— Если бы Лорелли знала, что я следил за ней и все слышал, она не решилась бы вернуться сюда.
Феликс так быстро схватил Вилли за горло, что он не успел даже вспомнить о револьвере, висящем в кобуре на спинке стула.
— Что ты хочешь этим сказать? — прорычал Феликс, бледнея от ярости и страха.
Вилли вцепился в сжимающие его горло пальцы, стараясь разжать их, но это было невозможно.
— Что ты хочешь этим сказать?! — повторил Феликс.
Вилли из последних сил глотнул воздуха.
— Отпусти меня, — прохрипел он. — Я скажу хозяину.
Феликс влепил Вилли увесистую затрещину. Несмытые хлопья пены отлетели от его щек и повисли на стене.
— Почему она не решилась бы вернуться сюда? — жестко спросил он. — Ну же? Говори, или я вобью эти слова в твою глотку!
— Она предала организацию! — завопил Вилли, у которого от боли выступили слезы. — Она предала всех нас.
Феликс занес кулак над его головой, но внезапно передумал.
— Ты лжешь, скотина! — гневно проговорил он.
— Я все слышал, — заикаясь и потирая горло, просипел Вилли. — Она сказала, что хочет удрать из организации, и просила у них денег. Сказала, что поможет Миклему убежать, если они дадут ей двести пятьдесят тысяч.
Феликс вспомнил слова Лорелли: «Мы должны уехать рано или поздно. Не надо ждать, пока полиция нападет на наш след. Мы должны уехать!» Бедная дурочка! Это же самоубийство.
— Ты действительно слышал, как она это говорила?
Вилли поднес руку к щеке и вытер остатки пены.
— Да. Чего ты набросился на меня, как собака?
— Заткнись! — отрезал Феликс. — Давай выкладывай все. И не вздумай что-нибудь скрыть.
И Вилли рассказал ему о том, как увидел Лорелли, как пошел за ней на виллу, на случай если у нее появятся неприятности.
— Я сделал все, как мне велели, — едва не плакал он. — В комнате было три человека: тот тип, который удрал из парка, толстяк, — они называли его Черри, — и еще секретарша Миклема, Ригби. Сначала Лорелли говорила все правильно, и секретарша обещала отправиться в Нью-Йорк. А потом она сказала, что это, мол, то, что ей велели сообщить, а сейчас она скажет от себя. И сказала, что Миклема никто не собирается освобождать, а просто хотят вытянуть из них денежки. Она сказала, что если они дадут ей двести пятьдесят тысяч долларов, то можно будет попробовать помочь Миклему выбраться.
— Они согласились?
— Еще бы! Но я думаю, ей этих денег не видать. Она сказала, что разработает план побега и придет к ним в четверг утром. Она покажет им, как устроена сигнализация и расскажет об охране.
Феликс подался вперед, пот крупными каплями стекал по его лицу.
— Послушай, Вилли, если это ложь, я убью тебя.
Вилли боязливо отодвинулся к стене.
— Я говорю правду, — простонал он.
Феликс достал носовой платок и вытер лицо.
— Что они собираются делать? В полицию сообщать не будут?
— Нет. Лорелли убедила их не вмешивать ищеек в это дело.
Феликс оглянулся, словно почувствовал за спиной незримое присутствие Альскони.
— Ты никому об этом не говорил?
— Нет.
— А Джакопо?
— Нет, конечно. Это его не касается.
Феликс больше не рычал и не кидался, словно собака, и Вилли, приободрившись, взял бритву и принялся скоблить щеки.
— Думаю, старик будет доволен. Я собираюсь просить прибавки к жалованью. Вряд ли он откажет.
Феликс не слушал ею. Итак, Лорелли попалась! Альскони отправит ее к своему мяснику Энгельману. При этой мысли Феликса затошнило, и тут он понял, до какой степени привязался к девушке. Это открытие потрясло его. А вдруг и ему самому тоже придет конец? Альскони мог не поверить, что Феликс ничего не знал. Он мог даже подумать, что это Феликс научил ее поступить таким образом. Он бросил взгляд на беззаботно насвистывающего Вилли. Уговорить его держать язык за зубами теперь невозможно. Вилли — законченный подонок, доверять ему — безумие. Даже если предложить ему деньги, он их возьмет и все равно расскажет все Альскони. Значит, для того, чтобы спасти Лорелли, нужно ликвидировать Вилли.
Вытирая лицо несвежей салфеткой, Вилли спросил:
— А что сделают с ней? Думаешь, Энгельман ее раскромсает?
Феликс пожал плечами.
— Не знаю, — он заставлял себя говорить безразличным тоном. — Да мне и наплевать, что с ней будет. Она получит то, что заслужила.
Вилли кивнул.
— Да, верно. Ничего не поделаешь… Стоит мне попросить старика, чтобы он дал мне за это что-нибудь? — Он раскрыл шкаф и вытащил оттуда более или менее чистую рубашку. — На прошлой неделе во Флоренции я видел одну колымагу. Если бы Альскони раскошелился, я мог бы ее купить… Должен сказать, но это по секрету, одно время я сам не прочь был переспать с этой Лорелли. Думаю, она бы мне не отказала, но теперь об этом нечего и говорить. Придется заложить ее старику: дело превыше всего, в том числе и вожделения. А про тебя говорят, что ты с ней того… А? Не жалко ее?
Феликс сделал вид, что не слышит.
— Я тоже дам тебе кое-что, — сказал он, подходя как бы между прочим к тому месту, где висел пистолет Вилли, и встал так, чтобы оказаться между оружием и его хозяином. — Особенно-то не настаивай. Если босс заупрямится, я сам замолвлю за тебя словечко.
Вилли просиял.
— Правда?! Вот это да! Пришло и мое время! И это справедливо: я выполнил немало грязной работы.
Феликс заложил руки за спину, нащупал пальцами рукоятку пистолета и осторожно вытащил его из кобуры.
— Ты должен поторопиться, — сказал он. — Если будешь копаться, старик тебе вообще ничего не даст.
Вилли развернул рубашку и натянул ее на себя.
— Да, — согласился он. — Я и впрямь завозился здесь.
Он повернулся к зеркалу и принялся причесывать жирные редкие волосы. И тут его взгляд встретился с отразившимися в зеркале глазами Феликса. Кровь застыла в жилах Вилли: прямо из зеркала на него смотрела смерть.
Он увидел, как Феликс поднял руку, и хотел закричать, но было поздно. Рукоятка пистолета обрушилась ему на голову, и он рухнул, как подкошенный. Ударившись о край умывальника, безжизненное тело кулем свалилось на пол.
Через десять минут после ухода Энгельмана Дон Миклем снова разомкнул кольцо на ноге и встал. Понимая, что рискует быть пойманным, он все-таки не мог больше оставаться в бездействии. Он пересек камеру и двинулся к темнеющему выходу из подземелья. И тут Дону улыбнулась удача: на выступе стены его острый взгляд заметил металлический блеск. Он вытащил зажигалку, высек огонь и увидел лежащий на выступе стены электрический фонарик. Видимо, его положили здесь на случай аварии с энергоснабжением.
Дон нажал на кнопку, и фонарик осветил дальнюю стену. Батарейки, судя по свету, были совсем новыми. Дон двинулся по галерее, оставив по левую руку зев еще одного коридора, и метров через пятьдесят оказался у преградившей путь бронированной двери. В стене рядом с дверью находилась кнопка, но хоть Миклем и нажал на нее несколько раз, ничего не произошло. Озадаченный, он отступил на несколько шагов, чтобы осветить дверь целиком. Она очень плотно сидела в каменной стене, нечего было и думать вышибить ее плечом, это мощное сооружение не подалось бы и на сантиметр.
Тогда Миклем вернулся в коридор, поднялся узким проходом, где когда-то его вел негр, и через некоторое время оказался перед дверью, за которой были кабинет Энгельмана и пульт управления, если верить Лорелли.
Дон нажал кнопку возле двери. Раздался слабый щелчок, и дверь отворилась. Взору Миклема представился ярко освещенный коридор, входить в который было небезопасно. Дон понимал, что момент для проникновения на пульт еще не настал. Стоило дождаться вечернего визита Лорелли.
Он ухватился за стальную ручку, повернул ее, закрыл дверь и направился в подземную галерею. Поскольку заняться Дону было совершенно нечем, он принялся самым тщательным образом изучать стены и вскоре сделал неожиданное открытие.
В стену на уровне глаз, на расстоянии шести метров друг от друга, были вмонтированы стальные пластины с кнопками.
Дон нажал на одну из кнопок, и пластина скользнула в сторону, предоставив неожиданному наблюдателю любоваться комнатой, обставленной как кабинет. Там никого не было. Дон снова нажал на кнопку, и пластина вернулась на место.
Миклем подошел к следующей пластине и заставил ее отойти в сторону. Перед ним была комната Лорелли. Сама хозяйка сидела за письменным столом с карандашом в руке и, казалось, полностью ушла в работу. Дон решил, что она чертит план подземной крепости, который обещала принести ему. Он уже хотел окликнуть девушку, когда услышал, как в ее комнату постучали. Лорелли вскочила, перевернула лист бумаги и отбросила карандаш.
— Открой! — раздался нетерпеливый мужской голос. — Мне надо поговорить с тобой.
