зачем это говоришь? — с вызовом спросил Ворон. Это была большая дерзость: с Питом Лисицей так разговаривать нельзя.
Но тот никакой дерзости не заметил, или сделал вид, что не заметил.
— Уму-разуму учу, Костюня. Кто теперь вместо меня это сделает? Какой-нибудь новый дружок из местных? Который, вроде как, все может? Ты ему не верь! Отрубленные ноги он назад не прирастит!
«Знает, гад, все знает! — Ворона даже пот прошиб. — Бежать надо! Прямо сейчас, немедленно!»
— Да что тебе дались эти ноги?!
— А то, что если у тебя ноги в порядке, так подойди, да отопри мне дверь, я же к тебе в гости приехал, а ты меня на улице держишь!
Вот и все! Ворон вскочил и заметался по дому, как пойманный заяц. Выглянул в окно — там никого не было.
— Джузеппе, тревога!
Тот мгновенно выбежал с автоматом.
— Стань напротив двери, если что — мочи всех подряд!
Ворон выглянул в глазок. Никого. Отпер замки, открыл тяжелую дверь. Никого. Вернулся к телефону.
— Алло!
— Что ты всполошился, Костюня? Шучу я. Как бы я из-под твоей двери с тобой по телефону базарил?
— А, ну да…
— Правда у меня спутниковый телефон есть, с него я даже из-под твоей кровати говорить могу, но ты ведь этого не знаешь… Не знаешь, Костюня?
— Не знаю.
— Как тебе дом-то? Нравится хоть?
— Нравится.
— Я завтра приеду. Обо всем и перебазарим. И о цифирках, и о ногах, и о доме… Да и Новый год! Перетрем все маленькие непонятки и вместе встречать будем! Хорошо?
— Конечно, Пит! Хорошо!
— Ну, и славненько. Расход.
В трубке раздались короткие гудки. Джузеппе стоял рядом с автоматом в руках и выжидающе смотрел на хозяина.
— Что там, шеф?
— Мутилово в Тиходонске затевают, вот что. Ты сейчас мотнись по Карне — в «Луну» заскочи, на рынки, короче — везде! Узнай, почему никто не отвечает, да вообще какое настроение у пацанов. И сразу назад. Ключи не бери. Если меня не будет — подождешь!
Когда Джузеппе ушел, Ворон нехотя позвонил Круму по номеру экстренной связи. Ему не хотелось иметь дел с Мефистофелем, но деваться некуда: больше никто его звонка не ждал. Тем более по экстренной связи. Надо отдать Мефистофелю должное: несмотря на предпраздничный день, он сразу согласился на встречу.
* * *
Когда подошло время идти к Круму, позвонил Джузеппе.
— Слышь, Ворон, тут сплошные непонятки! — возбужденно сообщил он. — Херсонские к нам перешли…
— Как так?!
— Очень просто! Пришли, сказали: мол, сила за вами, поддержка большая тоже у вас, зачем нам воевать? Мы под вас пойдем!
— Ничего себе! А что ж мне никто не сообщил?
Джузеппе замялся.
— Говорю же — непонятки! У нас теперь, вроде новый бригадир будет: Пит Лисица.
— А я?!
— Про тебя все молчат…
Ворон бросил трубку и вышел на улицу. Было тепло — плюс пять, но город имел вполне новогодний вид: декоративные елки в мигающих гирляндах на улицах и площадях, праздничная подсветка зданий, яркие витрины, нагруженные подарочными пакетами люди, спешащие на представления деды Морозы со Снегурочками…
Крум ждал его на конспиративной квартире — скромно обставленная комната, но с кружевной салфеткой на столе, а на ней стояла бутылка шампанского и лежала шоколадка.
— Похоже, вы не меня ждали! — угрюмо поздоровавшись, сказал Ворон, указав на стол.
— Новый год на носу! — улыбнулся Крум.
Ворон покачал головой.
— У меня на носу похороны. Лисица знает, что я сдал его счета. Завтра обещал прибыть для разбора. Говорят, что он на мое место едет. В Тиходонске меня тоже раскрыли и приговорили к смерти. Мои родители убиты, жена, скорей всего, тоже. Вы мне обещали помочь. Сейчас для этого самое время!
Крум сел за стол, откинулся на спинку стула.
— Все не так однозначно, как вы рассказываете. Ваши родители убили четверых и получили «ответку». Где жена — неизвестно. Возможно, куда-то уехала, а может, прокуратура взяла ее под госзащиту. Лисица ничего не знает. Хотя, возможно, догадывается. Дело в том, что мой человек имел с ним контакт с целью вербовки. Может, сказал что-то лишнее… Даже не словами — взглядом, интонацией, жестом… Пит ведь — травленый волк, у него чутье звериное… А кто чье место займет, так еще неизвестно. Эти места ведь не нумерованные, и фамилии на них не написаны.
«Мефистофель» улыбнулся.
— Так что не сгущайте краски! Садитесь, выпьем за наступающий. А завтра я с Лисицей поговорю. Оказывается, он вполне вменяемый, с ним можно договариваться!
Ворон усмехнулся.
— Ясно. Значит, вы с ним договорились, и я вам больше не нужен. Новый год в своем доме встретит кукла с лицом Пита Лисицы.
— Ну, не преувеличивайте! Мы можем переправить вас в Грецию, и вы начнете свое дело заново, с самого начала…
Ворон сунул руку в карман кожаного плаща и обхватил ребристую рукоятку. В таком случае блатной может дать только один ответ. Но… Он вынул руку обратно.
— Спасибо! Я уже знаю, как вы работаете, — повернувшись, он направился к двери.
— Подумайте! Есть много вариантов, и вы сможете выбрать лучший! — раздался сзади спокойный голос Крума. Но он его уже не слушал.
Через полчаса Ворон поставил машину на парковку и направился к чужому дому, который по глупости, считал своим. До него было метров сто пятьдесят-двести. Здесь было тише, чем в центре, хотя некоторые коттеджи тоже были празднично освещены, а во дворах стояли небольшие украшенные елочки с мигающими гирляндами. Откуда-то доносилась приятная нежная музыка — кто-то играл на фортепиано. Так могла играть только красивая, воспитанная и образованная девушка… Испорченное настроение улучшилось. В конце концов, во многом Крум прав. Есть разные варианты, и он выберет тот, который ему подойдет.
Навстречу шли дед Мороз со Снегурочкой. Уж не к нему ли присылал их заботливый Крум? В его положении сейчас очень важно скрасить одиночество… Но нет, Мефистофель не сентиментален и вряд ли додумается до такой дружеской
