высокая. Можно выглянуть и проверить, что в городе все спокойно.
Он энергично взъерошил шерсть Сэди, лежащей у ног Эдриен.
– Пересменка. Прости, не слышал, как ты приехала, иначе бы раньше взял детей.
– Мне пришлось держать младенца и смотреть на возведение Финвиля. Мне очень понравилось то, что ты только что играл. Слова тоже есть?
– Работаю над ними. На этот раз первой появилась музыка. Фин, пошли возьмем Тадеуша прогуляться, соку попьем. Мама не будет возражать, если мы город так оставим, правда?
– Нет, давайте. Тэда надо переодеть.
– Берем это на себя. Да, Фин?
Монро взял на руки теперь уже самостоятельно подпрыгивающего младенца. Эдриен протянула руки к Финеасу:
– Эй, красавец! Меня тоже обнять нужно.
Он ее обнял, покачался из стороны в сторону, и ей это показалось очаровательным.
– Ты тоже сможешь жить в Финвиле.
– Очень на это рассчитываю.
Когда они выходили, Эдриен услышала шепот Финеаса:
– Пап, мы мороженое есть пойдем?
– Малыш, ты меня сильно подставляешь. У твоей мамы отличный слух.
Эдриен покачала головой:
– Зачем такие строгости насчет мороженого в июньский день?
– Они любят в эту игру играть. Я тоже. Мы с тобой еще должны кое-какие цифры утрясти по «Новому поколению», но раз лишние уши убрались, перейдем на личное. Сперва неприятное: есть что-нибудь от твоего детектива?
– Вообще-то да. Она нашла еще четырнадцать женщин, все живы-здоровы. Она говорила с ними со всеми, кроме одной, и сейчас едет в Ричмонд – уже, наверное, там, – чтобы с последней переговорить лично.
– Окей. – Тиша медленно кивнула. – Это хорошо, это уже что-то. Чуть лучше, чем сорок один процент живых и здоровых.
– Скажу тебе, что мне это принесло серьезное облегчение.
– Как и должно было. С другой стороны, с теми, кто не жив-здоров в дополнение к этим четырнадцати, еще тот же процент надо найти. Она найдет, она работает тщательно.
– Это да. Никки Беннетт еще не вернулась в Вашингтон, видимо, поехала к другому клиенту. Братца найти не удалось – пока что, по крайней мере.
– Она говорила с некоторыми соседями. Его никто уже много лет не видел.
– Может, она его убила и закопала в подвале.
– А теперь он всплывает.
– Или зашевелился. В общем, мне приятно знать, что никого из них рядом нет, а твой детектив копает. Мне хочется, чтобы эта бодяга кончилась. Хватит, долго тебе пришлось с ней возиться. Дело закрыто. – Она с хлопком свела ладони. – А ты можешь ехать на море с моим красавчиком-соседом и радоваться жизни.
– Ты точно не против возиться в это время с садом?
– Это ж две недели, Эдриен, не два года. Справимся. А теперь давай про веселое. Как там у тебя с вышеназванным красавчиком?
– Ну… вот у нас был отличный ужин с детьми. Мария уже строит планы на нашу поездку на шопинг. Знаешь, я вот думала: а что такого – свозить ребенка на шопинг, дело простое. Но я никогда этого не делала. Может, стоит тебе…
– Не-не-не! – Тиша поводила пальцем из стороны в сторону. – Во-первых, как ты знаешь, я езжу на шопинг, лишь когда совсем припрет. Во-вторых, она уже грезит о поездке с тобой. Ты взяла обязательство – выполни его. Девочка хорошая, как и ее братец. Такие вещи знаешь, если живешь по соседству.
– Но мне как – отпустить ее на свободу, или натягивать вожжи, или как?
– Ты обращаешься к рефери, помнишь? Так что я сохраняю нейтралитет, как тебе интуиция подскажет. И перестань искать отмазки.
– Я не ищу. Но понимаешь… тут такое дело… он снял кольцо.
– Ух ты. – Тиша надула щеки, выдохнула. – Это серьезно.
– Да. И я не знаю, что это на самом деле значит. Даже не знаю, сказать ему, что я заметила, или не говорить. Когда мы только начали то, что начали, я ничего подобного не ожидала.
– От себя или от него?
– От себя, от него. От обоих. Тиша, ты меня всю жизнь знаешь. У меня ни разу не было серьезных отношений.
– Потому что ты от них бегала.
– Может быть… нет, так и было. Бегала. А тут просто так случилось, и как нам… у каждого из нас свой бизнес, своя работа, требующая усилий. Плюс добавь к нему двоих детей. А ко мне – «Риццоз», а теперь еще и центр. Как тут со всем этим разобраться? Я понятия не имею, как вы с Монро организуете такую жизнь, как у вас.
– Все дело в ритме и командной работе. Ты ищешь способа соскочить?
– Нет, и это меня тревожит. Хотя мне тревожиться на самом деле не очень свойственно. Сначала соображаешь, что тебе нужно или чего ты хочешь, а потом делаешь это.
У нее всегда так было. И она раньше верила, что всегда так будет.
– А тут я не знаю, что мне нужно или чего я хочу. Мне никогда в таком разбираться не приходилось. Может быть, я просто реагирую излишне эмоционально – что мне, пожалуй, тоже не очень свойственно.
Тиша повернула голову, затем запрокинула, глядя на потолок.
– Помню, как ты смеялась надо мной, когда я приехала домой и говорила, что мне надо было уехать в Южную Америку сразу, как только Монро меня позвал замуж.
– А ты только собиралась переехать на Западное побережье, как только он сказал, что тебя любит.
– Верно. И мы видим, что даже рассудительные люди то и дело тревожатся и эмоционально реагируют, когда влюбляются.
– Боже мой! Я этого не искала и не ждала. Это нельзя организовать в программу, распланировать, решить, что раньше и что позже, и действовать.
– Тебе трудно бросить процесс на самотек. Ты слишком долго вела свой поезд, Эдриен. Но! – добавила она, поднимая палец. – Ты также умеешь переводить стрелку, если это нужно. Ты ее перевела, когда мы с тобой познакомились, и это переменило твою жизнь. И мою. И еще раз перевела, когда сюда вернулась. Может быть, на этот раз тебе стоит попробовать передать управление другому и просто полюбоваться проезжающим пейзажем.
– Я раньше совершенно не нервничала по этому поводу.
– Потому что у него было кольцо и его жена служила до некоторой степени предохранителем.
– Боже мой, Тиша, я не хочу думать о ней в таких терминах!
– Я думаю, и он тоже хотя бы отчасти так о ней думал. Просто он чуть раньше тебя понял, что время пришло. Отдай штурвал, Рицц, и полюбуйся пейзажем.
– Наверное, надо попробовать, потому что я не могу приехать сюда и не взять Сэди навестить ее милого. Давай поутомляешь меня цифрами, – сказала она Тише. – Заглушим
