Рассерженный отставной генерал внял бабьим мольбам, ощущая где-то в глубине души ее правоту, и отложил свой звонок до завтра, чем воистину спас свою жизнь.
Уезжая, Барон для пущей безопасности оставил серенького паренька с жестким требованием: если этот полоумный старик куда-нибудь двинет свои стопы, убрать без всякого сожаления.
И парень до самой темноты кружил вокруг дома номер семнадцать по улице Семашко и уехал в Москву чуть ли не предпоследней электричкой.
ЧАСТЬ ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ ДУЭЛЬ ПРОДОЛЖАЕТСЯ
Май, 1992
Наталья ходила по комнате с маленьким Петечкой на руках и баюкала его. Сынок никак не хотел засыпать. Укачивая его, Наталья и сама себя вгоняла в сон. Одна же, Васи все нет. Раз только заезжал, денег привез, продуктов всяких для ребенка. Сказал, что в командировку ненадолго собирается. Скорей бы уж приехал, трудно ей одной стало. К Никольскому на работу уже два месяца не ходит. Там пока замену нашли. Евгений Николаевич как-то навестил ее вдвоем с Арсеньичем. Они тоже понанесли всякого вкусного для мальчика, только ему это все еще рано. Совсем не понимают мужчины, что можно детям в таком возрасте. Евгений Николаевич тогда и сказал, что все соскучились уже по ее вкусным обедам и ждут не дождутся, когда она вернется. А Петечку, мол, можно в очень хорошие ясли устроить. Можно-то можно, думала Наталья, а жалко было ей расставаться с сынком хоть на минутку.
На кухне негромко работало радио, играла музыка. Потом началась передача, которую Наталья терпеть не могла — про всякие криминальные происшествия. Продолжая укачивать ребенка, Наталья пошла на кухню, чтобы выключить радио. Но знакомая фамилия, прозвучавшая в речи диктора, заставила ее вздрогнуть. Она не слышала начала и не поняла сути сказанного, но в ее мозгу запечатлелось только одно: убили Сучкова и его телохранителя... Это значит, Васиного начальника и... Васю?!
У нее будто оборвалось все внутри. Едва не уронив сына, Наталья в ужасе заметалась по кухне, ничего не понимая; уснувший было ребенок закричал с новой силой, чем и привел ее в чувство. Наталья, завернув его в одеяло, наспех заперла дверь и помчалась к Никольскому с орущим сыном на руках.
Во дворе дачи ее, растрепанную по-домашнему, в коротком халатике, окружили знакомые парни, стали расспрашивать, что случилось, но она ничего не могла толком объяснить, пока не появился Арсеньич. Вот тут она, наконец, заревела уже в полный голос и, с трудом выдавливая слова, смогла сказать, что ее Ва-а-сечку у-у-у-би-или!..
С большим трудом, но Арсеньич все-таки понял, в чем дело. И потащил Наталью в дом. Усадил ее на диван и пошел за Никольским.
Теперь уже вдвоем они стали успокаивать ее, расспрашивать, убеждать, что жив Вася ее, ничего с ним не случилось. Да и откуда ей это известно?
Услышав, что Вася жив, а Никольскому она всегда верила беспрекословно, Наталья объяснила, что слышала по радио, там сказали, что убит Сучков, Васин начальник, и его телохранитель. А что, разве Вася там уже не работает?
Никольский переглянулся с Арсеньичем и на его осуждающий взгляд, растерянно пожимая плечами, сказал:
Чушь какая-то... Быть такого не может. Мы говорили, да, но это было вчера вечером. Нет, это просто невероятно. Валентин даже чисто физически не смог бы ничего сделать. Чепуха. Впрочем, пойдем проверим... Но к твоему Василию, Наталья, вся эта история никакого отношения не имеет. Иди домой, успокойся, Арсеньич узнает и скажет тебе. Слушай, — он снова обернулся к Арсеньичу, — у тебя ж есть его координаты, выясни, пожалуйста, и избавь от этих слез.
— Пойдем, Наталья, — сказал Арсеньич, мрачно глядя вслед ушедшему в кабинет Никольскому. — Пойдем позвоним ему.
Он отвел Наталью в служебку, где она смогла, наконец, успокоить сына и немного прийти в себя. Арсеньич же сел на телефон и стал звонить Кузьмину.
Телефон, как обычно, долго не отвечал, но наконец Василий снял трубку.
— Кашин говорит, — сказал Арсеньич. — Ты живой?
— А что случилось? Привет.
— Радио надо слушать, козел ты старый. На вот, жену твою даю. Переполошила тут всех: Васю мо- во шлепнули! Уж лучше б действительно шлепнули, забот было бы меньше. На! Иди, Наталья, говори со своим.
Он отдал ей трубку и отошел к окну, слушая, как она, захлебываясь теперь уже от пережитого испуга и радости, что жив он, ее Вася, пересказывала, что она успела передумать, пока сюда добежала.
Ну ладно, с ними все ясно, решил Арсеньич. А Сучкова-то, что же получается, и в самом деле убрали? Но кто? Женя не стал бы врать. Значит, не эти его новые приятели... Ах, если бы не Никольский, к которому Арсеньич испытывал самые братские, нежные чувства, давно бы бросил эту становящуюся все более сомнительной шарагу. Зачем это все нужно Жене? Ну отомстил, утолил свою ненависть, так остановись, пока не поздно... Все мы здесь не мальчики, и руки отмывать — как стаканом речку вычерпать. Но там война была, а здесь?..
К нему подошла улыбающаяся уже Наталья со свертком, из которого торчала розовая кнопка носа, и сказала, что Вася обещал сегодня приехать. И в этой фразе, понял Арсеньич, была вся ее бесхитростная и наивная благодарность ему за помощь и участие.
— Ну вот, все устроилось, — он легонько похлопал ее по плечу, — а теперь ступай домой, да не закутывай так мальца, жара же на улице. Эх, мамаша... Скажи Васе, чтоб он, если захочет, заглянул ко мне.
Наталья ушла, Арсеньич же отправился к Никольскому, чтобы выяснить, чьих это все-таки рук дело, — убийство Сучкова.
Поговорив с Натальей, Кузьмин сразу набрал номер Подгорного. Позвонил по другому, кунцевскому. Там сняли трубку и сообщили, что полковник на занятиях, будет у себя через час.
Василий швырнул трубку и снова завалился на свой продавленный диван, на котором провел больше недели, бездумно глядя в потолок и напиваясь. Один перерыв сделал: накупил всякой всячины и съездил к Наталье. Но на душе было тяжко, сказав Подгорному «да», Василий попросил того, чтобы не требовал немедленного выхода на работу, дал возможность прийти в себя. Тот, конечно, разрешил, не такая уж Вася для них важная птица. Неделя туда-сюда — им пока без разницы. А может, так оно пока и лучше, назовем это командировкой? Или краткосрочным выездом на отдых? Называйте как хотите, отмахнулся Кузьмин, дайте только нервы в порядок привести.
Впрочем, на нервы свои он жаловался зря. Не в них было дело, а скорее в том, что бесило его собственное двойственное положение, в котором оказался по глупости. Служил Сучкову, и, надо сказать, честно, иначе и не умел. А вынужден был помогать Никольскому выбивать у того же Сучкова его верное окружение. А теперь, связавшись с Подгорным, и Сучкова, получается, продал. Что-то не туда зашел ты, Вася, не в тот лес...
Ровно через час Подгорный снял трубку, не удивился, услышав вопрос Кузьмина. Ответил коротко и сухо:
— Если ты уже закончил отдых, я подошлю машину и жду тебя к девятнадцати ноль-ноль. Машина — твоя, служебная. Сегодня приезжай с шофером, а завтра уже как решишь. Во всяком случае он за тобой закреплен. Ну, привет.
Вот так, Василий Петрович! Кончился балаган, начинаются будни — суровые и неинтересные.
Есть в Гагаринском районе место, которое на протяжении десятков лет вызывало некоторую оторопь у ближнего населения, страх у посвященных и безмерную гордость у тех, кому там довелось побывать хоть однажды. Место это называлось дачей Сталина окружено было таким количеством оград, будто это была государственная граница со страной, которой объявлена беспощадная война. Дача занимала огромную территорию, редкая птица долетела бы до ее середины, как острили москвичи, когда уже стало можно острить.
Помимо дачи как таковой здесь находились многие необходимые службы, строения, проложены коммуникации и вообще создано много такого, что и в свое время, и позже представляло немалый прогресс инженерной мысли.
В одном из таких помещений, посреди огороженного участка леса, и размещалась та самая школа, о которой говорил Кузьмину полковник Подгорный. Собственно, это была школа подготовки тренеров. Тренерский такой отряд специалистов высшего класса. Спецотряд, другими словами. Командиром и начальником этой школы был полковник Подгорный, его заместителем по боевой подготовке назначили полковника Кузьмина, который, в связи с переменой места работы, числился в кратковременном отпуске для поправки здоровья.
По тому, как принял Подгорный Кузьмина, Василий понял, что все Ванюши и Васи закончились. Дисциплина, ответственность, операции, разбор действий и — тренировка. Проведя Василия по помещениям, познакомив с отдыхающими после занятий бойцами отряда. Подгорный завел его к себе в небольшой кабинет, показал на стул, а сам сел за свои чистейший письменный стол.
