— Последний день Ребуса, — негромко проговорила Шивон.
— Кстати, — добавил Старр, пропустив ее слова мимо ушей, — тот парень, который пошел провожать Андропова… он что, новенький?
— Его прислали из Вест-Эндского участка, — нашлась Шивон.
Старр сокрушенно покачал головой.
— С каждым годом сотрудники становятся все моложе, — проговорил он. — Скоро в уголовном розыске будут работать дети.
— Ну, как я справилась? — спросила Шивон, садясь на пассажирское сиденье.
— Три балла из десяти, Шив.
— Три балла?! — Она уставилась на него. — Ну хоть за это спасибо…
Шивон захлопнула дверцу. Ребус припарковался на улице напротив участка. Сейчас он смотрел прямо перед собой и лишь задумчиво барабанил по рулю пальцами.
— Я едва удержался, чтобы не наплевать на все и не явиться туда к вам, — добавил Ребус. — Как ты могла не заметить?!
— Не заметить чего?
Только теперь Ребус соизволил повернуться к ней:
— В тот вечер в Поэтической библиотеке Андропов сидел во втором или в третьем ряду. Он не мог не видеть микрофона…
— И что?
— А то, что ты задавала ему не те вопросы. Федоров его разозлил, и он не сдержался и пожелал поэту смерти. Согласись, что никакого физического вреда Андропов на тот момент Федорову не причинил, к тому же единственным человеком в публике, понимавшим русскую речь, был водитель. Но какое-то время спустя поэт действительно погибает, и у нашего друга Андропова появляется большая проблема…
— Запись?
Ребус кивнул.
— Совершенно верно. Он боялся, что сделанная Риорданом запись может попасть к нам, и если мы переведем его слова…
— Подожди немного… — Шивон крепко зажмурилась и с силой потерла переносицу. — У тебя случайно нет с собой аспирина?
— Посмотри в бардачке.
Она посмотрела и действительно обнаружила среди всякого хлама аптечную упаковку, в которой оставалось две таблетки. Ребус протянул ей начатую бутылку воды.
— Запей, если, конечно, не боишься проглотить порцию микроорганизмов.
Шивон покачала головой в знак того, что ей плевать на микроорганизмы, закинула таблетки в рот, запила водой и несколько раз энергично наклонила голову сначала к одному, затем к другому плечу.
— Я даже отсюда слышу, как хрустят твои позвонки, — сочувственно сказал Ребус.
— Не обращай внимания… Так ты считаешь, что Андропов не убивал Федорова?
— Допустим, он этого не делал. Чего в таком случае ему следует бояться больше всего? — Ребус сделал крохотную паузу, давая ей возможность ответить, потом проговорил с нажимом: — Того, что мы подумаем, будто он это сделал.
— А мы, разумеется, не поверили бы ему на слово…
— И это… — Ребус поднял палец. — Это возвращает нас к вопросу о том, кто убил Риордана.
До Шивон понемногу стало доходить.
— То-то Аксенов так разволновался, когда во время допроса я упомянула о смерти Чарльза. Он несколько раз повторил, что все это время находился в «Глениглзе».
— Может быть, он подумал, что мы собираемся его подставить?
— Так ты думаешь — Андропов мог…
Ребус пожал плечами:
— Все будет зависеть от того, сумеем ли мы доказать, что он покинул «Глениглз» поздно вечером или рано утром.
— Но почему ты считаешь, что Андропов решил действовать сам? Не проще ли ему было позвонить Кафферти и попросить что-то предпринять?
— Это не исключено, — согласился Ребус, продолжая выбивать по рулю какую-то затейливую мелодию. Примерно минуту оба молчали, пытаясь собраться с мыслями, потом Ребус сказал:
— В отеле «Каледониан» информацию о постояльцах выдавали с большим скрипом. Мне кажется, в «Глениглзе» будет не легче.
— У нас есть секретное оружие, — сказала Шивон. — Помнишь, во время саммита «Большой восьмерки»?.. Приятель нашего старшего инспектора Макрея руководил службой безопасности отеля. Он даже устроил ему что-то вроде экскурсии.
— Ты хочешь сказать, что Макрей может нам помочь? Что ж, надо попробовать…
Оба снова замолчали, на этот раз — надолго.
— Ты хоть понимаешь, что все это означает? — спросила наконец Шивон.
Ребус кивнул:
— Мы по-прежнему не знаем, кто убил Федорова.
— Но ведь Андропов сказал, что желал бы его смерти, а это что-нибудь да значит!
— Это не значит, что он вооружился монтировкой и поспешил претворить свои слова в дела. Если бы я убивал всех, кого мне случилось обругать, в Эдинбурге осталось бы очень мало студентов и велосипедистов… а также пешеходов, водителей и всех остальных.
— А я? Я бы осталась? — спросила Шивон.
— Возможно.
Ребус улыбнулся одними глазами.
— Несмотря на три балла из десяти?
— Если только вы не будете и дальше искушать судьбу, сержант.
— Юного Гудира не будет? — спросил Ребус.
— Ты к нему так и не помягчел?
Сегодня в качестве компромиссного варианта они выбрали «Кэй-бар». Цены здесь были высокими, но пиво подавали хорошее, к тому же помещение хотя и было больше, чем в «Оксфорде», выглядело достаточно уютно. Интерьер главного зала был выдержан в темно-красной гамме — включая колонны, отделявшие столики от стойки. Шивон заказала чили, Ребус заявил, что ему хватит и подсоленных орешков.
— Как тебе удалось укрыть нашего новичка от проницательного взгляда Дерека Старра? — поинтересовался он, не ответив на ее вопрос.
Шивон хмыкнула.
— Инспектор Старр уверен, что Гудир — штатный сотрудник отдела уголовного розыска, — сказала она, похищая у Ребуса горстку орешков.
— А можно мне будет залезть пальцами в твое чили, когда его принесут?
— Я куплю тебе еще пакет, если хочешь.
Ребус глотнул пива. Шивон предпочла ядовитую на вид смесь лаймового сока с газированной водой.
— Какие планы на завтра? — спросил он.
— Работаем.
— Значит, никаких прощальных вечеринок для седого ветерана?
— Ты сам не хотел, чтобы мы устраивали тебе торжественные проводы.
— Значит, вы просто сбросились и купили мне какой-нибудь милый сувенир?
— Никому не хотелось превышать кредит в банке, так что извини… Кстати, когда заканчивается срок, на который тебя отстранили?
— Где-то после обеда, я думаю.
Ребус замолчал, вспоминая сцену в кабинете начальника полиции Корбина. Сэр Майкл Эддисон в гневе выбегает вон… А ведь сэр Майкл — приемный отец Джилл Морган. Джилл знакома с Нэнси Зиверайт. Нэнси, Джилл и Эдди Джентри находятся под тайным наблюдением, а Роджер Андерсон, Стюарт Джени и Джим Бейквелл просматривают записи их невинных забав… Он вздохнул. Похоже, все обитатели Эдинбурга так или иначе связаны друг с другом: каждый знаком с каждым если не напрямую, то через общих друзей, приятелей. Будучи детективом, Ребус довольно часто замечал эту связь людей и событий. Федоров и Андропов, Андропов и Кафферти, мир власти и преступный мир, верхние и нижние, чистые и нечистые… Сол Гудир знал Нэнси и ее компанию. И он приходился братом Тодду, а от него ниточка тянулась к Шивон и к самому Ребусу. И все они пребывали в постоянном движении, беспрестанно меняя партнеров, как в танцевальном марафоне. Как там назывался этот фильм? Что-то насчет загнанных лошадей…[26] В общем, танцуй, пока можешь, потому что остальное не имеет значения.
Увы, вскоре Ребусу предстояло покинуть танцпол, и в этом заключалась главная проблема. Задумчиво сдвинув брови, он наблюдал за тем, как Шивон расстилает на коленях бумажную салфетку и склоняется над тарелкой чили, которое только что принес официант. Уже завтра, подумал Ребус, он окажется за пределами танцевальной площадки, а еще через пару недель затеряется в толпе зрителей и перестанет быть участником шоу. Он видел, как это происходило с другими полицейскими: уходя в отставку, на пенсию, все они обещали не терять связь с прежними друзьями, но каждый их визит только подчеркивал, какая глубокая пропасть пролегла между ними и их бывшими коллегами. Походы в бар, чтобы выпить, поболтать, обменяться сплетнями и новостями, будут случаться сначала раз в месяц, потом — раз в несколько месяцев.
А потом прекратятся совсем.
Разумнее всего было отрубить все разом. Так, во всяком случае, ему говорили. Но подумать об этом как следует Ребус не успел — Шивон спросила, не хочет ли он немного чили.
— Только возьми вилку, — предупредила она.
Ребус улыбнулся.
— Со мной все в порядке, — заверил он ее.
— Мне показалось, ты задумался о чем-то своем.
— О своем возрасте, — пояснил Ребус.
— Значит, завтра после обеда ты придешь в участок?
— Проводов не будет? — еще раз уточнил он.
Шивон покачала головой.
— В финале пьесы все дела должны быть раскрыты.
— Разумеется.
