Клерк виновато стал объяснять:
— Я и так сильно сомневался, что он у себя. Часа два или три назад к нему приходил какой-то человек. Лича уже и тогда не было. Я не видел, чтобы он возвращался в номер…
Он замолчал, потому что к конторке подошел посыльный.
— У меня телеграмма для клерка «Касл-Грейта», — объявил он важным голосом.
Клерк расписался в получении телеграммы, надорвал угол бланка, прочитал написанное, потом взглянул на адвоката:
— Вы не мистер Перри Мейсон?
— Совершенно точно.
— Так вот, Лич и правда должен был встретиться с вами. Телеграмма для вас, только адресована мне.
Клерк протянул Мейсону листок, на котором было аккуратно напечатано:
«Клерку в «Касл-Грейт отеле».
Ко мне под вечер придет джентльмен. Это Перри Мейсон, он адвокат. Пожалуйста, скажите ему, что я не смогу быть на условленном свидании, пусть он поедет по указанному адресу. Обстоятельства заставили меня изменить все планы. Такое невезение! Попросите его, пожалуйста, приехать. До резервуара у вершины дороги к Голливуду, руководствуясь планом, приложенным мною. Еще раз извиняюсь за изменения, но это было неизбежно. Генри Лич».
Подпись была тоже напечатана. Приложенная к посланию карта представляла собой план автоклуба в районе Голливуда. На нем чернилами была начертана линия, тянувшаяся вдоль Голливудского бульвара. У Ивор-стрит она заворачивала вправо и оттуда извилистой линией продолжалась до точки, возле которой значилось одно слово: «водоем».
Клерк сказал:
— Мне все же показалось, что он выходил пару часов назад. Но как он возвращался, я не видел.
Мейсон, хотя и считал такое пояснение совершенно излишним, все же поблагодарил клерка, не сводя глаз с телеграммы. Потом он аккуратно сложил ее и план и положил в боковой карман пальто.
— Ну что ж, поехали, — скомандовал он.
Под пристальными взглядами сидящих в вестибюле людей они вышли из отеля и направились к машине Мейсона.
Свет фар двух машин прорезал зигзагами темноту, попеременно выхватывая из нее отдельные кусочки изрезанной береговой линии или темной громады каньонов.
Дорога поднималась все выше и выше в горы. Первыми ехали Мейсон с Деллой Стрит, Джеральд Тор с племянницей отставали не более чем на корпус.
— Тебе не показалось странным полученное мной извещение? — спросил адвокат Деллу Стрит, крепко держа обеими руками руль машины, ибо езда в темноте по такой трассе была делом совсем не шуточным.
Делла Стрит, с удовольствием смотревшая на колдовские изменения освещаемой машиной местности, задумчиво сказала:
— Знаете, оно мне показалось смутно знакомым, как будто бы я уже знаю писавшего человека. Не то по стилю, не то по выражению… даже сама не могу объяснить, в чем тут дело.
Мейсон рассмеялся:
— Если бы ты послушала, как его читают вслух соответствующим голосом, то сразу же все бы определила.
— До меня что-то не доходит.
— Попробуй улыбаться и кланяться, произнося каждую фразу, но читай без всякого выражения, нудно и монотонно. Посмотришь, что у тебя получится.
Делла Стрит с любопытством развернула послание и принялась читать его вслух. В конце четвертой фразы она радостно вскрикнула:
— Боже, да это же типично японский стиль!
— Если бы ты задалась целью сочинить «японское письмо», у тебя бы получилось ничуть не хуже. Обрати внимание, подпись тоже напечатана на машинке, да и телеграмма адресована просто «клерку «Касл-Грейт отеля». Лич живет там около года. Он почти наверняка знает его по имени и было бы естественно предполагать, что он обратился бы к нему попросту.
— Так вы не думаете, что мы обнаружим там Лича? Вы считаете, что мы отправились искать «ветра в поле»?
— Не знаю. Просто мне не сразу бросилась в глаза эта особая манера изъясняться, ну я и заинтересовался, заметила ли ты ее?
— Сразу — нет, но, конечно, если бы письмо читали вслух, это было бы заметнее.
Дорога стала еще более извилистой. На протяжении целой мили Мейсон был поглощен только поворотами, бесконечными спусками и подъемами, из-за которых беспрерывно приходилось менять скорость и пускать в ход тормоза.
Но вот они добрались до более ровного участка дороги. С обеих сторон к ним подступали спокойные, величественные горы-исполины, над которыми ярко блестели звезды. Ниже и сзади раскинулся огромный ковер мерцающих огней — это жили своей ночной жизнью Лос-Анджелес, Голливуд и пригороды. Желтоватые крапинки уличных фонарей тут и там прерывались каскадами разноцветных неоновых реклам. На фоне этой световой вакханалии горные кряжи казались особенно темными и зловещими.
Мейсон снова включил третью скорость, ослабил нажим на тормоз, и мощный мотор его великолепной машины довольно замурлыкал, повествуя всему миру о своих неограниченных возможностях.
Через открытые окна просачивалась тишина гор, нарушаемая лишь шуршанием шин по гальке и уханием сов.
Отразившиеся в боковом зеркале огни машины Джеральда Тора на мгновение ослепили Мейсона, и адвокат заметил стоявшую у обочины дороги машину с погашенными фарами только после того, как он практически проскочил мимо нее. Тогда он круто взял вправо.
В нескольких ярдах впереди начинался очередной крутой поворот, а ряды эвкалиптов темной каймой обозначали границы водохранилища.
— Прибыли, — сказала Делла.
Мейсон прижал машину к краю дороги.
Джеральд Тор остановил свою сразу же за ним. Они одновременно выключили моторы и передние фары.
Видимо, под влиянием окружающей их необычной тишины Джеральд Тор заговорил вполголоса:
— Наверное, это та машина, что осталась позади. Только я в ней никого не заметил.
В смехе Деллы Стрит чувствовалась растерянность:
— Очень странное свидание… Вы уверены, что речь шла о встрече со вторника на среду?
И тут заговорила Элен Кендал. Голос ее был напряженным и очень взволнованным:
— В той машине за рулем сидел человек. Я его хорошо разглядела. Только он совершенно не шевелился, сидел прямо и как бы ждал кого-то.
— У кого-нибудь найдется фонарик? — спросил Джеральд Тор. — Сам не знаю почему, но меня нервирует эта история. Я не могу себе представить, для чего моему брату потребовалось вызывать вас сюда и обставлять встречу таким образом?
Мейсон вздохнул:
— Фонарь есть у меня.
Он открыл в машине отделение для перчаток, вытащил оттуда фонарик на трех батарейках и коротко сказал:
— Пошли.
Они двинулись назад, стараясь держаться поближе друг к другу, фонарик посылал на дорогу белые круги света.
Третья машина оставалась темной и неподвижной. Возле нее не чувствовалось никаких признаков жизни.
Мейсон резко приподнял фонарик, осветив внутренность машины.
Элен Кендал испуганно вскрикнула. Человек, сидевший в совершенно неудобной позе, навалился на руль, обнимая его правой рукой. Его голова склонилась на плечо. Из левого виска сочилась зловещая красная струйка, резко контрастируя с мертвенной бледностью лица.
Мейсон замер на месте, постепенно поворачивая луч фонарика таким образом, чтобы как следует разглядеть неподвижное тело.
Потом бросил через плечо Джеральду Тору:
— Полагаю, вы не можете опознать в нем Лича?
— Нет, потому что мы с ним никогда не встречались.
— Но это и не ваш брат?
— Нет.
— Вы уверены?
— Да.
Выключив свет, Мейсон сказал:
— Лейтенант Трегг из отдела насильственных смертей всегда обвиняет меня в том, что я нарушаю закон, дотрагиваясь до трупов, передвигая их и изменяя улики до того, как над ними поработает полиция. На этот раз я хочу быть вне всяких подозрений и нарушений. Если мисс Кендал не побоится остаться здесь, я попрошу вас вдвоем постеречь труп, пока мы с мисс Стрит доберемся до ближайшего телефона и известим о случившемся полицию.
Тор на секунду призадумался, потом сказал:
— Позвонить по телефону может и один человек. Я бы хотел, чтобы здесь осталось двое свидетельниц.
— Хотите остаться? — спросил Мейсон у Деллы.
Она взглянула ему прямо в глаза:
— А почему бы и нет?
— О'кей… Мисс Кендал, скажите мне номер телефона вашей тетушки.
— Роксвуд 3-3987. Господи, неужели вы хотите ей сообщить?
— Нет, просто мне нужно туда позвонить и кое-что спросить у вашего слуги.
Мейсон остановился у первого же освещенного дома, быстро поднялся по ступенькам и нажал на кнопку звонка. Строение это было с большими претензиями, в так называемом «калифорнийском стиле». С дороги оно было одноэтажное, со стороны же сада были десятки переходов, балкончиков, башенок и дверей.
Через стеклянную дверь было видно, как по коридору неторопливо шел к выходу мужчина, одетый в вечерний костюм и домашние туфли.
