишь в том случае, если я опущу стекло.
Сол ушел раньше меня, чтобы найти подходящего водителя. Вулф проводил меня до передней, где я вооружился шляпой и дождевиком.
- Мне все это решительно не нравится, - твердил он. - По-моему, тебе надо засунуть его в носок, а не в карман.
- Не согласен. Если меня обыщут, то все равно найдут, в носке или в кармане.
- Ты уверен, что он заряжен?
- На моей памяти вы ещё ни разу так не волновались. Сейчас вы наверняка посоветуете мне надеть галоши.
Вулф даже придержал для меня дверь. На улице моросило, и через пару минут я был вынужден включить "дворники". Когда я свернул к Десятой авеню, часы на приборном щитке показывали без четверти восемь, а когда сделал левый поворот к Пятьдесят первой улице, на них было без десяти. В это время здесь безлюдно. Я подкатил к тротуару и остановился ярдах в двадцати от перекрестка. Заглушил мотор и опустил стекло, чтобы лучше видеть бензоколонку на той стороне улицы. Без одной минуты восемь подъехало такси и остановилось у колонки. Водитель вылез, открыл капот и принялся копаться в моторе. Я поднял стекло, захлопнул дверцу и вошел в кафе.
За стойкой суетился бармен, на высоких табуретах сидели пятеро посетителей. Я сел, заказал кофе с мороженым и за десять минут расправился со всем этим, а потом заказал еще.
Вскоре вошел мужчина, окинул взглядом зал, приблизился ко мне и спросил, как меня зовут. Получив ответ, он протянул мне сложенный лист бумаги и повернулся, чтобы уйти. Он был совсем молоденький, наверное, студент, и я не стал удерживать его - тот тип, с которым у меня была назначена встреча, едва ли мог так выглядеть. Развернув листок, я увидел старательно выведенные печатными буквами слова: "Подойдите к своей машине и достаньте из-под "дворника" записку. Прочтите её в машине".
Я расплатился, вышел на улицу и исполнил все полученные указания. Записка была выведена той же рукой, что и первая: "Не подавайте никаких знаков, следуйте указаниям. Поверните направо на Одиннадцатую авеню и медленно езжайте до Пятьдесят шестой улицы. Сверните направо и двигайтесь к Девятой авеню, поверните на неё и опять езжайте направо до Сорок девятой улицы. Налево на Одиннадцатую авеню. Налево на Тридцать восьмую улицу. Направо по Седьмой авеню. Направо по Двадцать седьмой улице. Остановитесь между Девятой и Десятой авеню. Подойдите к дому 814 и 5 раз постучите в дверь. Отдайте обе записки человеку, который откроет вам. Он скажет, куда идти дальше".
Мне это совсем не понравилось, но надо было признать: они придумали самый лучший способ убедиться, что я пришел на встречу один.
Полил дождь. Запустив мотор, я с трудом разглядел сквозь мокрое стекло водителя такси - тот все ещё возился со своей машиной. Пришлось бороться с соблазном опустить стекло и помахать на прощание рукой. Я подъехал к перекрестку, дождался зеленого сигнала светофора и свернул на Одиннадцатую авеню.
Остановившись на красный свет у Пятьдесят второй улицы, я заметил, что сзади меня от тротуара отъезжает то ли черный, то ли темно-синий автомобиль. Как и следовало ожидать, он увязался за мной.
Как я вскоре узнал, за рулем этой машины сидел не убийца. Возле дома 814 на Двадцать седьмой улице было место для стоянки. Темно-синяя машина остановилась позади меня. Заперев дверцу, я немного постоял на тротуаре, но мой сопровождающий сидел в машине, точно гвоздем прибитый, поэтому я последовал указаниям, поднялся на крыльцо старого приземистого дома и пять раз постучался в дверь. Сквозь стекло мне не удалось никого заметить в полутемной прихожей. Тут за спиной послышались шаги, и я обернулся. Это был мой преследователь.
- Ну, вот и приехали, - дружелюбно проговорил я.
- Вы почти оторвались от меня на каком-то углу, - ответил он. Отдайте мне записки.
Я вручил ему все улики, которые были в нашем распоряжении, и успел разглядеть своего опекуна. Он был примерно моих лет и роста, поджарый и жилистый, с оттопыренными ушами и красной родинкой на правой стороне подбородка.
- Все верно, - сказал он и спрятал записки в карман. Потом извлек оттуда ключ и открыл дверь. - Следуйте за мной.
Когда мы поднимались наверх, я мог бы без труда вытащить пистолет из кобуры у него на боку. Но у него на боку не было кобуры. Возможно, он, как и я, предпочитал носить кобуру под мышкой.
Лестница была деревянная и обшарпанная, стены следовало бы оштукатурить ещё во времена Пирл-Харбор, а воздух был напоен амбре, состоявшим из уникальнейших и мерзейших ароматов. Поднявшись, мой предводитель указал на дверь в конце коридора и велел мне войти.
В комнате был ещё один человек, но опять не тот, с кем я условился о встрече. Во всяком случае, я так думал. Едва ли можно было вести речь о каком-либо убранстве, но в комнате все же была мебель - стол, кровать и три стула. Лежавший на кровати человек приподнялся, когда мы вошли, и сел на постели. Его ноги едва доставали до пола. У человека был торс борца и ножки жокея. Он сощурил красные глаза, как будто только что пробудился ото сна.
- Это он? - спросил полуборец-полужокей.
- Он самый, - ответил тощий.
Полуборец-полужокей поднялся, подошел к столу и взял моток бечевки.
- Снимайте шляпу, плащ и садитесь сюда, - он указал на один из стульев.
- Не торопись, - встрял тощий. - Я ещё ничего ему не объяснил. - Он взглянул на меня. - Все очень просто. Человек, который придет на встречу с вами, не хочет никаких неожиданностей. Ему надо только поговорить с вами. Поэтому мы привяжем вас к стулу и уйдем, а после переговоров освободим, и ступайте на все четыре стороны. Вам все понятно?
Я усмехнулся.
- Вполне. Но что будет, если я не сяду на стул?
- Тогда человек не придет и переговоров не будет.
- А если я сейчас уйду?
- Пожалуйста. Мы свои деньги получили. Если вы хотите увидеть его, способ только один - стул и веревка.
- Привязав его, мы получим больше, - уточнил полуборец-полужокей.
- Замолчи, - велел тощий.
- Я тоже не хочу сюрпризов, - сказал я. - Может, я сяду на стул, а вы свяжете меня не слишком туго, больше для вида, чтобы я мог двигаться? Вдруг возникнет пожар? У меня за пазухой бумажник, а в нем сто долларов. Вы заберете их, прежде чем уйти.
Положение, в которое я угодил, прекрасно подтверждало правило: старайся предусмотреть любые случайности. Одной такой случайностью оказалось поразительное бессребреничество полуборца-полужокея.
- Что? - презрительно проговорил он. - Паршивая сотня?
Я вздохнул.
- Ну, ладно. Только не переусердствуйте. Я знаю дорогу сюда и в случае чего всегда вас найду.
Парни принялись за дело. Полуборец-полужокей примотал мою левую кисть к задней ножке стула. Тощий занимался моей правой рукой. Потом они взялись было за мои лодыжки, но я заявил, что у меня начнутся судороги, если привязать ноги к стулу, и мои пленители после недолгих препирательств просто стянули их вместе. Тощий напоследок проверил узлы, вытащил мой пистолет и бросил его на кровать. Удостоверившись, что у меня нет другого оружия, он вышел из комнаты.
Полуборец-полужокей взял пистолет и сердито уставился на него.
- От этих игрушек одни неприятности, - пробурчал он и, положив пистолет на стол, опять растянулся на кровати.
- Долго ещё ждать? - спросил я.
- Самую малость, - ответил он и закрыл глаза. - У меня была бессонная ночь.
Но он не успел уснуть, потому что распахнулась дверь и вошел тощий. С ним был какой-то субъект в сером, в полоску, костюме и темно-серой фетровой шляпе, в перчатках и с серым плащом, перекинутым через руку. Полуборец-полужокей вскочил, тощий занял место у двери. Вновь прибывший бросил шляпу и плащ на кровать, осмотрел мои путы и сказал тощему:
- Все в порядке, я вас позову.
Они удалились, прикрыв за собой дверь. Незнакомец смотрел на меня и улыбался.
Я не хочу сказать, что обладаю каким-то там особым мужеством. Я прекрасно сознавал, что привязан к стулу и передо мной стоит убийца, но был слишком потрясен, чтобы как-то реагировать. Облик этого человека претерпел поразительные перемены. Теперь у него были густые брови и длинные ресницы. На лице вчерашнего гостя я не видел улыбки, но если бы и видел, она была бы не такой. Волосы тоже изменились, они сделались гладкими и были расчесаны на пробор.
Человек в сером костюме пододвинул стул и сел. Его новый облик мне даже нравился, а его изящные движения укрепили сложившееся у меня впечатление.
- Итак, она рассказала вам обо мне? - спросил он голосом, каким говорил со мной утром по телефону. В нем сквозили нотки напряжения. Затянутые в перчатки пальцы крепко сжимали колени.
