— Не хотите ли сесть. Чай горячий.
Эдуард сел на диван рядом с ней, по-прежнему улыбаясь своей улыбкой Теда, но она была сейчас более благожелательной.
— Соболезную вашей потере, г-жа Биллингс.
— Фиби, пожалуйста.
— Фиби, а я Тед, это Анита, Бернардо и Отто.
Майкл занял пост рядом с ней, одна рука на запястье другой. Я узнала позу телохранителя. Он либо был ее священником или ее черным псом, хотя у большинства ковенов больше не было последних. В ковенах, в которых еще сохранялась эта должность, их было обычно двое. Они были телохранителями и выполняли защиту с помощью магии, пока ковен делал свою работу. Основная их работа носила характер духовной защиты, но когда-то, черные собаки охотились на привидения, которые были более плотью, нежели духом. От Майкла было ощущение, что он мог бы сделать и то, и другое.
Фиби переводила взгляд с одного из нас на другого, пока снова не вернулась к Теду.
— Что вы хотите знать, маршалы? — Она немного заколебалась, прежде чем назвать нас по нашим званиям.
Она налила чай в наши чашки. В две положила сахар, а две оставила без него. Потом она передала их Майклу и указала, кому их отдать. Эдуард взял свой чай, как и другие. Я получила свой последней. Ни она, ни Майкл не взяли чашки. У меня не было абсолютно никаких оснований не доверять Фиби Биллингс, но пока она не пила чай, и я не стала прикасаться к нему. Просто потому, что ты ведьма, не значит, что ты хорошая ведьма.
Она улыбнулась нам всем, сидящим с нетронутыми чашками, как если бы мы сделали именно то, чего она ожидала.
— Рэнди тоже не принял бы чай, — сказала она. — Полиция, вы все так подозрительны. — Она приложила руку к глазам и издала воспитанный вздох.
— Тогда зачем же вы дали нам чай, если знали, что мы не будем его пить? — Сказала я.
— Назовите это испытанием.
— Испытанием чего? — Спросила я, и, должно быть, это прозвучало немного более недружественно, чем следовало, потому что Эдуард коснулся моей ноги, просто легкий толчок, чтобы дать мне знать, что пора сбавить тон. Эдуард был одним из тех немногих людей, к намекам которых я прислушивалась.
— Спросите меня снова через несколько дней, и я отвечу на ваш вопрос, — сказала она.
— Вы знаете, просто потому, что вы викканка и телепат, не означает, что вы должны быть таинственной, — сказала я.
— Задавайте ваши вопросы, — сказала она, и голос у нее был печальный и слишком мрачный, чтобы соответствовать яркой комнате, где мы сидели, но однажды горе приходит в каждую комнату, независимо от того, в какой цвет она окрашена.
Эдуард сел на диване немного глубже, позволяя мне лучше ее видеть, при этом не меняя места. Это дало мне понять, что он позволил мне взять на себя инициативу, как он говорил в машине. Прекрасно.
— Насколько хорош в магии был Рэндалл, Рэнди, Шерман?
— Он был настолько же компетентен в магии, как и во всем, что он делал, — сказала она. Из глубины дома появилась женщина. Она несла поднос с другой чашкой и блюдцем. У нее были длинные каштановые волосы жрицы, но тело было стройнее и моложе. Я не была удивлена, когда Фиби представила ее, как свою дочь, Кейт.
— Следовательно, если Шерман начал говорить заклинание посреди перестрелки, у него было основание думать, что это поможет?
Женщина налила чаю своей матери из чайника и передала ей.
— Рэнди никогда ничего не делал напрасно: ни боеприпасы, ни физические усилия, ни заклинания. — Она отпила из чашки. Бернардо последовал ее примеру и, слава богу, не пялился на дочь, когда она пошла обратно на кухню с пустым подносом. Эдуард тоже отпил свой чай.
Фиби перевела взгляд с Олафа на меня.
— Все еще мне не доверяете?
— Извините, но я пью кофе.
— Я не люблю чай, — сказал Олаф.
— Кейт могла бы принести вам кофе.
— Я бы предпочла просто задать наши вопросы, если вы не возражаете. — Я имела в виду, что по моему опыту любители чая делали плохой кофе.
— Почему вы думаете, что Рэнди произносил заклинания во время стрельбы?
Я посмотрела на Эдуарда, и он принял инициативу. Я просто не знала, как много ей можно сказать.
— Мы не можем поделиться слишком большим количеством информации по проводимому расследованию, Фиби. Но у нас есть веские основания полагать, что Рэнди произносил заклинание во время боя.
— Произносил? — Спросила она.
— Да.
— Рэнди был очень хорош, он мог просто мысленно произносить заклинание во время боя.
— Какое заклинание он должен был бы сказать вслух? — Спросила я.
Она нахмурилась.
— Некоторым ведьмам необходимо говорить вслух, чтобы сфокусироваться; Рэнди нет. Так что если он пел вслух, то это было нечто ритуальное и старое. Что-то, что он заучил, как старое заклинание. Я не знаю, сколько вы знаете о нашей вере, но сам ритуал создан для отдельного события. Это очень творческий и нестабильный процесс. Если вы говорите о наборе слов, тогда это ближе к церемониальной магии, чем к викканской.
— Но Рэнди был викканом, а не церемониальным магом, — сказала я.
— Правильно.
— Что он должен был знать, или думать, чтобы произнести заклинание во время боя? Что побудило его к мысли о старом песнопении, заученном?
— Если у вас есть запись того, что он сказал, тогда я могу помочь, или хотя бы некоторые слова, тогда я смогу дать вам какие-то намеки.
Я посмотрела на Эдуарда.
— У нас нет ничего, что мы могли бы дать вам послушать, Фиби; Мне очень жаль. — Это было сделано аккуратно: не то, что у нас не было записи, но, что мы не можем позволить ей послушать ее. Я бы просто сказала ей, что у нас ее нет, и именно поэтому я позволила Эдуарду ответить.
Она отвернулась от всех нас, и произнесла дрожащим голосом.
— Это так ужасно?
Дерьмо. Но Эдуард плавно переместился, коснувшись ее руки.
— Это не то, Фиби. Просто это текущее расследование, и мы должны быть осторожными в отношении выдаваемой информации.
Она посмотрела на него издали.
— Вы думаете, кто-то из моего ковена может иметь к этому отношение?
— А Вы? — Спросил он, но в голосе его не было ни тени удивления, как если бы он сказал: да, мы давно подозревали это, но позволили ей рассказать нам правду. Я бы удивилась и испугала ее.
Она посмотрела ему в глаза с нескольких дюймов, и его рука на ее руке внезапно стала более значительной. Я почувствовала покалывание энергии, и знала, что она не имеет ничего общего с оборотнями или вампирами.
Он улыбнулся, и убрал руку.
— Попытка телепатически прочитать сотрудника полиции без разрешения является незаконной, Фиби.
— Мне нужно знать больше, чем вы мне говорите, чтобы ответить на ваши вопросы.
— Как вы можете быть уверены в этом? — Спросил он с улыбкой.
Она улыбнулась и поставила свою чайную чашку на журнальный столик рядом с остальными.
— Я телепат, помните. У меня есть информация, которая вам нужна, но я не знаю, что это такое. Я только знаю, что если вы зададите правильный вопрос, я скажу вам что-то важное.
Я вскочила.
— Вы знаете телепатически.
— Да.
Я обернулась к мужчинам и попыталась объяснить.
— Большинство психических способностей довольно расплывчаты. Фиби знает, что она располагает информацией, имеющей важное значение, но мы должны задать определенный вопрос, чтобы пробудить это знание в ней.
— И она знает, как это сделать? — спросил Бернардо.
Я пожала плечами.
— Она не может сказать вам, как и я не могу. Я достаточно работала с телепатами, чтобы знать это так же хорошо, как и то, что объяснения иногда приходят.
Олаф нахмурился.
— Это не объяснение.
Я снова пожала плечами.
— Лучшее, что у нас есть. — Я повернулась к жрице. — Давайте вернемся к вопросу Маршала Форрестера. Может ли быть причастен кто-то из вашего ковена?
Она покачала головой.
— Нет. — Это было очень твердое «нет».
Я попыталась снова.
— Может ли быть причастен кто-то здесь в магическом сообществе?
— Как я могу ответить? Я не знаю, какие заклинания были использованы, или почему вы считаете, что Рэнди пытался сказать что-нибудь. Конечно, есть плохие люди в каждой общине, но без большего количества информации, я не могу вам сказать, кто мог обладать такими способностями. — В ее голосе звучало нетерпение, и я не могла винить ее.
Я посмотрела на Эдуарда.
— У вас есть тайна исповеди, как у священников?
Она улыбнулась.
— Да, Верховный суд подтвердил, что мы действительно священники, так что то, что вы скажете мне, останется здесь в соответствии с законом.
Он посмотрел на надвигающуюся фигуру Майкла.
— Разве он священник?
— Мы все священники и жрицы, если мы призваны богиней, — сказала она. Это был ответ в духе жрицы.
Я ответила за нее.
— Он ее черный пес.
