– Прошу к столу! – пригласила она плавным, исполненным торжественности и величия жестом.
В этой уютной гостиной за большим круглым столом все чувствовали себя родными, любящими и необыкновенно близкими по духу людьми, создавая вокруг себя атмосферу тепла и понимания.
– Ты сказал Алеше про Элину? – шепнула Тина Сиуру.
Он все не решался передать Леше письмо Элины. С Таисией Матвеевной они договорились, что это сделает Сиур. А он все медлил…
– Да. С трудом решился.
– Ты не успел мне рассказать? Как он воспринял это?
– Побледнел так, что я думал…В общем, тяжело.
– А письмо?
– Передал. Я не хотел уходить, но Лешка пожелал остаться один. А мне уже было пора: Влад и Людочка ждали в машине. Я вышел, и мы поехали за тобой.
– Так ты не знаешь, что было потом?
– Конечно, нет. Я же здесь, с тобой! Не волнуйся, Леха сильный парень, он все сможет пережить и сделать правильный выбор. Главное, что он свободен, потому что ни в чем не виноват! Элина жива, а все остальное образуется…
Сергею не хватало Лиды. Он начал тосковать по ней сразу же, как только исчезла из виду ее тоненькая фигурка на уплывающем перроне. С тех пор не было мгновения, чтобы он не думал о ней. Она жила, дышала рядом с ним, смотрела на все его глазами. Ей бы понравилось платье Валерии, и сама жена Никиты – полная, роскошная женщина, с длинными черными волосами, уложенными в высокую прическу. Какое у нее восточное, страстное лицо. Где-то он уже видел такое?
Горский выпил еще вина и глубоко задумался. У него была прекрасная память на лица, не только в силу профессии, но и по природе. Если он хоть раз видел человека, то обязательно вспомнит, где и когда. Ну, конечно! Он едва не хлопнул себя по лбу от радости. Глупо же он выглядел бы за свадебным столом! Что о нем подумают эти замечательные ребята? Однако, он все-таки вспомнил! Картина Артура Корнилина «Натюрморт с зеркалом»! Там изображена эта женщина, жена Никиты. Интересно…
Сергей стал незаметно наблюдать за Валерией. Нет сомнений, это она! И у нее на лбу в виде подвески Артур поместил флорентийский амулет. Во всяком случае, точно такой же, с магическим Знаком. Такой же Знак был у Элины на браслете, который у нее похитили. Странно…
Почему погиб Корнилин? Не потому ли, что слишком подобрался ко всем этим магическим вещам, знакам, амулетам, и подобной чертовщине? Слишком глубоко забрался? Его сознание было удивительно чувствительным к такого рода явлениям, он улавливал их, пытался распознать, объяснить, или изобразить тревожащие его образы на своих полотнах. Он подошел очень близко. Он о чем-то догадывался.
Горский вспомнил последний разговор с Артуром. Эх, если бы можно было вернуть эти мгновения! Он бы нашел, о чем расспросить художника! А тогда…Боже, он не хотел толком слушать Артура, все время перебивал, выражал недоверие и даже посмеивался про себя. Какое легкомыслие! Какая самонадеянность! Гордыня – как сказал бы «отец» Вассиан, и оказался бы в данном случае прав на все сто.
– Ты пьешь с нами за первый поцелуй Никиты и Валерии? – спросил его Вадим, отвлекая от напряженных раздумий. – О чем задумался?
– Какой красивый тост! – отозвался Сергей. – Никогда раньше не слышал.
– Так мы ж тут все, как я погляжу, древние, уникальные и таинственные! – хихикнула Людмилочка. – Прямо как антиквариат! Вы ведь, кажется, по этой части?
– Выходит, еще как по этой! – засмеялся Горский. Ему было удивительно легко и приятно в обществе этих странных людей, еще полгода назад не имевших понятия друг о друге, а теперь настолько близких и родных, словно они все – одна семья. Дружная и сплоченная, объединенная общей целью. Это, оказывается, по-настоящему сближает кого угодно!
Валерия протянула через стол руку с бокалом шампанского, и Горский остолбенел. На ее безымянном пальце вместо обручального кольца блеснуло колечко с изумрудом! Сергей готов был поклясться, что это то самое кольцо, которое он видел в ту страшную ночь, когда умерла Марфа. И еще это кольцо знакомо ему по снам о Флоренции. Оно было на пальце у Марианны.
Как это возможно? Ведь он сам видел, – та сияющая женщина сняла его с трупа и взяла с собою! Как кольцо могло попасть к Валерии?
– Что с вами? – обеспокоенно спросила жена Никиты. – Вам плохо?
– Н-нет, – едва смог выдавить Сергей. – Боже, каким идиотом я, должно быть выгляжу! – подумал он с отчаянием. Ему с трудом удалось взять себя в руки. – Я просто устал. Плохо переношу самолет, а тут из аэропорта прямо к вам. Еще эта метель…Простите.
Он дождался десерта и вышел на веранду. Рядом с кожаным диваном в деревянной кадке рос огромный раскидистый фикус. Сергей смотрел на его сочные глянцевые лепестки, и это помогало ему думать. Кольцо с изумрудом не давало ему покоя. Надо спросить у Валерии, где она его взяла! Хотя, ясно, где. Это кольцо подарил ей супруг вместо обручального или как обручальное. Они оригинальная пара, общепринятых правил не придерживаются, – такой вариант вполне возможен. В таком случае, лучше спросить у Никиты.
– Ты как? – спросил Никита, будто почувствовал, что Сергей хочет поговорить с ним. – Все нормально?
– Да, спасибо! Просто захотелось побыть одному. Здесь прохладно, а у меня немного тяжелая голова.
– Может, приляжешь?
– Нет. Никита, можно тебя спросить кое о чем?
– Разумеется, – улыбнулся Никита, и на его лице образовались две чудесные ямочки, почти как у Влада. – Буду рад удовлетворить твое любопытство!
– Не удивляйся…– Горский замялся. Вопрос мог показаться хозяину дома странным.
– Я перестал удивляться, когда мне исполнилось два года, – ответил Никита. – А последние события подтвердили, что я поступил абсолютно правильно.
– Пожалуй, – согласился Горский. – Я хотел спросить…это кольцо с изумрудом, что на пальце у Валерии…
– Ну? – насторожился Никита. – При чем тут кольцо? Говори.
– Где ты его взял?
На лице у Никиты отразилось такое искреннее, по-детски наивное удивление, что Сергей сразу понял – кольцо не то, что было у Марфы, а совсем другое, просто очень похожее. Практически такое же. Он обратил внимание на особый блеск камня, необычайно яркий, какой-то вспыхивающий, как зеленая звезда в тумане. А оправа была выполнена в виде змейки, положившей изящную головку на кончик собственного хвоста.
– Это кольцо моей бабушки, – растерянно сказал Никита. – Она подарила мне его в день моего совершеннолетия. Я должен был преподнести его любимой женщине в самый значительный для нас день. Ну, вот…я так и сделал.
– Понятно. Извини. – Горскому стало неловко из-за своего любопытства. Кольцо Марфы он как следует не рассмотрел, так что… Если бы Лида была здесь, она бы точно сказала. Теперь оставалось расспросить бабушку, откуда у нее кольцо.
Можно, конечно, но без особого успеха. Скорее всего, она скажет, что кольцо досталось ей от ее бабушки, и так далее. Сергею не хотелось глупо выглядеть и надоедать людям в такой день своими расспросами. У него слишком разыгралось воображение, вот и все.
Лида и Элина сидели у бабы Нади на кухне. За окнами шел мокрый снег, укрывал землю, темный озябший сад. У печки грелся дед Илья, который начал потихоньку поправляться. На столе в большой глиняной миске подходило тесто. Пахло горящими в печи дровами, мукой, протертым маком для пирогов.
Где-то далеко лежали холодные снега, мели метели, а за ними была Москва, ее глухие огни, розовое от мороза небо, тусклые золотые купола. Там, в завьюженном подмосковном поселке, Сергей Горский думал о Лиде. Она это знала, чувствовала. Ей не нужно было говорить об этом Элине: они понимали друг друга без слов. Оказывается, так гораздо проще и легче разговаривать.
На кухню ввалился засыпанный снегом Иван.
– Привет, дед Илья! Греешь старые кости? Это дело. А я на озеро собрался. Душа горит!
– Отчего это она у тебя горит? – проскрипел недовольно дед Илья. – Снова что-то придумал? Эх, Ванька, непутевый ты! Гляди, лед еще на озере тонкий! Кабы беды не случилось…
И правда, лед на озере был хрупкий, присыпанный мокрыми снежными хлопьями. Вокруг молча застыл очарованный лес. Над озером стелился легкий туман.
Иван достал из-за пазухи лозу и, осторожно переставляя ноги в старых залатанных валенках, двинулся к тому месту, где подо льдом спал тихий зеленый омут. Там, в непостижимой глубине что-то плескалось, блестело. То ли русалочья чешуя, то ли золотой шлейф самой Царицы Змей.
– Врешь, я все одно тебя отыщу, – бормотал Иван, имея в виду не то клад, не то неуловимую красавицу, чьи прозрачные очи сожгли его сердце.
На снегу, покрывающем лед, оставались от Ивановых валенок темные неровные следы…
Примечания
1
41
51
61
