между тем пенсионер. — Тут, насколько я понимаю, дело ведь совсем в другом…
— И в чем же здесь дело, Василий Владимирович? — как можно более спокойным тоном спросила я.
— Как в чем? Да вы ведь просто стараетесь уберечь меня от психологической травмы! — воскликнул Новосельский.
Я с удивлением посмотрела на пенсионера.
— Но меня не нужно жалеть, Татьяна Александровна, не нужно. Это совершенно излишне, — продолжал словоохотливый мужчина. — Я — тертый калач, жизнь меня изрядно потрепала. Поэтому всякие шокирующие подробности убийства Константина Александровича меня не удивят. Так что вы можете совершенно не беспокоиться на этот счет, Татьяна Александровна.
Я уже хотела сказать пенсионеру, что я совсем не беспокоюсь, встать и уйти, потому что, насколько я поняла, каких-то путных и нужных сведений я вряд ли здесь получу, но вдруг Новосельский начал говорить по делу:
— Собственно, с самим Константином Александровичем мы были знакомы шапочно. То есть раскланивались при встрече, вот и все. А вот с его домработницей общение было более тесным. Наденька — добрая душа, всегда помогала нам с покойной супругой. Мы ведь с ней люди уже в возрасте были. А Наденька всегда приносила нам продукты, помогала с уборкой. И, заметьте, никогда не брала с нас за это деньги. Нам приходилось чуть ли не насильно ей класть деньги в сумку. А как же? Любой труд должен вознаграждаться, то есть оплачиваться. К тому же у Наденьки есть внуки, а на них, знаете, сколько средств нужно? Нет, не знаете, у вас-то ведь внуков нет, вряд ли в таком молодом возрасте, как ваш, можно похвалиться их наличием.
«У меня, вообще-то, и детей нет, и не предвидится, — подумала я. — Кажется, Новосельского опять понесло не туда».
— Вы уж, Татьяна Александровна, извините меня, старика, — продолжал между тем пенсионер. — Что-то я разболтался сверх меры. А все почему? Да потому что остался я после смерти своей супруги совсем один, неприкаянный. Даже и словом иной раз переброситься не с кем. Сын с семьей за границей живет, а я, значит, тут обретаюсь, в их квартире. Все для меня непривычно, все внове. Вот попросил сына, чтобы они хотя бы мебель привезли, которая стояла в нашей с супругой квартире. Да… Времени свободного навалом, а ведь как в молодости его, времени этого, не хватало. Вот, сижу у окна, в бинокль смотрю. Но, по большей части, это уже вечером, когда звезды на небе видны.
— О, так вы любитель наблюдать за звездами, Василий Владимирович? — спросила я.
— Да, вот из этого вот окна, — подтвердил Новосельский.
— Но из окна ведь видно не только небо и звезды, но и то, что находится близко к нам. Например, люди, которые приходят в дом и выходят из него. Как с этим обстоят дела, Василий Владимирович? — я постепенно выводила Новосельского на интересующую меня тему.
— Ну так что же. Можно и на людей посмотреть, коли нельзя себя показать, — последовал своеобразный ответ.
— Так, может быть, вы припомните, видели ли вы Константина Скорострельникова три дня назад вечером около вашего дома? Точнее сказать, во дворе дома, — задала я главный вопрос.
— Нужно вспомнить, — сказал мужчина и потер лоб. — Да, видел я три дня назад Константина во дворе. Точно! А потом вроде бы на второй день среди жильцов слух прошел, что убили Костю где-то в лесополосе.
— Расскажите, Василий Владимирович, все подробно, — попросила я.
— Да, пожалуйста! Что видел, то и расскажу. Мне что, жалко, что ли? — снова в своеобразной манере начал Новосельский. — Значит, так, приехал он на своей машине ближе к вечеру, но было еще светло.
— А сколько было времени, вы не заметили? — спросила я.
— Время, время… Так восемь часов было! — воскликнул пенсионер.
— Вы уверены? — решила уточнить я.
— А то! В восемь вечера начинается моя любимая передача «Следствие вели…», — объяснил пенсионер. — Там про преступления рассказывают, которые совершались еще в советское время. Детективы, одним словом.
«Ему же не нравятся детективы, — подумала я, — а тут — здрасьте вам — любимая передача! Вот и пойми этого Василия Владимировича».
— Машина какая у него? — спросила я.
— А-а, белая, иностранная какая-то, — последовал ответ Новосельского.
— Может быть, «Тойота»? — высказала я предположение насчет марки автомобиля.
— Может, и она. Я в заграничных машинах не разбираюсь, мне больше наш «Москвич» по душе. Но что по форме она, машина эта, заграничная, это точно, вся такая обтекаемая, как… вот как рыба, — ответил пенсионер.
— А в машине Скорострельников был один? Или с ним еще кто-то приехал? — продолжала я уточнять.
— Один, один, — уверенно закивал Новосельский. — Вышел он, значит, из машины своей и поставил ее почти у ворот. Стало быть, собирался еще уезжать.
«Ну да, собирался. Ведь Константин должен был поехать к матери в загородный дом», — подумала я.
— А поставил он машину свою так, — продолжал Новосельский, — потому что у нас есть такие хитрюги, что стараются захватить чужое место, хотя все места уже давным-давно поделены. И ведь, главное, все знают, где чье место, а вот поди ж ты. Ох, что-то я отвлекся.
«Да уж, отвлекся уже в сто пятидесятый раз», — мелькнуло у меня в голове.
— Так вот, Константин припарковал машину, вошел в подъезд. Дома он пробыл, наверное, минут тридцать, может быть, поболее, — продолжил Новосельский. — А потом снова вышел из подъезда и пошел к машине.
— А как вы это увидели, если началась ваша любимая передача? — удивилась я.
— Так я эту серию уже много раз видел. Вот и сидел у окошка, слушал, что там на экране творится, а сам за двором наблюдал, — бесхитростно признался пенсионер.
— И что же? Константин Скорострельников подошел к своей машине, сел в нее, завел мотор и поехал по своим делам? Так все было, Василий Владимирович? — продолжала я допытываться.
Новосельский покачал головой:
— Нет, Татьяна Александровна, вы не угадали. А дело было вот как. Когда Константин уже собрался сесть в машину, к нему очень быстро подошел какой-то мужчина.
— А что это был за мужчина? Вы раньше его видели? Он раньше приходил сюда? — я буквально забросала пенсионера вопросами.
— Нет, раньше я его здесь не видел, — пенсионер отрицательно мотнул головой. — Хотя он, может быть, и приходил. Но не в то время, когда я смотрел в окно.
— Понятно. А что они делали? Скорострельников и этот мужчина? Может быть, они начали ссориться, ругаться, кричать, драться? — перечисляла я все возможные действия развития событий.
— Нет, нет. Ничего из того, что вы перечислили. Просто этот мужчина — вообще-то, он был довольно молодой, ну, может, чуть постарше Константина — подошел
