– Добрый день.
В который раз Александра сдалась и приняла его правила игры.
– Не желаешь присесть?
Села. Совершенно неудобное для Александры кресло. Слишком мягкое, и чтобы встать с него, понадобятся некоторые усилия. Слишком уютное. В ее бедной голове сразу началось легкое кружение.
– Чай, кофе? Сок? Может быть, выпьешь чуть-чуть? Я вижу, ты расстроена.
– Кофе. С коньяком.
Александра никогда не пила так рано. Но иначе не выдержать.
Принесли на инкрустированный столик перед Александрой поднос, сервированный на двоих. Хозяин встал, достал из бара бутылку коньяка.
Кофе был огненно-горяч и вкусен, а коньяк придавал ему особый, неповторимый аромат.
Александра, всегда чувствительная к запахам, и сейчас безошибочно определила, что для Краснова эта рюмка коньяка – не первая на сегодня. Хотя только пробило полдень. Мало того – сквозь сандалово-кожаные нотки его одеколона, сквозь ментоловый холод дыхания, сквозь кофе и коньяк она уловила шлейф вчерашнего алкоголя.
– Я тебя слушаю. Тебе нужна помощь. Деньги?
– Нет. Разве я когда-нибудь приходила к тебе за деньгами?
– Мне кажется, в этом не было необходимости.
Краснов деликатно указал Александре на ее шесток. В этом и впрямь необходимости не было. Деньгами он обеспечивал свою несостоявшуюся супругу исправно. Сначала это были доллары в безликих белых конвертах, их привозил немолодой мужчина, смахивающий на Челентано, шофер Краснова. Потом они стали приходить на личный счет Киры. Не слишком много, не слишком мало. Необходимо и достаточно.
– Что-нибудь с девочкой?
Наконец догадался спросить.
– Да. Кира… Она пропала.
Встал, заходил по кабинету.
– Поясни.
Тут Александре потребовалось все самообладание, чтобы не устроить истерики.
– Она ушла из дома. Это в лучшем случае. В худшем – стала жертвой преступления.
– Ты заявляла в милицию?
Да! А ты как думал! Что я буду сидеть в своем кабинете и жрать коньяк до обеда, а потом приду к тебе на кофе с тем же коньяком? Но всего этого Александра не сказала.
– Да. Конечно. Они убеждают меня, что Кира именно ушла из дома. Что она вернется или как-нибудь даст о себе знать. Что никаких… Никаких криминальных трупов у них не появлялось, что маньяков в области не водится. Что нужно просто ждать…
– Может, они и правы, – протянул Краснов, достал из хрустальной коробочки сигарету, предложил гостье. Александра никогда не курила, но сигарету взяла зачем-то.
– Это очень крепкие, «Житан», – предупредил ее бывший – муж? возлюбленный? Бывший отец ее бывшей дочери?
Такую мысль Александре не следовало допускать в голову. Она разревелась. Слезы ее определенно не красили. На щеках сразу же появились красные пятна, отекли веки и волосы под слоем лака стали безжизненно-скользкими. К тому же макияж, нанести который Александре стоило немалых трудов, погиб.
– Успокойся, дорогая, – голос Краснова звучал непривычно мягко. На него всегда действовали женские слезы. К тому же он никогда не видел Александру плачущей. – Успокойся. Вот, возьми платок.
Она не взяла платка – в последнюю секунду подумала, что не хочет оставлять на нем потеки туши, мазки помады, постыдную слизь. Александра достала из сумочки пачку бумажных салфеток, утерлась. Краснов стоял рядом, пристально смотрел, как она утирается, сморкается, прерывисто вздыхает. В его взгляде было сочувствие и что-то еще неуловимое – так автомобилист смотрит на раздавленную им кошку. Дворовую, бродячую, полосатую, никому не нужную и немилую кошку. Живая все же тварь.
– Успокойся. Я обещаю – мы ее найдем. Я подниму все свои связи. Ты меня слышишь?
– Да, – ответила Александра, уводя глаза с линии огня его взгляда. – Живая тварь, да. Помоги мне. Помоги нам. До свидания. Сделай что-нибудь. Я знаю, ты можешь. Ты можешь почти все. Ты не стал отцом для своей дочери. Ты не стал моим мужем. Ты не… Но ты сможешь ее найти. Я знаю.
Большую часть монолога она произносила уже на улице. За рулем автомобиля. Стоя в пробке, потом под светофором. Александра говорила громко, но никто не обращал на нее внимания. Может быть, думали, что она разговаривает по телефону.
Ей не хотелось домой. Дома Галина сидит над картами. Пахнет кофе, валерьянкой и тревогой. Но куда податься? На работу? Заехать проинспектировать один из магазинов? Пойти в кино? В кабак? За много лет жизни в Петербурге Александра не завела себе подруг. Она делилась своими тайнами с Герберами и доверяла мечты туберозам. Да и какие уже мечты и тайны? Будь у нее подруга – она не смогла бы обсудить с ней ни кулинарного рецепта, ни подробностей бразильского сериала, ни распродажи в ближайшем бутике. Приготовлением пищи занималась Галина, сериалов Александра не смотрела, а гардероб ее последние десять лет составляли деловые костюмы-близнецы, отличающиеся лишь цветом. Так что обсудить с гипотетической подругой Александра могла только тонкости своего изящного бизнеса и те странные мечты, которые нежно одолевали ее в свободные минуты. Но разве об этом говорят вслух? Только шепотом, только с цветами…
Александра все же решилась заехать в магазин. Их было шесть по всему городу. Не однодневные закутки с чахлыми гербариями – изящно декорированные, удачно расположенные магазины. И работали там не скучающие куколки, озабоченные пережевыванием приторных резинок, а настоящие специалистки, обученные флористике и дизайну. Необязательно хорошенькие, но привлекательные и элегантные. Впрочем, кто угодно выглядел бы привлекательно в сочиненной Александрой форменной одежде! Сине-зеленые пышные юбки, кокетливо-строгие мундирчики. В этом салоне уже давно работали две подружки-веселушки, Рита и Оля. Точка располагалась на бойком месте, и не так давно туда приняли еще одну девушку. На нее-то Александре и хотелось взглянуть. Директриса этого, отдельно взятого магазина была наделена разветвленной системой родственных связей и то и дело норовила пропихнуть на теплое местечко какую-нибудь племянницу Манечку, неумеху и неряху. Это следовало пресекать.
Но новенькая была определенно хороша. Под внимательным взглядом хозяйки она быстро и ловко составила букет – на день рождения подруге, как объяснил вошедший в салон одновременно с Александрой спортивный мужчина. И только когда клиент, оставив в кассе голубенькую бумажку, ушел, девушка обернулась к Александре и спросила:
– Александра Леонидовна, а вы меня не узнали?
Мудрено было ее узнать. Одноклассница Киры изменилась почти до неузнаваемости. Наташа Ренквист, русская дурнушка с красивой шведской фамилией, чудесным образом похорошела и стала походить на героиню скандинавского эпоса.
– Наташенька, здравствуй! Погоди, как ты тут оказалась?
– Так у меня же теперь фамилия мужа, – потупилась Наташенька. Ну, конечно же, к этой новой внешности – без скобок на зубах, прыщей на лице и лишних килограммов на фигуре обязательно должен полагаться супруг. Вероятно, с соответствующим экстерьером, но без особых доходов. Иначе зачем бы ей работать?
– Наташенька, а ты приходи ко мне вечером. Запросто приходи, не стесняйся, хорошо? Тетя Галя будет рада тебя увидеть снова. Посидим, поговорим. Хорошо? Ты еще помнишь, где мы живем?
– Помню, конечно. Я обязательно приду.
Она еще что-то говорила, но Александра не слышала. В голове ненадолго помутилось, и пестрая рябь цветов понеслась перед глазами. Внезапно и яркие краски, и ароматы показались ей невыносимыми. Зачем ей все эти цветы, если нет Киры?
– Вам плохо? – знакомый голос. Ах, вот кто это – следователь в потертых джинсах. Сейчас он, правда, в костюме. – Вам нужно присесть, и воды стакан. Девочки, ну же…
– Не надо, не надо, – пробормотала Александра довольно жалким голосом. – У меня просто закружилась голова. Здесь душно.
В магазине вовсю работал кондиционер, но ее слова приняли на веру. Кленов увязался за ней. Поддерживал за локоть, подозревая в намерении рухнуть в обморок.
– Как вы тут оказались? – поинтересовался он у Александры, нахально усаживаясь на переднее сиденье ее автомобиля.
– Это мой магазин, если вы помните. Я заехала проверить, все ли в порядке.
– Надо же, – протянул Кленов. – Вчера, например, вы не произвели на меня впечатления женщины, которая может помыслить о делах. О, изменчивая женская натура!
На это «изменчивой женской натуре» ответить было нечего.
– Уж не получили ли вы часом сведения о том, где находится в данный момент Кира Леонидовна Морозова?
– Нет, – ответила Александра.
– А вот у меня, пожалуй, есть кое-что для вас, – объявил Кленов. Тон у него совсем изменился, изменилось и выражение лица. Теперь он выглядел, скорей, добрым дядюшкой, наставляющим на путь истинный заблудшее дитя. – Даже можно сказать, радостная новость. В общем, в этом году ваша дочь поступила в Академию театрального искусства. Хотела быть актрисой, да.
