Ознакомительная версия.
А вот мобильные телефоны, видимо, сочли, что их конституционные права нарушены, и устроили предупредительную забастовку.
Во всяком случае, у подруг женской половины семьи Красичей. Сначала отказался выполнять свои обязанности по коннекту телефон Элеоноры Озеровской, а теперь – мобильник Иванцовой, издевательски-равнодушно сообщивший, что поговорить не получится, ибо не фиг.
Правда, в случае с Иришкой ничего удивительного в этом не было, рыжуля частенько забывала вовремя ставить телефон на подзарядку, и бедолага периодически падал в голодные обмороки.
Ну что ж, на мобильных телефонах свет клином не сошелся, он, свет, рассеялся еще и по огромному пространству обычных проводных телефонов.
Сегодня суббота, выходной, а значит, есть шанс застать подругу дома. Стопроцентной вероятности, конечно, не было, шебутная Иванцова вполне могла, прихватив сыновей, усвистать с мужем на уик-энд к морю.
Лана снова спустилась вниз за трубкой радиотелефона. Мамы Лены в гостиной уже не было, зато с кухни доносились звуки предужинной артподготовки.
Трубка, мрачно насупившись, лежала на диване. Славянская безалаберность очень напрягала родившийся в Японии аппарат. Как можно швырять средство связи где попало, вместо того чтобы аккуратно вставлять его в гнездо базы?
Вот и получите теперь!
– Нет, ну это просто свинство! – возмутилась Лана, глядя на ехидно мигающий значок пустой батарейки.
– Ты чего воюешь? – Из кухни выглянула мать. – Иришке позвонила?
– Так в том-то и дело, что нет! Мобильник ее вне зоны действия, собралась позвонить на домашний, а тут здрасьте-приехали – трубка разрядилась!
– Гром и молния! – хихикнула Елена, возвращаясь к прерванному занятию. – Ад и буря! Просто кошмар на улице Вязов! С сотового позвони на домашний, недотыкомка!
– Можно подумать, сама я не догадалась бы, – проворчала девушка, отправляя победно ухмылявшуюся трубку в искомое отверстие. – Обзывается еще! Нет чтобы пожалеть несчастную доченьку, вынужденную тягать себя по лестнице туда-сюда. Понастроят буржуйских домов на дурное количество квадратных метров, а ребенок страдай!
– Интересно, – из кабинета вышел отец и с хрустом потянулся, – отчего страдает бедный ребенок? Кого убить или, в крайнем случае, побить? Кто виноват?
– Во всем и всегда виноваты мужчины, – ворчливое настроение продолжало хозяйничать в душе Ланы.
– Положение обязывает, – не стал возражать Мирослав и затопал вниз по лестнице. – Жена, ты тоже меня обижать будешь?
Что ответила мама Лена, девушка не расслышала, сосредоточившись на телефоне. Так, еще раз попробуем набрать номер мобильного подруги. Та же ерунда. Ну что ж, тогда – домашний.
Гудки ровным строем тянулись один за другим, как танки на параде. Один танк, второй, третий. Похоже, Никишины все же куда-то усвистали.
После прохождения десятого танка Лана собралась уже нажать кнопку отбоя, когда там, в квартире подруги, трубку все же взяли.
– Да, слушаю, – какой-то у Олега голос странный – сухой и равнодушный. Устал на работе, что ли?
– Привет, Олежка!
– А, это ты.
Ничего себе заявочки! Куда делась неизменная приветливость Никишина? Или…
– Господи, что случилось? Что-то с Иришкой? – сердце вдруг заметалось пойманной в силки птицей. – Или… с мальчиками?!
– Только не делай вид, что ты ничего не знала.
– Да что знала-то? – заорала Лана.
– Что у моей жены связь на стороне.
– У твоей жены… что?
– Не кривляйся, – в монотонно-сером голосе Олега появились, наконец, краски. Правда, в основном ядовитых оттенков. – Небось, давала любовничкам ключи от своей квартиры, сводня?
– Стоп! – Лана, загнав растерянность с непониманием в дальний угол, оборвала начинавшуюся мужскую истерику. – В подобном тоне мы с тобой разговаривать не будем.
– Да я вообще с тобой говорить не хочу! – сорвался все же на крик Никишин. – Предательница! Все вы, бабы…
– Я выезжаю немедленно, через сорок минут буду у вас, и ты мне все расскажешь, – так, побольше льда в голос, может, опомнится. – И прекрати истерить! Ты же взрослый мужик, бизнесмен какой-никакой, а ведешь себя, как упившийся революционный матрос. Осталось только рубашку на груди порвать и слезу пустить. Или уже пустил?
– Не хами.
– Прими как аксиому – я понятия не имею, что там у вас произошло, ясно? Последние полгода мы с Иришкой вообще не виделись, общались только по телефону, она какой-то сюрприз готовила.
– Ага, сюрприз, – с горечью произнес Олег. – Она всем сюрприз преподнесла, дрянь!
– Прекрати! Не смей так говорить, не разобравшись!
– Да она…
– Я же сказала – приеду, и ты мне все расскажешь.
И Лана нажала кнопку отбоя.
Похоже, в гости к Никишиным заглянула полная ерунда. И не просто полная, симпатично-округлая, а бесформенная, заплывшая жиром туша, с трудом протиснувшаяся в двери светлого и безмятежного Иришкиного дома. И раздавившая, похоже, радугу счастья.
В то, что подружка могла позволить себе даже легкий флирт, Лана не верила ни секунды. Даже на полсекундочки ее веры не хватило бы. А предположение о появлении у рыжика постоянного любовника могло обитать лишь в записях бреда буйнопомешанного, сделанных врачом закрытого отделения психиатрической клиники.
Пока же ясно было только одно – там, у Никишиных, стряслась с самой кривой ветки дерева жизни какая-то беда. Кто тряс это дерево, чтобы беда шлепнулась кляксой грязи на семью подруги, Лана еще выяснит, но позже.
Девушка в темпе натянула джинсы и легкий хлопковый джемпер, покидала в рюкзачок документы на машину, права и бумажник, туда же отправились ключи и мобильник. Теперь пора.
Сидевший перед телевизором Мирослав с удивлением оглянулся на дробный топот, горохом скатившийся по ступенькам:
– Олененок, ты куда несешься? Ужин через полчаса.
– Папуль, я поужинаю позже, мне срочно надо к Иришке.
– Что случилось? – встревожилась появившаяся в дверях кухни Елена.
– Понятия не имею. С Иришкой поговорить не получилось, Олег несет какую-то чушь насчет ее любовника, психует, орет.
– Что за чушь! – поморщился отец. – Ириша – и любовник?! Фу, ерунда какая! Никишин что, напился?
– Не похоже.
– Тогда что…
– Вот за этим я и еду, узнать – ЧТО. Мамуль, – Лана улыбнулась растерянной матери, – ты папу голодом не мори, меня ждать не надо, ужинайте. Все, я побежала.
И она действительно побежала. Сначала – к машине, затем на машине – к Москве. А потом они с «Лексусом» побежали-помчались, словно введенное внутривенно лекарство, к центру города, торопясь помочь, успокоить, вылечить.
Обычно Лана водила машину очень аккуратно, как пекинеса на поводке, соблюдая все правила дорожного движения и скоростной режим. Сейчас же правила с режимом забились в угол заднего сиденья, с ужасом глядя на мелькавшие деревья и дома. Возможно, они даже молились тихонько Главному Гаишнику, прося того послать навстречу окончательно свихнувшейся девице раскормленного ангела с полосатым жезлом, дабы он прекратил это безобразие.
Но то ли просили кляузники вяло, то ли ангелы кормились в другом месте – вразумить летящую под визг покрышек Лану было некому.
Зачем, ради чего она так рисковала? Никто ведь не умирает, ничья жизнь не зависит от скорости прибытия на место. Подумаешь, ссора между супругами, спровоцированная ревностью Олега к мифическому любовнику жены! Это даже хорошо, ревнует, значит – любит.
Голос разума успокаивающе журчал в голове, призвав на помощь логику, но что-то другое, атавистическое, спавшее сном вечности под наслоениями цивилизованности, вдруг проснулось и дрожью пробегало сейчас вдоль позвоночника. Хотелось прижаться животом к земле и, бесшумно ступая на мягких лапах, осторожно красться туда, в темноту, где затаился зверь. Жестокий, опасный, несущий смерть зверь.
Ощущение притаившегося зла становилось все сильнее, Лана сжимала руль побелевшими от напряжения пальцами и давила, давила на газ почти до упора.
Заставляя не очень многочисленных (к счастью) в этот субботний вечер участников дорожного движения нервно вздрагивать, нажимать на тормоз и высказывать вслед унесшимся вперед габаритным огням все, что они думают об уродах на дорогих тачках. А если бы они еще успевали рассмотреть, что за рулем – баба! Тогда даже междометия в их речах были бы матерными.
Один раз за Ланой все же увязался жестко подрезанный черный джип весьма бандитского типажа, но куда джипу за помелом!
Будь народные приметы верными, Лана заикалась бы до смерти или уши раскалились и сгорели в пепел, ведь вспоминали, упоминали и проклинали ее сейчас очень многие.
Но – уши остались на месте, икать девушке тоже не хотелось.
А вот побыстрее попасть на гостевую парковку дома, в котором жили Никишины, хотелось, и даже очень. Но медлительный дедок, обслуживавший шлагбаум, торопливости современной молодежи не разделял.
Ознакомительная версия.
