– Что ж, я пойду, – сказала она.
– Ладно, так и быть, – согласился он и улыбнулся. – По крайней мере, ты знаешь, где я живу.
Она кивнула.
– И ты знаешь мое имя.
– О, да! – ответила она. – Мистер Даниэль Фоули.
– Так звали персонажа Эдди Мерфи в фильме «Полицейский из Беверли-Хиллз», – объяснил он. Ребекка только кивнула, а он продолжил: – И с самой юности многие меня так называют. Во всяком случае, для друзей, а их у меня много, я – Аксель.
На заднем сиденье
Полгода назад
На парковке никого не было.
Хайну явно сопутствовала удача.
Он вышел из лифта и начал взглядом искать «лексус». Задача оказалась несложной – у этой модели капот был заметно длиннее, чем у автомобилей в ряду по обе стороны от него, и поэтому нужная ему машина казалась хищником, высунувшим морду из укрытия. Хайн еще раз огляделся вокруг, убедился, что на этом уровне паркинга больше никого нет, и поспешил вниз по пандусу. Пока он шел, он начал в уме воспроизводить историю, придуманную им для человека по имени Стюарт Лоуренс Хайн. Теперь это было его именем, поскольку жизнь в качестве Ника Тиллмана закончилась. С этой личностью пришлось расстаться. Он принял это решение в то самое мгновение, когда ему позвонил Аксель. Даже с учетом всех мер предосторожности имя «Тиллман» могло привести тех, кто пойдет по следу, к цели. А вот с Хайном такого не случится. Хайн – это тупик. Новый псевдоним, новая жизнь…
В поле его зрения попало переднее сиденье «лексуса».
Аксель сидел со стороны водителя, руки на руле, рубашка расстегнута, бабочка развязана и болтается на шее. Их взгляды встретились через лобовое стекло.
Потом Аксель отвел глаза.
Хайн зашагал быстрее, внимательно оглядывая остальную часть паркинга, примечая, не выйдет ли кто из лифта, не слоняется ли кто-нибудь между машин, болтая по телефону, не курит ли в темном углу. Никого! Когда Хайн подошел к «лексусу» вплотную, Аксель опустил стекло окна со стороны водителя, но Хайн не стал ждать, а просто рывком открыл дверь.
– Вылезай, – прошипел он.
– Спасибо, что смог прийти.
– Вылезай нахрен!
Аксель подчинился.
– А теперь застегни рубашку и повяжи эту идиотскую бабочку. – Пока Аксель следовал его указаниям, Хайн еще раз оглядел парковку. – Тебя кто-нибудь здесь видел?
Аксель покачал головой:
– Нет.
– Уверен?
– Абсолютно.
Хайн заглянул внутрь «лексуса».
– Что мне теперь делать? – спросил Аксель.
– Говори тише.
– Что мне делать? – повторил Аксель, на этот раз шепотом.
– Ничего. Ты уже сделал все что мог. Отличился, нахрен!
Аксель вздрогнул:
– Что ты имеешь в виду?
Хайн оторвал взгляд от «лексуса» и повернулся к Акселю, его лицо пылало. Он был готов избить этого урода до полусмерти, задушить, испепелить свой яростью. Вместо этого он вздохнул, выдохнул и тихим ровным голосом произнес:
– Я имею в виду, ты ничего особенного сейчас делать не будешь. Просто поднимешься наверх и будешь вести себя так, как будто ничего не случилось. Понял?
Они уставились друг на друга.
Хайн нахмурился:
– Я что, непонятно объяснил?
– Нет, просто я не готов.
– Был не готов. А сейчас пойдешь наверх как миленький.
– Не знаю, что говорить им всем, как себя вести.
Хайн бросил на Акселя долгий, испепеляющий взгляд:
– Ты что, издеваешься?
– Нет, я только…
– Ты, мать твою, самый большой лжец, которого я когда-либо встречал в своей дерьмовой жизни. Ты врешь как дышишь. Собственно, ты только врать и умеешь. Поэтому пораскинь мозгами и выдай свое очередное шоу, да так, чтобы тебе поверили. Уж постарайся!
– Ладно, – пробормотал униженный Аксель.
– Весь тамошний сброд должен поверить, что ты – отличный парень и классно проводишь время.
Так что ступай и прикинься душкой Акселем, или Даниэлем, или кем ты еще себя называешь сегодня вечером.
– Хорошо.
– И постарайся выглядеть нормально.
Аксель поправил одежду, пригладил волосы.
– Если ты не будешь убедителен, мы с тобой окажемся в полном дерьме. И не только мы.
Аксель не ответил.
Хайн подошел ближе:
– Понял?
Аксель кивнул.
Стремительным движением Хайн схватил его за горло:
– Ты что, не слышал, что я тебе сказал? – он цедил слова сквозь зубы, выплевывая их в лицо Акселя. – Меня не проведешь, понял?
Аксель попытался кивнуть, но не смог пошевелить головой.
– Так ты понял?
– Да понял я тебя, понял, – прохрипел он.
Хайн напоследок прижал Акселя к машине, впившись ногтями ему в горло, а потом отпустил хватку и отошел в сторону.
И снова заглянул внутрь «лексуса».
Оттуда на него смотрели остекленевшие глаза мертвой Луизы Мэйсон.
