и выглянул за дверь.
За эти секунды Ветров успел произнести фамилию и номер телефона.
Вернувшийся Маслов внимательно посмотрел на обоих, но не сказал ни слова, а Ветров запричитал:
— Ну, задержал я вас, молодые люди! Вы уж меня, старика, извините. Нечасто интересные собеседники-то встречаются.
В прихожей, прощаясь, он задержал руку Корсакова, посмотрел на Маслова:
— Вы-то меня и так найдете, а для вас — вот.
И он протянул Корсакову небольшой кусочек плотной бумаги, который при наличии фантазии можно было бы называть визитной карточкой.
На том и расстались.
4. Питер. 1 января
Телефон зазвонил в кабинете в половине шестого вечера.
Весь вид кабинета показывал и заверял, что бывать тут могут только очень серьезные люди. И хотя порой движимые карьерой некоторые из них тут не задерживаются надолго, серьезности кабинета это не нарушает.
Прозвучали три телефонных звонка, прежде чем нынешний хозяин кабинета поднял трубку, сказал «Алло» и услышал в ответ:
— Алло, это я.
Хозяин кабинета выдержал небольшую паузу и сказал:
— Да, я понял, кто это. Что случилось?
Ответ звучал немного встревоженно:
— Помните, я называл Ветрова?
— Этого «неприкасаемого»? — ответил хозяин кабинета. — Помню, и что?
Собеседник помолчал, видимо еще раз оценивая то, что намерен сказать, но все-таки сказал:
— Надо его потрошить всерьез. Он темнит.
Хозяин кабинета, выслушав, помолчал, потом напомнил:
— Вы же сами говорили, что…
Звонящий ответил с досадой:
— Говорил, говорил, что теперь поминать? Все мы много чего говорили, а практика эти слова отменяла. В общем, чем скорее, тем лучше.
Хозяин кабинета не возражал, скорее, просил уточнить:
— Думаете, заговорит?
Собеседник ответил после небольшой паузы:
— Не уверен.
— Тогда какой смысл? — настаивал хозяин кабинета.
Но собеседник не склонен был менять свою позицию:
— Зачем мне вас пугать? У него сегодня был этот… Помните, летом влез по следам «заговора Ягоды»? Тот, который Решетникову морду набил… — Он невольно всхохотнул.
Голос хозяина кабинета после паузы звучал тревожно:
— Корсаков?!
— Да! Корсаков!
— Ему-то там чего надо? — недоумевал хозяин кабинета.
— Сами не догадываетесь?
— Нашел источник?
— Еще какой! Такое впечатление, что он даже адреса и пароли знает…
И все-таки в голосе хозяина кабинета сохранялось сомнение.
— Достоверная информация?
— У меня там свой человек есть. — Собеседник отвечал тоном, в котором не звучало и нотки сомнения. — Информация точная и в проверке не нуждается.
— Ну, и вы уверены, что надо… решать? — уточнил хозяин кабинета. — А если…
— А если не с нами, то ни с кем.
— Так серьезно?
— Не то слово, поверьте! Если они от него узнают что-либо, то мы их уже никак не опередим.
— Ну, это мы еще посмотрим, — ответил хозяин кабинета, но вся бодрость его выражалась только в интонациях.
Собеседник молчал несколько секунд, потом сказал голосом ровным, уверенным, в чем-то даже обреченным:
— Если они успеют раньше, то у нас будет так много свободного времени, что мы с ума сойдем. Правда, в это время делать мы все будем только с разрешения конвоя. И это в лучшем случае! Вы меня поняли?
— А вы меня не пугайте, — пытался сохранять лицо хозяин кабинета.
— Не говорите глупостей… Я слишком умен, чтобы пугать… Вы меня поняли. Действуйте!
5. Питер. 2 января
Проснулся Корсаков будто от толчка и быстро сел на кровати. Не сразу понял, где находится, осмотрелся. В темноте все было неразличимо и зыбко, но, ощутив под рукой упругий женский зад, он вспомнил, что рядом спит та самая Марина, с которой его вчера познакомил Маслов. Вспомнил, как вчера они «зажигали», но, не ощутив никаких признаков бодуна, успокоился. В конце концов, смена занятий — тоже отдых.
Потянувшись, подумал, что, конечно, пора вставать, и сразу же полезли неприятные мысли типа, чем заниматься весь день, да и вообще… Корсаков не любил ночевать в чужих постелях и редко делал исключения, а в Питере получилось именно так.
«Ладно, уймись», — посоветовал он самому себе и, натянув джинсы и рубашку, отправился на кухню курить. Не успел он сделать пару затяжек, как зазвонил мобильный, на дисплее высветилось «Маслов».
— Привет, — поздоровался Корсаков.
— Привет, ты как? — спросил Маслов каким-то напряженным голосом.
— Вроде живой, — попытался пошутить Корсаков и сам себе поставил двойку.
— Собирайся, я минут через двадцать буду возле дома, но во двор заезжать не стану, перезвоню — выйдешь прямо на улицу, — распорядился Маслов.
— Так сурово?
— Давай-давай, — окончательно аргументировал Маслов, и в трубке зазвучали короткие гудки.
В машине он молчал, сосредоточенно глядя на дорогу. Проехав несколько кварталов, припарковался, повернулся к Корсакову:
— У тебя все нормально?
— В каком смысле?
— Ну, вообще…
И тон, и вид Маслова, а особенно его поведение были настораживающими, и Корсаков не стал затягивать:
— Глеб, не тяни. Что случилось?
Видимо, Маслов только и ждал какого-то толчка, без которого и слова сказать не мог. А сейчас смог:
— Сегодня ночью убит Ветров.
— Что?! — не поверил своим ушам Корсаков.
— Говорят, просто истерзан, будто его пытали. — Голос у Маслова был все такой же тихий, даже боязливый. — Под вечер ему кто-то позвонил. Юля считает, знакомый.
— Какой знакомый, какая Юля?
Маслов удивленно посмотрел на него, потом сильно растер лицо ладонями, помолчал, закурил и пояснил:
— Утром мне позвонил мой старый товарищ, следователь городской прокуратуры. Его подняли еще раньше, почти ночью. Районка выехала на убийство, и ему руководство велело прибыть туда. Ну а там… Я уже там побывал. В квартиру, конечно, не пустили, но поговорить удалось.
— Почему он тебе-то позвонил? — не понимал Корсаков.
Маслов посмотрел на него
