Я посмотрела на Эдуарда.
— У вас есть тайна исповеди, как у священников?
Она улыбнулась.
— Да, Верховный суд подтвердил, что мы действительно священники, так что то, что вы скажете мне, останется здесь в соответствии с законом.
Он посмотрел на надвигающуюся фигуру Майкла.
— Разве он священник?
— Мы все священники и жрицы, если мы призваны богиней, — сказала она. Это был ответ в духе жрицы.
Я ответила за нее.
— Он ее черный пес.
Оба, Фиби и Майкл, взглянули на меня, как если бы я сделала что-то интересное.
— Они приезжают сюда, делая вид, что ничего не знают о нас, но они уже проверили нас. Они лгут.
— Майкл, не следует делать поспешных выводов. — Она перевела эти нежные коричневые глаза на меня. — Вы проверили нас?
Я покачала головой.
— Я клянусь вам, что, помимо выяснения того, что вы были жрицей Рэнди Шермана, нет.
— Тогда как вы узнали, что Майкл не мой священник?
Я облизала губы и задумалась. Как я узнала?
— Между большинством жрецов и жриц, которых я встречала, существует связь. Либо они являются парой, или магическая работа в команде формирует связь. Между вами нет ощущения связи. Кроме того, его мышцы просто кричат. Единственная работа в ковене, связанная с мышцами, или духовная или физическая, это черный пес.
— У большинства ковенов их больше нет, — сказала она.
Я пожала плечами.
— Моя наставница разбирается в истории своего ремесла.
— Я вижу крест, это ваш знак веры, или просто то, что заставляет надевать вас полиция?
— Я христианка, — сказала я.
Она улыбнулась, и улыбка была немного чересчур знающей.
— Но вы нашли некоторые заповеди Церкви ограничивающими.
Я постаралась не выглядеть задетой.
— Я считаю отношение церкви к моей собственной особенности психических способностей ограничивающим, да.
— А какая ваша особенность?
Я начала отвечать, но Эдуард сделал движение, и я остановилась.
— Не имеет значения, какими способностями обладает маршал Блейк.
Я не знала, почему Эдуард не хотел делиться с ней, но я доверяла его мнению.
Фиби переводила взгляд с одного из нас на другого.
— Вы очень хорошие партнеры.
— Мы работали вместе несколько лет, — сказал он.
Она покачала головой.
— Это больше, чем партнерство. — Она покачала головой, словно стряхивая мысли прочь. Потом посмотрела на меня, и взгляд уже не был нежным.
— Задавайте ваши вопросы, маршал Блейк.
— Если Майкл выйдет из комнаты, мы сможем говорить более свободно, — сказал Эдуард.
— Я не оставлю тебя с ними, — сказал большой мужчина.
— Они полицейские, как Рэнди.
— У них есть значки, — сказал он, — но они не полицейские, как Рэнди.
— Мое горе делает меня слепой? — Спросила она его.
Его лицо смягчилось.
— Думаю, да, моя жрица.
— Тогда скажи, что ты видишь, Майкл.
Он обратил темные глаза на нас. Он указал на Олафа.
— Аура этого человека темная, с пятнами насилия и зла. Если вы не смогли почувствовать его у вашей двери, то полностью слепы от горя, Фиби.
— Тогда будь моими глазами, Майкл, — сказала она.
Он повернулся к Бернарду.
— В этом я не вижу ничего плохого, хотя я бы не доверил ему свою сестру.
Она улыбнулась.
— Красивым мужчинам редко стоит доверять своих сестер.
Он пропустил меня и перешел к Эдуарду.
— Аура этого человека тоже темная, но темная в том же смысле, что и была аура Рэнди. Такая же темная, как у людей, которые видели сражения. Я не хотел бы, чтобы он оказался за моей спиной, но он не собирается причинять нам вред.
Должна признаться, что мой пульс подскочил. Майкл смотрел на меня, и я пыталась не смотреть вниз, а встретить эти слишком проницательные глаза.
— С ней проблема. Она экранируется, очень плотно. Я не много могу прочесть сквозь ее щиты. Но она очень мощная, и в ней есть ощущение смерти. Я не знаю, несет ли она с собой смерть, или смерть следует за ней, но она там, как запах.
— Судьба не справедлива к некоторым, — сказала Фиби.
Он покачал головой.
— Это не так.
Он уставился на меня, и я почувствовала его давление на мои щиты. После того, что случилось с Санчесом, я не хотела снова опускать свои щиты.
— Прекратите давить на мои щиты, Майкл, или нам придется серьезно поговорить.
— Простите, — и он смутился, — но я встречал не много людей, которые бы не были викканами, но могли защититься от меня.
— Я прошла подготовку у лучших, — сказала я.
Он взглянул на мужчин рядом со мной.
— Не у них.
— Я никогда и не говорила, что училась психической защите у других копов.
— Они не копы, есть что-то незавершенное, или запутанное, насчет всех вас. Единственный другой коп, которого я встречал и который был похож на вас, работал под прикрытием так долго, что сам едва не стал одним из плохих парней. Он выбрался, он выполнил работу, но она изменила его. Это сделало его меньше копом и больше преступником.
— Вы знаете, что говорят, — сказала я, — одна из вещей, которая помогает нам ловить плохих парней, — это то, что мы можем думать, как они.
— Большинство копов могут, но есть большая разница между думать, как один из них и быть одним из них. — Он изучил всех нас. — Значки настоящие, но это все равно, что посадить тигра на поводок. Он никогда не перестанет быть тигром.
И это было слишком близко к истине.
Майкл не уйдет. Он думал, что мы были слишком опасны. Мы задавали вопросы, но Эдуард не хотел рассказывать о раскрошенной челюсти, и других вещах, так что это было похоже на блуждание в кромешной тьме. Вы знали, что то, что вы хотите, где-то там, но без света, могли никогда не найти его.
Я верила, что Фиби что-то знает, но нам надо было задать правильный вопрос, чтобы разблокировать эту информацию. Она не могла сказать нам то, что мы хотели, пока не знала, чего именно мы хотели, или что-то вроде того. Это был один из самых разочаровывающих допросов, в котором я когда-либо участвовала, хотя я и позволила Эдуарду взять инициативу на себя, прежде чем совершенно потеряла терпение. Если бы я была одна, сказала бы я ей все, что считала необходимым? Может быть. Я почти наверняка сказала бы ей то, что другие полицейские не хотели бы, чтобы знали гражданские. Делало ли это меня плохим копом? Может быть. Делало ли это Эдуарда хорошим копом? Наверное.
Я ходила по противоположной стороне комнаты. Она была магическим практиком, и все мы знали, что она или Майкл могли быть причастны. Вряд ли, но… И все же я бы выдала ей секрет. Я размышляла обо всем по второму кругу. Это было не похоже на меня, а если это было не похоже на меня, то на кого тогда?
Тогда я почувствовала его: вампир. Я просто знала, что он находится снаружи, я чувствовала его.
— Снаружи вампир, — сказала я.
Я слышала, как пушки вышли из кобуры. Я положила руку на браунинг, чтобы вытащить его тоже, но…
— Это хороший вампир, или плохой? — спросил Бернардо.
Эдуард подошел ко мне, я стояла рядом с большим венецианским окном и свисающими вокруг него занавесками. Он прошептал:
— Ты можешь сказать, кто это?
Я положила левую руку на драпировку, достаточно жестко, чтобы вдавить ее в стекло за ней. Я сосредоточилась, немного, и задумалась над этим толчком энергии. У меня был выбор или оттолкнуть его обратно или просто открыться достаточно, чтобы его попробовать. Я была почти уверена, что это Нечестивец, потому что, кто бы это ни был, он не пытался скрыть свое присутствие от меня. Витторио был способен спрятаться не только от меня, но и от Макса, а если он мог скрыть свою подпись силы от мастера города, тогда он безо всяких сомнений мог избежать и моего радара.
Но лучше быть уверенной, так что я потянулась немного дальше к этой холодной, как ветер из могилы, силе. Я коснулась этой силы, обнаружила вкус силы Жан-Клода. Все вампиры, связанные с ним, имели его аромат, как запах пряности, которая коснулась их кожи. Затем моя сила коснулась Нечестивца и я могла его ощущать, как слово, написанное жирным шрифтом. Я чувствовала, что он смотрит в воздух, как будто он должен был увидеть меня висящей там. Если бы это был Жан-Клод, я могла бы воспользоваться его глазами, чтобы посмотреть, куда он смотрит, с Нечестивцем это было просто чувство.
— Это он, — сказала я Эдуарду тихо. Я начала говорить громче:
— Все в порядке, он на нашей стороне, — но остановилась посреди вдоха, потому что другая сила пробилась через отверстие в моих щитах. Отверстие, которое мне пришлось сделать, чтобы ощутить вампира. Я забыла о Майкле. Я забыла, что он был телепатом, и что его жрица приказала ему распознать мои способности.
Был момент, когда я была поймана между ощущением вампира снаружи и попытками оттолкнуть ведьму от моих щитов. Надо было просто закрыть за собой дверь, которую я открыла, но кое-что в силе Майкла сделало дверь шире. Похоже, что я открыла дверь, а он превратил ее в туннель, через который можно было проехать с прицепом. Дверь я могла бы защитить, но другое отверстие было слишком большим. И слишком темным.
