Это хронический недостаток всех преподавателей.
Всегда обучай и поучай. Это если слова Дэвида Мэмета перефразировать.
– Ничего, – ответила Грейс. – Просто я никогда над этим не задумывалась. Хотя я вроде как психоаналитик.
– Это в каком смысле «вроде как»? – вопросительно взглянул на нее Лео.
Однако Грейс медлила с ответом, потому что сама толком не знала. Прошло много времени с той поры, когда она вспоминала о своих пациентах. А еще больше – с того момента, когда поняла, что больше не вправе учить других, как изменить жизнь к лучшему.
– Это моя профессия, – наконец сказала она. – Мне бы не хотелось ее обсуждать.
– Хорошо, – согласился Лео.
– Я, похоже, тут тоже в творческом отпуске, – продолжила Грейс.
– И ладно. Мы же это не обсуждаем.
– Нет, – согласилась Грейс.
Они сменили тему. Отец Лео во второй раз не женился, но у него появилась подруга по имени Пруди. Брат Лео, Питер, работал адвокатом в Окленде. У Лео была дочь.
– Ну вроде, как бы, – зачем-то пояснил он.
– У вас есть вроде как дочь?
– В свое время у меня сложились отношения с одной женщиной, у которой уже была дочь. Ее зовут Рамона. Дочку, а не женщину. С женщиной мы решили расстаться, сохранив самые лучшие отношения, и Рамона не исчезла из моей жизни, чему я безмерно рад, потому что обожаю ее.
– Расставание при сохранении наилучших отношений… – с легким удивлением произнесла Грейс. – Звучит просто прекрасно. По-вольтеровски!
Лео пожал плечами.
– Это, конечно, в идеале. Но более логичной причины попытаться что-то сделать я не вижу. Когда у вас есть дети. Даже «вроде как дети».
Он посмотрел на Грейс. Она чувствовала: Лео гадает, стоит ли спрашивать ее о чем-то личном. Иными словами, почему она живет здесь, на озере. И сын с ней рядом. Грейс украдкой глянула на левую руку, проверяя, не сняла ли кольцо. Кольцо все еще было на пальце, а Грейс об этом даже не задумывалась.
– И… часто вы с ней видитесь?
– Примерно раз в месяц на выходные. Ее мать живет в Бостоне, так что встречу организовать непросто, но возможно. А также приезжает на несколько недель летом, и вот с этим стали возникать трудности. Из-за мальчиков, – саркастически уточнил он.
Грейс улыбнулась.
– Да, именно из-за мальчиков! Это явно имеет большое значение для четырнадцатилетней девчонки. Недостаток мальчиков на дивном озере в живописном месте. Я пытался ей внушить, что мальчики ровным счетом ничего не стоят, однако она твердо решила все-таки поехать в летний лагерь с этими жуткими особями. А я должен довольствоваться тем, что заберу ее в Вермонте, а потом на неделю отвезу в Кейп-Код.
Грейс рассмеялась и допила кофе.
– Вот и довольствуйтесь, если знаете, что вам от этого хорошо, – поучительным тоном произнесла она. – Четырнадцатилетняя девчонка – очень мудреная и загадочная разновидность эктоплазмы. Будьте счастливы тем, что она вообще хочет вас видеть.
– Я счастлив, – пробурчал он. – Разве я выгляжу несчастным?
Он снова пригласил их с Генри на ужин, и опять Грейс ответила расплывчато и уклончиво, но не столь твердым тоном, как раньше. Позже она решила, что дело в Генри: мальчику Лео должен понравиться. К тому же Лео говорил, что было бы неплохо, если бы Генри принес свою скрипочку (он называл ее именно «скрипочкой», а не скрипкой), когда они придут в гости, потому что ему – Лео – очень хотелось бы послушать игру Генри. Или не хотел бы Генри как-нибудь на выходных принести с собой скрипочку (скрипку) и поприсутствовать или подыграть на репетиции их оркестра? А Грейс чуть не ответила, что Генри вообще-то не «присутствует» и играть его учили вовсе не так. И было очень трудно представить себе ученика Виталия Розенбаума просто «присутствующим» или подыгрывающим другим музыкантам (хотя старый венгр вряд ли вообще снизошел бы до того, чтобы называть Лео и других членов «Дома на ветру» музыкантами). Но Грейс ничего такого не сказала, хотя приглашение тоже не приняла. Но вдруг принялась расспрашивать – причем крайне неуважительным тоном, – в чем же все-таки разница между скрипкой и скрипочкой (иначе – народной скрипкой), и Лео ответил коротко и ясно:
– В отношении.
– В отношении, – повторила она с изрядной долей скепсиса. – Вот уж точно.
– Видете, как все просто, – добавил он, явно довольный собой.
– Но… в отношении к чему?
– О, я мог бы вам рассказать, но тогда не смог бы в полной мере ответить за последствия. Может, отложим эту тему на несколько недель?
Грейс ответила ему сухим кивком.
Потом они встали и вместе вышли из кафе. Лео помахал на прощание рукой женщине за стойкой, а Грейс, которой удалось хотя бы на час отвлечься от без мыслей о своей тяжелой жизни, вернулась к машине, села за руль и поехала на север.
Несколькими днями ранее у нее состоялся короткий разговор с Витой по телефону в доме у озера, и в надежде на повторение Грейс снова включила старый аппарат в розетку. И полминуты не потребовалось, чтобы отыскать рабочий телефон Виты в библиотечной интернет-комнате, но набираться решимости наконец набрать номер и позвонить пришлось долго. Разговор получился… ну, учитывая, сколько лет они дружили, слишком официальным и натянутым. Но Вита вдруг предложила встретиться, и не где-нибудь, а в своем офисе в Питтсфилде. Грейс моментально согласилась.
Однако она не то чтобы этого хотела.
Ну, она сама не знала, чего хотела.
Грейс ехала не спеша, то и дело высматривая наледь на шоссе 7, особенно на поворотах. Дорога наконец стала казаться знакомой. В роли мегаполиса у Грейс теперь был Грейт-Баррингтон, и именно сюда она ездила, когда не могла купить что-то в Канаане или в Лейквилле – то есть почти всегда. Она так сильно привязалась к беркширскому торговому центру, что прежняя любовь к «Эли» в Верхнем Ист-Сайде сильно померкла. Грейс также познакомилась с парой неплохих ресторанов, лавкой мясника и антикварным магазином, где среди прочего продавался фарфор «Хевиленд», который отец обещал ей отдать.
Она всегда считала Грейт-Баррингтон милым и уютным городом. Была тут на сто процентов американская Мейн-стрит, однако сам город круто изгибался, как шпилька, и казалось, что здесь целых два центра, и в каждом хотелось прогуляться. С этим местом было связано много воспоминаний: давно снесенный универмаг, в котором мама любила покупать обувь, книжный магазин «Буклофт», где Грейс душными летними днями выискивала старые книги по психологии, и огромный антикварный магазин, где они с Джонатаном купили пейзаж с косарями, который теперь висел у них в столовой на Восемьдесят первой улице.
