ведь если он узнает, что господин Ж. использовал его наравне с другими, то уже не сможет мирно умереть.
В каком-то смысле юноша испытывал к Тан Чжи те же чувства, что к Хан Лунха и Люо Цзяхаю – жалость и отвращение одновременно.
Волк и ягненок в одной шкуре…
Внезапно из-за двери послышался шум. Полицейские, стоявшие на страже, пытались перекричать женщину на грани истерики.
– Прошу, умоляю! Пропустите меня к нему… хоть на секунду… Я просто постою в дверях… пожалуйста!
Фан Му поднялся и подошел к двери. Сквозь толстое стекло он увидел Цу Рюй – с растрепанными волосами она пыталась пробиться через заслон охраны. Увидев Фан Му, девушка сразу же узнала в нем одного из полицейских, которые арестовали ее в ту ночь. Она перестала отбиваться, но взгляд ее стал еще более умоляющим.
Несколько секунд Фан Му молча смотрел на нее, потом приоткрыл дверь и сказал:
– Снимите пиджак и выверните карманы.
Охранники изумленно расступились. Цу Рюй немедленно исполнила его приказ. Она сняла пиджак, бросила его вместе с сумочкой на пол и вывернула карманы джинсов, показывая, что в них ничего нет.
Фан Му кивнул охране и произнес твердым тоном:
– Не пытайтесь приблизиться к нему и тем более прикоснуться. Это ясно?
Цу Рюй изо всех сил закивала, потом поправила волосы и вытерла слезы с лица.
Юноша отступил в сторону.
– Заходите.
Одиночная палата была крошечной, и через два шага Фан Му уже уперся в боковину кровати Тан Чжи. Он развернулся и увидел, что Цу Рюй так и стоит в дверном проеме, зажав рукой рот, и глядит на Тан Чжи, неподвижно лежащего на подушках.
Внезапно она затряслась, как от приступа малярии. Из ее глаз покатились слезы, и девушка громко всхлипнула. Кажется, она не могла поверить своим глазам и в то же время боялась подойти ближе. Очень осторожно сделала крошечный шажок в палату, потом другой. Ее глаза не отрывались от бледного лица на постели.
Горе, терзавшее ее так долго, внезапно вырвалось наружу, и она разразилась душераздирающими рыданиями. Звук был такой, будто умирающий скребет руками по стеклу, раздавленный ужасом и отчаянием.
Несколько раз Цу Рюй протягивала руку к кровати, словно собираясь прикоснуться к лицу мужчины, который был одновременно ее возлюбленным и незнакомцем. Может, ей хотелось обнять его, прижать к себе, защитить от надвигающейся смерти… Но каждый раз, встречаясь с холодным зорким взглядом Фан Му, направленным на нее, она отступала, слабая и измученная. Наконец, не в силах больше держаться, привалилась спиной к стене и сползла на пол.
– Мне жаль! О, как мне жаль!
* * *
Пять минут спустя Фан Му подавал Цу Рюй пиджак и сумочку, пока она сидела на банкетке в холле. Окинув ее взглядом, он вернулся в палату и вынес оттуда бумажный носовой платок.
– Спасибо. – Цу Рюй принужденно улыбнулась. – Как я могу к вам обращаться?
– Меня зовут Фан.
– Спасибо, офицер Фан.
Фан Му посмотрел, как она неловко сморкается в платок.
– Вы хотели мне что-то сказать?
Рот Цу Рюй скривился в слабой улыбке.
– Я знаю, к чему вы клоните. Спасибо, что пустили меня повидать Тан Чжи, но, простите, я ничего не скажу.
Фан Му молча закурил сигарету. Девушка уже продела руки в рукава пиджака, и тут он внезапно добавил:
– Люо Цзяхай мертв.
Цу Рюй замерла; пиджак повис у нее на локтях. Однако она тут же сжала челюсти и медленно, с трудом надела пиджак до конца.
– Его убил господин Ж.
Цу Рюй по одной застегнула пуговицы, лицо ее осталось непроницаемым. Она достала волосы из-под воротника, набросила на плечо лямку сумки и встала. Отвесив Фан Му вежливый поклон, двинулась вперед по коридору и скрылась за углом, ни разу не оглянувшись.
Проводив ее взглядом, Фан Му посмотрел на офицеров, стоявших по обе стороны двери Тан Чжи. Его охватила глубокая грусть.
* * *
«Дом ангелов».
Была полночь, и огни в двухэтажном домике не горели. Однако громкоговоритель, повешенный на дереве, продолжал вещать. Невозможно было представить, что кто-то сможет заснуть под него.
Голос из громкоговорителя скрыл тихий скрип, с которым приоткрылась входная дверь. Оттуда выскользнула хрупкая фигурка – она промчалась по двору и подбежала к главным воротам.
Там, в призрачном свете фонаря, ее поджидала другая, тоже маленькая. Мальчуган простоял у ворот уже какое-то время и весь дрожал от холода.
Ляо Яфан обеими руками взялась за прутья ограды. Грудь ее поднималась и опускалась, глаза пристально смотрели на мальчика за воротами, и в них отражалась луна.
– Ты правда можешь забрать меня отсюда?
Глава 35
Ловушка в ловушке
Фан Му сидел напротив учителя Чжао за столиком в маленьком бистро. Он вкратце рассказал старику о состоянии Тан Чжи. Пока юноша говорил, учитель Чжоу смотрел в окно с отсутствующим видом. Перед ним стояла ополовиненная бутылка пива, но к закускам он так и не прикоснулся.
После долгой паузы старик хрипло спросил:
– Каковы шансы, что Тан Чжи когда-нибудь очнется?
Фан Му, помедлив, ответил:
– Надежды мало.
Губы учителя Чжоу скривились то ли в горькой улыбке, то ли в гримасе. Он взял свою бутылку пива. Фан Му уже собирался протянуть руку и забрать ее, но учитель Чжоу допил пиво одним глотком.
Прошло всего пару дней с их последней встречи, но учитель Чжоу, казалось, постарел лет на десять. Его глаза, всегда такие зоркие и внимательные, стали тусклыми и безжизненными, а тело, раньше казавшееся жилистым и крепким, теперь было вялым и истощенным.
Учитель Чжоу потянулся за новой бутылкой, неловко открыл ее, поднес к губам и начал пить большими глотками. Фан Му смотрел, как струйка пива сбегает по заросшему щетиной подбородку старика и капает на рубашку. Не в силах больше этого видеть, он выхватил бутылку. Его жест застал учителя Чжоу врасплох, он подавился и попытался откашляться. Кашель становился сильнее, потом перешел в настоящий приступ и вдруг учитель Чжоу схватился за край стола и его вырвало.
Фан Му выхватил из кармана купюру в сто юаней, шлепнул на столешницу и за плечи вывел учителя Чжоу из бистро. Старик бессильно повис у него в руках.
Он долго стоял, нагнувшись, под валящим с неба снегом, но из его желудка выходили только остатки пива. Судя по всему, учитель Чжоу не ел с самого утра. Когда рвота наконец прекратилась, Фан Му купил ему бутылку минеральной воды и поддерживал за подбородок, пока старик пил. Холодная вода слегка протрезвила
