– Эй, Хэнреган, – вновь повернулся к нему Флетч, – дело-то уже закрыто. Хэнреган сощурился.
– Правда?
– Да. Час тому назад полиция арестовала Мэри Райс. Вашего же репортера. Из «Ньюсбилл».
– Ерунда.
– Он не обманывает, Хэнреган. Мы все знаем, что репортеры «Ньюсбилл» идут на все ради сенсации. На этот раз Мэри попалась.
– Полиция знает, что убийца – Мэри, потому что она оставила на месте преступления блокнот другого журналиста, – добавил Флетч.
У Хэнрегана покраснела даже шея.
– Вы знаете, сколько у меня читателей? – прокричал он.
– Да, – кивнула Фредди. – Все неграмотные Америки читают «Ньюсбилл».
– Они тоже голосуют, – напомнил ей Хэнреган.
– А жаль, – вздохнул Флетч.
– Я требую интервью с вашим кандидатом, – продолжил Хэнреган. – И довольно болтовни.
– Сомневаюсь, что кандидат сможет выделить для вас хоть минуту, Хэнреган.
– Это еще почему? – Хэнреган шагнул к автобусу. – Вы организуете мне это интервью, а не то завтра «Ньюсбилл» сообщит своим читателям, что губернатор Кэкстон Уилер отказывается отвечать на вопросы о двух убийствах, напрямую связанных с его избирательной кампанией.
– Именно так и напишите, Хэнрегаи, – Флетч поднялся на две ступеньки, намереваясь зайти в автобус. Пусть читатели впервые услышат от вас правду.
– Вот послушайте, – доктор Том разлегся на кро вати в комнате отдыха кандидата, занимающей хвостовую часть автобуса. Он читал книгу «Теория Дарвина: старо, как мир». – «Тысячи лет нам говорили, что coвершенство недостижимо, но достойно стремления к нему. Теперь же, в пост-фрейдистскую эру, нам говорят, что недостижимо уже естественное состояние, но к нему тоже надо стремиться. В первом случае мы можем обрести идеал, во втором – посредственность», – доктор положил раскрытую книгу себе на грудь. – Чем я могу вам помочь?
– Хочу задать пару вопросов, – прежде чем войти, Флетч постучал, получил ответ: «Войдите, раз уж вам надо», – а переступив порог, сел на один из удобных вращающихся стульев.
Говорил доктор Том медленно, нарочито растягивая слова.
– Тот, кто пытается держать прессу в узде, может получить от меня все, что пожелает: отравляющий газ, огнеметы, автоматы, гранаты. Если у меня не найдется требуемого, я достану сей предмет незамедлительно.
– Сейчас я заказал бы что-нибудь из вашего арсенала, – признался Флетч. – Только что познакомился с Майклом Джи. Хэнреганом, из «Ньюсбилл».
– Репортеры – вымирающие особи, – покивал доктор Том. – Их эволюция остановилась на низшей стадии. Чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть, как они ходят, принюхиваясь к земле. Я, пожалуй, посоветую кандидату, что в дальнейшем прессой должен ведать департамент внутренних дел. Тем самым вымирание будет гарантировано.
– Нам необходима свободная пресса, – возразил Флетч.
– Вы действительно так думаете? Ни любимый вид спорта американцев – политика, ни любимая их еда – булочки с сосиской, нe выдержат объективного анализа. Если выставить напоказ закулисную кухню политики или рассказать читателям, из чего делаются эти булочки с сосисками, американцев вывернет наизнанку, а избирательные участки они будут обходить за милю.
– Вы и против материнства?
Доктор Том постучал ногтем по лежащей на груди книге.
– На шкале эволюции женщина и птица, разумеется, не знают равных, – он откашлялся. – Потому-то мужчины и изобрели телефонную связь.
– Как я понимаю, вы одним из первых оказались у тела Элис Элизабет Шилдз?
– Да.
– Что вы можете мне сказать?
– А с чего столь нездоровое любопытство?
– Фредерика Эрбатнот и Майкл Джи. Хэнреган сидят в автобусе прессы не для того, чтобы подсчитывать голоса избирателей. Они – криминальные репортеры.
– Однако. И преступник, возможно, один из нас?
– Вполне вероятно.
– И вы хотели бы получить необходимую информацию раньше, чем они, чтобы затем подать ее в нужном ракурсе.
– Да еще так, чтобы они этого не заметили.
Доктор Том внимательно разглядывал потолок.
– А полиция этим не занимается? Или они глянули на среднестатистический процент раскрываемости убийств и решили, что портить его не стоит? А потому ограничились взиманием штрафов за стоянку в неположенном месте, где их успехи существенно выше?
– Убийства слишком уж разнесены территориально. Разные юрисдикции. Мы живем в благословенной стране, не имеющей государственной полиции.
– О, да. Дабы гарантировать поимку лишь мелкой рыбешки, не имеющей возможности переплыть границу штата.
– Расскажите мне о том, что произошло прошлой ночью.
– Я сидел в баре. Вошел коридорный... а может, швейцар. Поначалу я даже не понял, то ли он ищет ответственное лицо, скажем, управляющего мотелем, то ли просто хочет выпить. И произнес сдавленным голосом: «Кто-то прыгнул с крыши. Она голая».
– Так и сказал?
– Я, конечно, не помню всего того, что вчера вечером говорилось в баре о сенаторе Аптоне, сенаторе Грейвзе, Ближнем Востоке и «Вашингтон пост», но эти слова отложились в моей памяти. Тем более, что их смысл дошел до меня не сразу.
– Что вы делали в тот самый момент?
– Беседовал с Фенеллой Бейкер и Бетси Гинзберг. Ранее говорил с Биллом Дикманном, но он, кажется, уже ушел. Кто там еще был? Несколько бизнесменов, пьющих в одиночку. Громкоголосые, болтливые водители-дальнобойщики, готовые говорить с кем угодно и о чем угодно. Обычная компания для бара рядового мотеля.
– Это все?
– Все, что я могу вспомнить. Потом, после приезда и отбытия «скорой помощи», в бар потянулись репортеры. Некоторые пришли в пальто, наброшенном на пижаму.
– Расскажите мне о женщине. Вы осмотрели ее?
– Благодаря большому числу судебных исков к врачам, мы, как вы знаете, не стремимся в те места, куда побоится идти даже дурак. Разумеется, если бы мне попался лежащий на тротуаре адвокат, я бы с удовольствием прошел прямо по его физиономии.
– Вы не любите и адвокатов?
– Адвокатов не любят даже их матери. Если провести опрос общественного мнения, наверняка выяснится, что среди различных групп населения наивысший процент выступающих за легализацию абортов – у матерей адвокатов.
Флетч отметил, что речь доктора обладает гипнотическим эффектом.
– Проходя через вестибюль, вы столкнулись с губернатором Уилером?
– Нет. С губернатором я увиделся лишь ночью, в его «люксе».
– Укладывали его спать.
– Укладывал его спать. У тела женщины стояла хорошо одетая пара. Мужчина как раз снимал пальто, чтобы прикрыть тело. Я попросил его этого не делать. Потому что хотел осмотреть ее.
– Она еще жила?
– Нет. Смерть наступила мгновенно при ее соприкосновении с асфальтом.
– Не раньше?
– Думаю, что нет. Она приземлилась на голову, сломала себе шею, затем упала на спину.
– Вы видели доказательства того, что ее жестоко избили, прежде чем она упала или ее скинули вниз?
– Синяки на лице. Левый глаз заплыл. Кровь, струящаяся из носа и губ. Два выбитых передних зуба. Два или три сломанных ребра. Кровоподтеки на груди и животе.
– Коронер объявил сегодня утром, что ее не изнасиловали.
– Так какой же мотив? Ограбление? Кто-то позарился на ее одежду? Разумеется, избиение молодой женщины предполагает изнасилование.
– Пока вы ее осматривали, собралась толпа?
– Небольшая толпа. Главным образом, журналисты.
– Вы помните, кто там был?
– Я окинул их взглядом, чтобы убедиться, что детей среди присутствующих нет. Была Эрбатнот. Весьма симпатичная дама. Фенелла Бейкер пришла из бара вместе со мной. О ее красоте или отсутствии оной распространяться не будем. Стоял кто-то еще. Но помогал мне лишь один водитель грузовика.
– Как я понимаю, погибшую вы видели раньше.
– Да. Встречал ее несколько последних дней. То в лифте, то в вестибюле мотеля.
– А почему вы обратили на нее внимание?
– Потому что она неизменно оказывалась в том же мотеле, что и мы, хотя не имела никакого отношения к предвыборной кампании. Правда, один раз она завтракала с Бетси Гинзберг.
– Вы видели ее с мужчинами?
– Нет. Похоже, она ехала одна в маленьком двухдверном «фольксвагене».
Взревел двигатель. И тут же автобус тронулся с места.
– Эй! – Флетч вскочил. – Мне же нужно в другой автобус!
Доктор Том закрыл книгу.
– А мне пора освобождать кровать хозяину, – и сел.
Флетч протер запотевшее окно.
Губернатор Уилер открыл дверь комнаты отдыха, на ходу снимая красно-черную клетчатую куртку.
– Как жизнь? – спросил он находящихся в комнате мужчин.
– Сколько чашечек кофе вы выпили? – ответил вопросом на вопрос доктор Том.
– Всего лишь две. Но черного, – кандидат хитро улыбнулся, словно ему удалось кого-то провести.
– Тогда не вините меня, если у вас начнется бессонница.
– А что мне делать? Каждый раз просить сгущенного молока? Эти парни не могут без кофеина.
