ее юбку, и ее волосы полоскались на ветру, как знамя.
— Очень содержательный вечер, — сказал Чарли, протягивая мне руку.
— Не то, чего вы ожидали, — сказал я, пожимая ему руку.
— Это, пожалуй, даже интереснее.
Чарли открыл дверцу и сел в машину. Девушка в длинном платье прошла мимо, цокая каблучками по мостовой. Чарли пристегнул ремень, и я захлопнул дверцу.
Девушка остановилась, постояла в нерешительности и вернулась к нам.
— Извините... — сказала она. — Я хотела спросить... Она вроде бы передумала и замолчала.
— Не могли бы мы чем-нибудь помочь? — осведомился я.
Американка, лет двадцати с небольшим, и явно ужасно замерзла. На плечах у нее была лишь легкая шелковая шаль, а под ней — легкое шелковое платье. Без перчаток. В золотых сандалиях. Золотая сетчатая сумочка. В свете уличных фонарей ее лицо казалось совершенно белым, и она дрожала крупной дрожью.
— Садитесь ко мне в машину, — предложил Чарли, опуская окно, — спрячьтесь от ветра. Девушка покачала головой.
— Наверно, я... — она повернулась, чтобы уйти.
— Не глупите, — сказал я. — Вам нужна помощь. Не отказывайтесь.
— Но...
— Скажите, что вам нужно?
Она еще немного поколебалась, потом наконец решилась:
— Мне нужно немного денег!
— И все? — сказал я, выуживая из кармана бумажник. — Сколько?
На такси... до Хэмпстеда.
Я достал пятерку.
— Этого хватит?
— Да. Я... куда их вам прислать?
— Да не беспокойтесь.
— Нет-нет, я верну!
— Да он это добро пачками считает, — сказал Чарли. — Не обеднеет он от одной пятерки.
— Дело не в этом, — возразила девушка. — Если вы мне не скажете, куда их вернуть, я не возьму.
— Смешно спорить о морали, когда вы совсем замерзли, — сказал я. — Меня зовут Стивен Скотт. Мой адрес — Риджентс-парк, Мальтхауз. Присылайте — дойдет.
— Спасибо.
— Да давайте я вас сам отвезу. У меня машина, — я махнул рукой вдоль улицы.
— Нет, спасибо! — ответила девушка. — Как вы думаете, каким образом я влипла в эту передрягу?
— И каким же?
Она плотнее закуталась в свою шаль.
— Я приняла самое обычное приглашение на обед, а потом обнаружила, что обед должен был иметь продолжение. Поэтому я оставила его еще за супом и сбежала, и только выйдя на улицу, обнаружила, что у меня нет с собой денег. Он заехал за мной домой, понимаете? — она внезапно улыбнулась, показав ровные белые зубы. — Надо ж быть такой дурой!
— Тогда пусть Стивен сходит и поймает вам такси, — предложил Чарли.
— О'кей.
На то, чтобы поймать такси, у меня ушло несколько минут, но, когда я вернулся, она по-прежнему стояла на улице, рядом с машиной Чарли, пытаясь укрыться за ней от ветра. Я вылез из такси, она села в него и без долгих разговоров уехала.
— Вот так дураки и ловятся, — заметил Чарли.
— Да нет, она говорила правду.
— Не факт. Откуда вы знаете, что она не выскочит из такси в двух кварталах отсюда и не отправится вытягивать пятерку из очередного сэра Галахада?
Чарли рассмеялся, поднял стекло, махнул мне рукой и уехал.
Утром в понедельник я получил одну хорошую новость и две плохие.
Хорошей новостью было письмо со вложенной в него бумажкой в пять фунтов. «Вот вам, Чарли!» — торжествующе подумал я.
"Дорогой мистер Скотт!
Очень благодарна вам за то, что вы так меня выручили в субботу вечером. Видимо, впредь я всегда буду брать с собой на свидание деньги на дорогу.
Искренне ваша Александра Уорд".
* * *
А плохие новости были напечатаны в газетах. Обе газеты, которые я получал (одна спортивная, другая обычная), высказались по поводу владельцев, бросающих тренеров, которые работают на них в поте лица. В одной заметке говорилось:
«Джоди Лидс очень тяжело воспринял тот факт, что после всего, что он сделал для мистера Скотта, этот владелец счел нужным объявить, что забирает от него своих лошадей. Как мы уже писали в этой рубрике год назад, Джоди Лидс переехал в более обширные конюшни Берксдаун-Корт специально ради того, чтобы иметь возможность разместить всех лошадей Скотта. И вдруг, без малейшего предупреждения, двадцативосьмилетний тренер оказался брошен на произвол судьбы, при том, что он еще не успел расплатиться с долгами. Возможно, слово „предательство“ покажется чересчур суровым. Но слово „неблагодарность“ здесь вполне уместно».
Другая статья была написана в более развязном стиле, свойственном бульварным газетам:
"Лидс (28 лет) ни с того ни с сего получил по шапке от своего неблагодарного владельца Стивена Скотта (35 лет). В субботу в Сэндауне он сказал следующее: «Я остался на бобах. Скотт послал меня подальше и отправился получать выигрыши и призы за победу своего стиплера Энерджайза, которого я тренировал. Мне ужасно хреново. Бьешься, бьешься ради этих владельцев, а они тебе в морду дают».
Пора защитить тренеров от подобных выходок! Ходят слухи, что Лидс намеревается подать в суд".
Да, все эти навострившие уши репортеры с блокнотиками присутствовали там не напрасно. Вполне возможно, все они искренне верили в то, что Джоди был пострадавшей стороной, но ни один даже не потрудился узнать мою точку зрения. Никому, похоже, не пришло в голову, что у моих действий была серьезная причина.
Я с отвращением отложил обе газеты, закончил завтракать и взялся за дневную работу. Она, как обычно, состояла по большей части в том, что я сидел в кресле и пялился в потолок.
День был тихий и морозный. Я написал письмо мисс Уорд.
"Дорогая мисс Уорд!
Спасибо большое за то, что вернули деньги. Не согласитесь ли отобедать со мной? Продолжения не будет. Пять фунтов на дорогу домой прилагаются.
Искренне ваш Стивен Скотт".
Вечером я позвонил трем разным тренерам и предложил каждому взять по три лошади. Все трое согласились, но с опаской. Ни один не спросил, почему, собственно, я порвал с Джоди, хотя газеты все трое явно читали.
Один, прямолинейный северный фермер, сказал:
— Мне нужны гарантии, что вы оставите их у меня как минимум на полгода, конечно, если они не охромеют или что-нибудь такое.
— Хорошо.
— Письменная.
— Если вам угодно...
— Ага. Мне угодно. Присылайте их вместе с гарантийным письмом, и я их возьму.
Для Энерджайза я выбрал большую конюшню в Сассексе, где были созданы самые лучшие условия для стиплеров. Несмотря на осторожный тон и недомолвки тренера Руперта Рэмзи, я понял, что он ставит Энерджайза почти так же высоко, как и я.
Последних трех я решил отправить в Ньюмаркет, в небольшую конюшню, чьи питомцы достигали средних успехов. Стивен Скотт больше никогда не станет хранить все яйца в одной корзине!
В конце концов я с неохотой снял трубку и набрал
