«Жена полковника Горяинова…» — узнал Денисов невзрачную особу, которую видел в квартире Бабичева.
— …Аркадий Иванович скоро подъедет, — сказала с экрана Горяинова.
— Вы тоже были на даче? — Оператор показал следователя, неулыбчивого, с круглым, без единой морщины лбом.
— Я только оттуда, — ответила ему Горяинова.
— Похищено много?
— Кузнецовский фарфор, двенадцать маленьких немецких селедочниц, двенадцать тарелочек… Салатница.
— Что еще?
— Иконы.
Денисов отметил: Горяинова поставила иконы на последнее место.
— Как мыслите, кто мог это сделать?
Денисов узнал голос невидимого за кадром Бахметьева.
Горяинова замотала головой.
— Кому вы доверяете ключи от дачи?
— Только дочери, сыну.
— Они знали о ценности икон? — Бахметьев так и не появился на экране.
— Был разговор. Продать, мол, часть икон Ольге в приданое… Девчонка, как раньше говорили, на выданье. С частым гребнем не отдашь.
— Как отнесся к этому предложению сын? — спросил следователь.
Горяинова задумалась.
— Дима был согласен… Первое время. Потом стал возражать.
— Друзья? — догадался следователь. Он неожиданно затронул наболевшее у Горяиновой.
— Компания… В том и дело. Компания интересовалась иконами не меньше его. Носились. Узнавали названия в музее Андрея Рублева.
— Кто именно?
— Верховский Володя, Анкудинова… Момот Слава.
— Когда они были в последний раз у вас на даче, в Крестах?
— В январе, после экзаменационной сессии.
— Что вы можете о них сказать?
— С отцом Момота Аркадий Иванович вместе работал. Хорошая семья… — Денисов не услышал в голосе Горяиновой уверенности. — Слава много читает.
— А Анкудинова?
Горяинова помолчала.
— Эта их всех умнее.
— Почему вы так думаете?
— Да так… — Она уклонилась от ответа. — У Верховского в голове сумбур. Деревянные храмы, Соловецкие острова. Носится с мыслью уехать на Онегу в брошенные деревни… Заинтересовал ребят иконами. Моего сына тоже.
Денисов ориентировался главным образом на интонацию: Горяинова явно преувеличивала влияние компании на сына.
— После знакомства с Верховским, Розой Дима зачастил на дачу, на половину племянника.
— К иконам?
— Да. Просил отца взять некоторые, самые ценные в Москву.
— И что отец? — Лишенный морщин, крупный лоб следователя возник на экране.
— Был против! Отец у нас очень строгий. Против ему не скажи. Все на нем: институт, дача, машина…
— А вы работаете?
Оператор показал наконец Бахметьева.
— Преподавателем.
— В школе?
— В восемнадцатом ЖЭКе, на курсах кройки и шитья. — Горяинова вздохнула. — А Димка наш, он такой… На улице последний кусок друзьям отдаст. А домой вернется — возьмет себе самый лучший. Трудный парень! Оч-чень… — Она произнесла это слово с двумя «ч» — торжественно и скорбно.
— Вы знали, что восьмого февраля ваш сын собирается на лыжную прогулку? — снова вступил в допрос следователь.
— Я узнала об этом от дочери накануне.
— Следствие ставит вас в известность, — негромко, без выражения начал следователь, — о том, что восьмого февраля после прохождения поезда здоровья на перегоне Шугарово — Михнево в бессознательном состоянии была обнаружена знакомая Дмитрия — Анкудинова…
— Ничего не знаю! — быстро ответила Горяинова.
— Ночевал ваш сын дома после возвращения с лыжной прогулки? — спросил следователь.
— Дома Дмитрий не появлялся.
— Чем вы объясните его отсутствие? — по какой-то причине следователь изменил тактику: вопросы его звучали более официально.
— Не знаю… Думаю, он у кого-нибудь из друзей, — ответила Горяинова.
— Может, уехал? Как вы считаете? Позвонил бы ваш сын домой, будь он в настоящее время в Москве?
Горяинова помолчала.
— Дима звонил.
— Когда?
— Сегодня ночью. Я взяла трубку, — она смахнула слезу, — стала умолять его приехать. Отец тоже его упрашивал.
— А что Дмитрий?
— Ничего не ответил.
— Совсем не говорил с вами? — переспросил следователь.
— Совсем. Потом телефон отключился. Почему же вы решили, что это звонил ваш сын?
— Кто ж еще, товарищ следователь, — Горяинова развела руками, — в три часа ночи звонить будет?..
— Денисов! — раздалось неожиданно. — К телефону срочно! — В дверях класса стоял сержант. — Из Крестов! По краже с дачи Горяиновых звонят!
— Надо же! — Денисов с досадой отставил стул, начал пробираться к выходу.
— Потом досмотришь! — успокоил помощник дежурного.
…Звонил участковый инспектор, с которым Денисов познакомился утром в Крестах, на месте происшествия. Ему был поручен розыск Дмитрия Горяинова.
— Сын Аркадия Ивановича так и не появлялся?
— Не приходил.
— Но вы ведь тоже будете его искать?
— Безусловно. — Денисов раскрутил замотавшиеся на телефонном шнуре кольца. — Дмитрий Горяинов слишком заметная фигура в этой истории.
— Надо узнать, где он был на прошлой неделе. — Инспектор сказал об этом вскользь, как бы нехотя, — такова, очевидно, была его манера, словно он не принимал Горяинова-младшего всерьез. — Может, на даче?
— Обязательно проверим.
— Надо проверить и всю его Компанию…
— У вас затруднения? — Денисов взглянул в окно.
За окном бежала по крышам домов неоновая строчка: «Пользуйтесь услугами железнодорожного транспорта».
— Видишь ли… — Участковый инспектор помолчал. — Деревенские за иконами не полезут. Они им не нужны. Да и где сбыть?
— Тогда кто же, по-вашему?
Участковый помолчал опять.
— Это сделал кто-то связанный с Горяиновыми.
— Из Компании? — уточнил Денисов.
— У нас есть свидетели: Димка Горяинов и Анкудинова интересовались старинной утварью. Их часто видели в Крестах. В соседней деревне.
— Давно?
— Дней десять назад. Заходили к одной старухе… Проверьте, как они вели себя в поезде. Не было ли разговоров об иконах…
«Вот почему он звонит… — подумал Денисов. — Кража в Крестах и гибель Анкудиновой! Для него одно преступление — следствие другого…»
— Может, что не поделили?.. — Участковый разговорился. — Иконы могли оставить себе, а могли и предложить другим. На этой почве разногласия… Сам знаешь! И вот что еще странно… — Денисов услышал в голосе недоумение. — Эксперт оказался прав! В дачу проникали дважды! Через отжатую дверь крытого двора и с крыльца — с помощью подобранного ключа… Вот так, брат!
К видеомагнитофону Денисов так и не вернулся. Зашел в кабинет, где Колыхалова беседовала с поджарым немолодым человеком в куртке и спортивном трико — инструктором Коношевским.
Здесь же сидела его жена, много моложе, с округлым, матового цвета лицом.
— Вы были старшим по вагону?
— Да. — Будто вспомнив о чем-то, Коношевский резко выпрямил спину. — А всего старших инструкторов было трое.
— Сможем мы установить всех, кто ехал в вагоне? — спросила Колыхалова.
— Думаю, да. Путевки льготные. Если кто-то передал другому, можем узнать кому.
Колыхалова последовательно шла к своей цели.
— В вашем вагоне было много туристов?
— Тридцать пять человек.
— Из них молодежи?
— Человек шестнадцать.
— В трех купе ехала молодежь, — подсказала жена. — В крайнем, напротив нас, и еще в двух.
— Несколько компаний?
— В каждом купе своя. Собственно, вагон не купейный, никаких дверей. Просто я так называю — купе: два сиденья, обращенные одно к другому.
— А где вы сидели? — спросила Кира.
— На боковых, в начале вагона.
Подумав, ККК, видимо, решила сбавить темп.
— Вы состоите в штате? — поинтересовалась она у Коношевского.
— Вообще-то оформлен по другой должности. — Он пожал плечами. — Но физическое здоровье коллектива на мне! Физическое здоровье, в конце концов, всегда самое главное, согласитесь! То, о чем никогда нельзя забывать!
По этой фразе Денисов причислил его сразу к в общем-то невредной категории тех, кто запросто обращается с такими глобальными понятиями, как «главное», «всегда», «никогда». Все три слова присутствовали в его тезисе.
— Девушек много было? — спросила ККК.
Коношевская задумалась.
— В первом купе? Трое или четверо. И пять или шесть парней.
— Имена помните?
— Оля, Роза…
— Роза… у нее было на шее украшение в виде лезвия?
— Да. Я обратила внимание: девичья шея и лезвие. А в общем, в ней есть… — Коношевская поискала в воздухе пальцами, — шарм. Была еще Лена…
— А имена мальчиков назовете? — спросила Колыхалова.
— Слава, Женя…
— И Дима?
— Веснушчатый такой… Что-нибудь случилось?
