- Обязательно передам, Аидушка. А как же пирог? - взмолилась мачеха, когда та резко поднялась из-за стола.
- Я поем у себя в комнате, - смягчила тон девушка и, поцеловав ее в щеку, добавила: - Ты чудесно готовишь.
Оставшись одна, Аида тут же прилегла на любимое китайское ложе, сделанное на заказ (новое увлечение ее экзотической натуры), и предалась невеселым раздумьям.
Она послала Родиона в Екатеринбург, чтобы он продал их трехкомнатную квартиру, пустовавшую почти год. Она считала, что год - вполне достаточный срок, чтобы забыть о "шаровой молнии".
Она долго наставляла брата. Дело очень серьезное, и надо быть осмотрительным. Не вступать в переговоры с подозрительными личностями. Лучше всего вообще не откликаться на частные предложения, а сразу пойти в агентство по купле и продаже недвижимости.
Родион удивлялся: "Чего ты боишься? Зачем нам посредники?" - "Делай, как я говорю, - настаивала на своем Аида. - И кто бы ни спросил обо мне, делай вид, что в первый раз слышишь мое имя".
Ему бы как следует задуматься над ее словами, но разве Родион умеет быть серьезным. Он б прихватил с собой в Екатеринбург эту босячку, эту недоделанную поэтессу! И шагу без нее сделать не может, а уж тем более квартиру продать!
Он взял отпуск за свой счет, и Аида полагала, что поездка брата на Урал затянется на месяц. Но Родион вернулся через неделю, и они до сих пор не поговорили, потому что эта липучка Алена не отходит от него ни на шаг. Не собираются ли они прикарманить ее денежки? И вообще, продана квартира или нет? "Жду еще сутки, - решила Аида, - и пусть потом пеняют на себя!"
Она и сама не заметила, как провалилась в сон. Еще не совсем стемнело. За окном тренькала гитара. Пролетевшая мимо чайка что-то крикнула на прощанье.
Очнулась она оттого, что кто-то включил свет.
- Спишь? - раздалось над самым ухом.
- Сколько времени? - спросила Аида, еще до конца не разобравшись, где она находится и с кем разговаривает.
- Второй час ночи.
Голос был мужской, но какой-то сдавленный.
- Если хочешь спать, я уйду.
Теперь голос немного оживился, в нем даже появились радостные нотки.
- Поговорим завтра.
- Погоди-ка! - Она сейчас испортит ему праздник, только надо прийти в себя. - Я сейчас.
Аида умылась ледяной водой, а вернувшись в комнату, первым делом набросилась на остывший пирог. Она глотала его большими кусками, запивая холодным чаем, и при этом пыталась поддерживать разговор.
- Мама сказала, что ты хочешь срочно меня видеть, - неохотно начал Родион.
Она никак не может привыкнуть к его безбородому лицу. Рыжая бородка делала его похожим на фараона. Аида раньше любовалась этим выразительным, одухотворенным лицом. Теперь оно стало каким-то повседневным, обывательским, чуть одутловатым, с наметившимся вторым подбородком. А все эта недорезанная поэтесса! Она заставила брата сбрить бородку, которая ему очень шла и скрывала... Впрочем, этого уже ничем не скроешь! Родион меняется на глазах. Из фараона превращается в какое-то паразитическое насекомое. Так, по крайней мере, ей кажется.
- А ты как думаешь? Приехал - и ни словом не обмолвился.
- Ты не спрашивала.
- Я не хочу при чужих обсуждать наши дела.
- Аленушка - не чужая, она скоро станет моей женой. И потом мы с ней вместе продавали квартиру.
- И что, успешно?
- Разумеется.
- Как-то слишком быстро. Ты действовал через агентство?
- Я похож на идиота? Квартиру купил сосед.
- Какой сосед? - встрепенулась она.
- Такой пожилой дядька с красной рожей...
- Не помню такого.
- Ты знала всех соседей?-Родион усмехнулся, но она вдруг почувствовала, что за этой усмешкой скрывается страх. Кого он боится? Неужели ее? Не может быть. - Он живет наверху. Сделает дырку в полу, пристроит лестницу, и будет у него двухэтажная квартира.
- Там-панель,-напомнила Аида.
- Чепуха! Таким живчикам "нет преград ни в море, ни на суше".
- Обо мне никто не спрашивал?
- Много о себе воображаешь, сестренка.
- Хорошо, - вздохнула она. Его фальшивая игра теперь была для нее очевидна, но Аида не понимала, для чего или для кого он так старается. Сколько выручил денег?
- Десять тысяч.
- Всего? Она стоила в три раза дороже!
- После кризиса цены упали, - невозмутимо констатировал Родион.
- Где деньги?
Он выдержал паузу, а потом выпалил на одном дыхании:
- Я полагал, что ты подаришь их нам на свадьбу.
- Это мои деньги, Родион, и мне решать, что с ними делать, - ее душил гнев, но она не давала ему вырваться наружу, а только тяжело дышала и смотрела все время в одну точку, на продранный носок его тапочки. Даже такая мелочь, как тапочки, куплена на ее деньги. И босячка тоже пользуется ими! - Если ты решил жениться, то сначала подумай о жилье и пропитании для своей будущей жены. На мою помощь больше не рассчитывай.
Достаточно того, что твоя мама полностью находится на моем содержании.
- Аидка,я тебя не узнаю...
- Я тебя-тоже...
- Это твое окончательное решение?
- Тебе тридцать один год, Родя. Пора начинать самостоятельную жизнь. Посмотри на своего друга Марка. Как видишь, некоторые обходятся без богатых сестренок.
- Хватит читать мне нотации! - вдруг повысил голос он. - Меня с пеленок учат жизни! Отец, мама, школа, институт... Ты бродяжничала семь лет, так? Тебя учила жизни сама жизнь. В этом, конечно, твое преимущество. Но зачем ты объявилась? Зачем вызвала меня в Екатеринбург? Зачем отправила в Питер? Зачем поселила меня в этой роскоши? Зачем сейчас выставляешь на улицу? Объясни, где логика твоих поступков?
- Я мечтала о большой, дружной семье. Вот и вся логика. Никого я так не любила, как прабабушку и тебя. Я хотела, чтобы вы всегда находились рядом. Наверное, глупо, потому что из осколков не склеить ничего. Во всяком случае, я дала тебе шанс. Ведь мужчина должен быть опорой семьи, не так ли? Спроси об этом у Патимат. Я ждала долго, почти два года, но ты на глазах превращался в нахлебника. Ты, может, думаешь, что деньги мне сыплются с неба? - Она посмотрела ему в глаза. - Ты действительно так думаешь?
Родион молчал. По его лицу пробежала судорога.
- Знаешь, - сказал он, - а я не отдам тебе этих денег,
Аида снова почувствовала, что за его словами кроется страх. И не просто страх, а страх первобытный, страх самосохранения.
- Значит, ты у меня их украдешь?
- Возьму взаймы. Нам ведь надо как-то жить. Снять квартиру, чем-то питаться-потом я верну. Честное слово, верну.
- Потом у вас пойдут дети, ты будешь приходить ко мне и клянчить. Без конца клянчить. - В ее голосе звучало презрение к нему, когда-то любимому брату
- Перестань! - махнул он рукой. - В нашей больнице много семейных врачей, и все они как-то живут.
- Они умеют жить. Они не тратят две зарплаты разом на какую-нибудь книжицу в кожаном переплете. Они не влезают в долги в надежде, что сестра рано или поздно заплатит по векселям.
- Прямо какая-то сцена из Островского! - попытался пошутить он. - Самый актуальный сейчас писатель. Все возвращается на круги своя. Так вот живешь и думаешь, что жизнь твоя - вещь уникальная, целомудренная, никем никогда не пройденная, а оказывается, всего-навсего играешь в старой пьесе Островского, да еще время от времени забываешь роль и не помнишь дальнейших коллизий...
- Нет, Родя, я совсем из другой пьесы...
- Что это, Аидка? - Он наконец заметил, что она держит в руке какой-то предмет.
- Это, Родя, пистолет "Макаров" с глушителем. Он заряжен.
- Неужели ты выстрелишь в меня? Ты способна убить?
- Почему нет? Ведь ты способен украсть.
- И что потом? Ведь тебя посадят?
- Как ты наивен, брат! В соседней комнате спит твоя невеста. Все будет выглядеть так, будто она свела счеты с жизнью, а перед этим прикончила своего жениха. Следствие разберется в мотивах. - Аида дала ему время прийти в себя, а потом спокойно приказала: - Отдай мои деньги!
Пока она пересчитывала сумму, вырученную от продажи екатеринбургской квартиры, Родион по-детски тер кулаками глаза и приговаривал:
"Какое ты чудовище! Какое ты чудовище!"
- Я - чудовище? - усмехнулась она. - Может быть.
- Ну, хочешь, я на колени встану перед тобой? - И он бросился к ее ногам, уже не скрывая слез.
- Пошел вон! - Она пнула его в грудь. - Я рисковала жизнью ради этих денег. Почему я должна подарить их тебе? Это все равно что выбросить на ветер! А мне еще предстоит заботиться о твоей матери! Ты же о ней совсем не думаешь!
- Моя мать готова бедствовать ради моего благополучия!
- Она, может быть, и готова, да я ей не позволю бедствовать. И запомни, чтобы с завтрашнего дня ноги твоей невесты здесь не было! Встречайтесь где угодно, только не в моей квартире!
Чего она хотела этим добиться? Что он тут же выбросит из головы эту дуру и станет прежним Родькой, любящим братом? Или наоборот, проявит характер, пойдет в свою комнату, соберет вещички и вместе с поэтессой отправится строить новую, светлую жизнь? Но характер - это как раз то, что у Родиона напрочь отсутствовало. Он уснул на груди у Алены, в слезах отчаяния.
