Жоржи Амаду - Тереза Батиста, Сладкий Мед и Отвага

Последний раз я видел Терезу Батисту в феврале этого года на террейро[1], где праздновалось пятидесятилетие Матери Святого[2] Менининьи до Гантоис, и Тереза, стоя на коленях в белой широченной юбке и кружевной кофте, просила благословения у иалориши[3] Баии, чье имя одним из первых почитают друзья автора и девицы Тере­зы, среди которых имена Назарета и Одило, Зоры и Олинто, Инас и Дмевала, Аута Розы и Кала, девочки Эунисе и Шико Лиона, Элизы и Алваро, Марии Элены и Луиса, Зиты и Фернандо, Клотилде и Рожерио, живущих по ту и эти стороны океана, а мать Менининья и присутство­вавший на террейро автор из еще более дальних краев – из царства Кету, с песков Аиока, они дети Ошосси и Ошуна[4]. Аше.

Песенка Доривала Каими для Терезы Батисты.

Чума, голод и война, смерть и любовь – это жизнь Те­резы Батисты, ее простая история.

Когда все узнали, что я снова еду в те места, откуда родом Тереза Батиста, меня попросили узнать, как там она, и написать обо всем, что о ней известно, а это говорит, что не перевелись на земле любопытные люди, нет, не перевелись.

Вот поэтому-то, такой озабоченный, и бродил я по местам событий прошлого, появляясь то на праздниках сертана[7], то на пристанях и не теряя уверенности найти, и со временем наконец нашел и завязки, и сюжеты. Одни любопытные, другие печальные, каждый в своем роде и согласно моему пониманию. Все обрывки историй, все звуки музыки и танцевальные па, все крики отчаяния, любовные вздохи, всё, всё, что смог услышать и понять, я связал воедино для тех, кто интересовался судьбой девушки цвета меди, её жизнью и несчастьями. Сообщить что-нибудь особо значительное я не могу: люди тех лет не больно разговорчивы, и тот, кто знает, обычно помалкивает, чтобы не схлопотать диплом лгунишки.

Выпавший на долю Терезы жизненный путь прошел через земли, что лежат по берегам реки Реал, на границе штатов Баии и Сержипе, в самом Сержипе и его столице. Территория эта, за исключением столицы, где живут упрямые поющие и танцующие батуке мулаты, населена кабокло и кафузами[8]. Когда я говорю о главной столи­це этого северного народа, все понимают, что речь идет о городе Баия, часто называемом, никто не знает почему, Салвадором. Нет нужды ни обсуждать, ни оспаривать, что название Баия знакомо и двору Франции, и снегам Германии, не говоря уже об Африканском побережье.

Простите, что не рассказываю о Терезе во всех подробностях, но только потому, что многого не знаю, однако, может, есть кто-то, кто знает всё о ней, о её тяжком труде и отдыхе? Но очень сомневаюсь.

Поскольку вы, мой друг, так деликатно спрашиваете, я вам отвечу: беде только дай прийти. Пришла, никто её не остановит, она располагается, осваивается – про­дукт дешевый, широкого потребления. Радость, мой друг, наоборот, растение капризное, трудно выращиваемое, плохо определимое, быстро вянущее и не зависящее ни от солнца, ни от дождя, ни от ветра, оно требует каждо­дневного ухода и удобренную почву, не сухую и не слишком влажную, – дорогостоящая культура по карману только богатым. Радость сохраняется в шампанском; кашаса[9]утешает в беде, если, конечно, утешает. Беда – это конец обломанной ветки, сохраняющей жизненные силы. Воткнутая в землю, она тут же покрывается листьями, не требуя никакого ухода, растет самостоятельно, вет­вится, приживается везде и всюду. На дворе бедняка, друг, беда в изобилии, другого растения и не увидишь. Если у кого кожа нежная и спина слабая, он сломается, набьет себе мозоли, где только можно, и ничто и никто ему не поможет. И еще скажу совсем не для похвалы себе и не для того, чтобы умыть руки, а ради правды: только сам бедняк способен справиться с бедой и продолжать свой жизненный путь. Всё сказано, но, может, это не ответ, тогда я хочу задать вопрос: что, друг мой, вас интересу­ет? Сколь велики беды Терезы Батисты? А может, вы способны облегчить их?

На плечи Терезы свалилась большая беда, не многие парни смогли бы с ней справиться, а Тереза справилась, и с успехом, и никто не видел её жалующейся на свою судьбу, просящей сострадания, редко кто помогал ей, если и был таковой, то по дружбе, а совсем не из-за слабости этой отважной девушки. Где же прятала Тереза свою печаль? Да ведь печаль для Терезы, мой друг, ничего не значила, радость – вот что она ценила. Хотите знать, не железная ли была Тереза, не из брони ли было её сердце? Кожа Терезы была цвета меди, сердце – масло сливочное, вернее сказать, мёд; доктор[10]Эмилиано, хозяин завода – кому её знать лучше? – иначе, чем Тереза Слад­кий Мёд или Сотовый, и не называл. Это как раз то единственное наследство, что он ей оставил.

В жизни Терезы беда зацвела рано, и мне хотелось бы знать, многим ли храбрецам удалось бы противостоять всему тому, чему противостояла Тереза в доме капита­на[11]и выжила.

Кто этот капитан? Да капитан Жусто, скончавшийся Жустиниано Дуарте да Роза. Капитан каких войск? Какого рода оружия? Оружием ему служили плеть из сыромятной кожи, кинжал, немецкий пистолет, крючкотворство, злость, звание богача, хозяина земли, конечно, не такого богача и не такого землевладельца, что дает право на эполеты полковника, но вполне достаточное, чтобы не называться простым крестьянином и получать дивиденды. Земли полковника – это легуас[12]зеленого тростника, им владеет Эмилиано, старший из Гедесов, хозяин завода, человек образованный, с дипломом, трубкой и кольцом доктора, захоти он того звания. Да, друг, и это сегодняшние времена, но не стоит волноваться: звания меняются – полковник, доктор, десятник – управляющий, фазенда – предприятие. Неизменны только богатство и бедность. Богатство – это богатство, а бедность – это бедность со зловонным запахом беды.

Могу заверить, мой друг: начало жизни Терезы Батисты было тяжелым началом, горе, которое она познала девчонкой, не всякий познает в аду; без отца и матери, одна-одинешенька на всем белом свете против Бога и против Дьявола, ведь к ней даже сам Бог не испытывал жалости. И поэтому Тереза прошла самый трудный, труднее не бывает, жизненный путь и, несмотря ни на что, осталась жива и здорова, говорю так потому, что так говорят другие. А если уважаемый друг сам во всем желает удостовериться, пусть сядет в поезд с Восточного вокзала, что едет в сторону сертана, и всё своими ушами услышит во всех подробностях.

Самым трудным для Терезы было научиться плакать, потому что родилась она для того, чтобы радостно жить и смеяться. А вот этого-то ей и не удавалось, но Тереза была упряма, упрямее осла. Плохое сравнение, друг, ведь у осла ничего нет, кроме упрямства, а у Терезы столько достоинств, так что если кто такое и сказал, то захотел обмануть или вовсе не знал Терезу Батисту. Тиранкой Тереза была только в любви, ведь она родилась для любви и в любви была требовательной. И почему ее прозвали Тереза Ловкая Драчунья? Скорее всего, потому, что в драке она была действительно ловкая, а по смелости, гордости и медовому сердцу не имела себе равных. В уличных скандалах и драках она никогда не принимала участия, но вот чего с детства не могла терпеть и не могла видеть – как мужчина бьет женщину.

Объявленный дебют Терезы Батисты, который должен был состояться в кабаре «Веселый Париж», что находится в здании «Ватикана» у пристани Аракажу – главного города штата Сержипе, и о котором раззвонили во все колокола, вынуждены были отложить на несколько дней не без ущерба для хозяина заведения Флориано Перейры, известного под кличкой Флориано Хвастуна, уроженца Мараньяна, из-за необходимости изготовить зубной протез для звезды представления. Флори стойко, не жалуясь и никого попусту не обвиняя, как это с легкостью обычно делают в таких случаях, выдержал выпавшее на его долю испытание.

Дебют Сверкающей Звезды самбы – Хвастун был мастак на броские афиши – вызвал большой интерес в определенных кругах, уже наслышанных о Терезе Батисте, имя которой передавалось из уст в уста и на рынке, и в порту, и везде, где только можно. Привез Терезу Батисту к Флори доктор Лулу Сантос, доктором его величал простой люд, в действительности же Лулу был известным во всем Сержипе народным защитником (адвокатом без диплома), прославившимся своими едкими эпиграммами и остроумными фразами, которые он пускал на заседаниях суда. Его поклонники всё услышанное ими остроумие приписывали только ему, одинаково сведущему как в гражданском праве, так и в кружке пива, за которой он каждый вечер в кафе или баре «Египет» веселил завсегдатаев, вышучивал самодовольных субъектов, отпускал соленые анекдоты, попыхивая своей любимой сигарой. В детстве Лулу Сантос переболел полиомиелитом и теперь передвигался только на костылях, что никак не влияло на его доброе расположение к людям. С Терезой Батистой его связывала давняя дружба, ведь это он несколько лет тому назад по просьбе и за счет доктора Эмилиано Гедеса – хозяина завода и обширных земель в двух штатах, теперь уже умершего (и столь удивительно!) – ездил в Баию, чтобы добиться отмены начатого судебного процесса против тогда еще несовершеннолетней Терезы Батисты. Теперь, конечно, это дело прошлое, да и не о нем толк, а о дружбе девушки и адвоката без диплома, который один стоит многих дипломированных бакалавров права с их покровителями, диссертациями, докторскими шапочками и прочая, прочая.