— Нет, Саша, это несерьезно, — старался урезонить Турецкого Меркулов.
— Очень серьезно, Константин Дмитриевич, в высшей степени серьезно. Этот человек, понимаете, может убить голыми руками, может...— Турецкий не находил аргументов,— в канализацию просочиться, по потолку ходить, в воздухе растворяться. Я видел его в действии.
— Это когда же? — поинтересовалась Романова.
— Он мне помог Саруханова отбить. Просто вдруг возник рано утром посреди двора и замочил обоих боевиков. Жаль, не появился на пять минут раньше, тогда бы Саруханов остался жив.
— Очень хорошо, — сказал Дроздов, на лице которого появилось странное, суровое выражение, — знаю я такую публику. Встречался. Да, возможно, он и просачивается в канализацию. Почти без преувеличения. Но ты особенно не шути с ним. Это страшные люди. Отчаявшиеся, озлобленные. Кстати, он наверняка запросит денег. Много денег
— Ну сколько? — спросил Точилин.
— Полмиллиона, — пожал плечами Дроздов, — долларов, разумеется, — добавил он, увидев изумление на лицах.
Точилин, услышав о такой сумме, только присвистнул.
Он понимал, что в случае чего наскребать эту сумму придется семье Президента. Не милиционеры же будут сбрасываться. А в бюджете одни дыры.
— Значит, опять за счет здравоохранения и прибавок к пенсиям... — мрачно процедил он. — Тут выколачиваем увеличение дотаций на больницы — опять все коту под хвост!
— Но им столько и платят. Работа у них трудная, — мрачно улыбнулся Дроздов. — В общем, Саша, я твою идею не поддерживаю. Понял?
— Хорошо, не поддерживаешь! — кипятился Турецкий. — Тогда я хочу выслушать другие предложения. Что ты, Дрозд, предлагаешь? Спецназ? Или собрать отряд из гаишников в отставке? Это Шура быстро организует.
— Спецназ мог бы и справиться... — проворчал Дроздов.
— А Президента, пока он справляется... Да что говорить! — От избытка чувств Турецкий встал.
— Ну хорошо, предположим, мы примем твой вариант, — мягко сказал Меркулов, стараясь загасить назревавшую ссору. — Ты знаешь, как с ним связаться, с твоим новым товарищем?
— Нет, — растерянно ответил Турецкий, — не знаю.
Телефон зазвонил в тот же день.
— Александр Борисович? — спросил голос в трубке. — Как супруга?
Турецкий не ожидал вопроса и ответил:
— Спасибо, хорошо...
— Ну тогда приветик, — сказала трубка. — Носки я тебе в почтовый ящик закину.
— Погоди!.. — завопил Турецкий, соображая с лихорадочной быстротой. — Не надо в почтовый ящик!.. У нас оттуда все время крадут, а мне их мама связала. Может, заскочишь? Посидим, как белые люди. Тем более я сейчас холостой... Правда, заходи, а?
Киллер молчал несколько секунд, показавшихся Саше вечностью.
-Ну, если холостой, — проворчал он затем. — Пожрать приготовь, через полчасика буду.
Раздались короткие гудки. Еще некоторое время Турецкий сжимал трубку в руке, чувствуя, как вспотела ладонь. Потом он опустил трубку на аппарат и побежал на кухню — готовить яичницу, хотя времени еще было полно. Он в самом деле верил, что киллер придет. Насколько Турецкий вообще понимал этого человека, наемный убийца не боялся абсолютно ничего. И жизнью своей хоть и дорожил, но тоже до известных пределов.
Гость явился через сорок минут. Шума лифта Турецкий не услышал: посетитель, по вполне объективной причине, предпочел лифтом не пользоваться.
— Мама, значит, связала? — негромко поинтересовался Алексей, входя и покачивая за нитку серые фабричные носки «с макаронами». Турецкий хотел что-то сказать, но киллер жестом остановил его и, беззвучно ступая, быстро обошел всю квартиру, держа на ладони маленькую пластмассовую коробочку. Зеленый глазок успокоительно помаргивал. Киллер сел за кухонный стол и положил коробочку перед собой:
— Ну, выкладывай, зачем звал. У меня время деньги.
Ситуация повторялась: гость ел, а Турецкий рассказывал. При этом некоторой частью сознания он наблюдал за собой как бы со стороны и время от времени поражался безумию происходившего. Киллер подбирал яичницу деревянной ложкой прямо со сковородки, назло растленной Европе пренебрегая, тарелкой и вилкой.
— А на черта мне сдался ваш Президент? — спросил он, когда Турецкий умолк.
— Никто не говорит, что работа задаром, — ответил Саша, чувствуя себя пешеходом на тонком льду. Ему еще ни разу не приходилось торговаться с наемником. «Привыкай, Турецкий, привыкай, — сказал он себе. — Доживешь, того и гляди, еще не до такого». — Тебе заплатят.
Киллер вдруг расхохотался:
— Только не говори, будто самого Шилова мне отдашь на съедение! Все равно не поверю.
Саша испытал невероятное облегчение: если бы киллер собрался заявить бесповоротное «нет», он, наверное, сделал бы это сразу.
— Да, пожалуйста, вот уж это ради Бога, — ответил Саша. — И товарища Корсунского вместе с ним, и Аркашу Сотникова. Выбирай кого хочешь, дорогой. Турецкий разрешает!
Киллер усмехнулся, но ничего не сказал.
— Значит, — помолчав, начал Алексей, — по замыслу командования, я просачиваюсь в канализацию, отыскиваю вашего Президента и сторожу его, пока вы штурмуете. Так?
— Примерно так, — кивнул Турецкий.
— Середочка полна — и краешки играют... — Киллер насухо вытер сковородку куском лаваша. — Была охота класть хороших парней... — Он пристально смотрел куда-то в стену чуть правее головы Турецкого, и тот внезапно понял, что разум бывалого специалиста уже вовсю трудился, перемалывая возможные варианты. — Вы еще побольше шкаф не могли в Президенты выбрать?.. Уволоки такого по-тихому. Хотя... Макет комплекса есть? Или хоть план?
— Будет, — сказал Турецкий.
Глава девятнадцатая НЕ ЖДАЛИ
Отыскать план, чертеж или макет «Спортивно-оздоровительного комплекса» в Серебряном бору поручили команде Славы Грязнова. Задача оказалась не такой сложной, как можно было предположить сначала. Выяснилось, что «Комплекс» строился когда-то для МГК ВЛКСМ, и людям Грязнова удалось отыскать в пыльных подвалах здания в Большом Комсомольском переулке вполне приемлемые чертежи, относившиеся ко времени постройки этого объекта. Вряд ли с тех пор его существенно перестраивали.
Крупно повезло и в другом. Сразу за «Спортивно-оздоровительным комплексом» начиналась небольшая березовая рощица, а за ней высились корпуса спортивной базы МВД. Романовой ничего не стоило «арендовать» базу на пару дней, тем более что поздней осенью желающих отдыхать там находилось немного.
К зимнему стадиону милицейской спортивной базы начали стягивать силы «дроздовцы», как почему-то все стали себя называть в противовес «шиловцам».
Сюда-то и привел Турецкий Алексея Снегирева.
— Это, что ли, и есть твой супермен?.. — недружелюбно спросил Дроздов. Он колюче рассматривал пришедшего с Турецким «товарища». Тот показался ему довольно худосочным с виду и к тому же каким-то примороженным. — Откуда только берутся такие!
Турецкий понимал, что на самом деле Вадим разбирается в суперменах куда как лучше него и знает, конечно, что далеко не у всякого саженные плечи и шея шире ушей. Просто самообладание у полковника было, оказывается, не беспредельное. Его все-таки достала злость и обида за государство. Это государство сперва разогнало или довело до непотребного состояния свой лучший спецназ, а теперь прибегало к услугам таких вот... «товарищей». И платило им сумасшедшие деньги. Для наемных убийц деньги почему-то находились. А вот альфовцам и другим гораздо более достойным людям доставались только пинки.
— Вадим... — начал было Турецкий (в самом деле, не начинать же со ссоры), но киллер вдруг перебил:
— Дурак ты все-таки, Дрозд. Сколько лет прошло, до полкаша дослужился, а все такой же.
К изумлению Турецкого, Дроздова точно ужалили. Он вдруг бесцеремонно схватил киллера за плечи, разворачивая его к свету, и тот, самое любопытное, не сопротивлялся. Даже когда полковник сдернул с него зеркальные очки и со стуком бросил на подоконник. Несколько секунд Дроздов пристально всматривался в худую, ехидно ухмыляющуюся рожу. Потом опустил руки, отвернулся и сипло выговорил:
— Чепуха...
Было видно, что он едва не принял Алексея за кого-то другого и теперь досадовал на себя за оплошность.
— Чепуха, Вадик, чепуха, — ласково сказал киллер. — Нету меня. Меня Саня Веригин в восемьдесят втором застрелил. А что осталось, негры полгода спустя в вулкане кремировали. Катомби называется. Никогда не слыхал?.. Природа там, говорят, красивая — обалдеть...
