Ознакомительная версия.
– Да.
– Прокурор сейчас там?
– Да.
– Тогда я предлагаю встретиться с ним. Я берусь убедить его начать расследование немедленно. Это, конечно, потребует дополнительного гонорара, но я не стану называть непомерную сумму. После этого мы вернемся к вашей просьбе о том, чтобы я лично взялся за расследование. Возможно, вы решите, что в этом нет необходимости, а возможно, я сам посчитаю это бесцельным. Ваша машина здесь? Вы доверите ее мистеру Гудвину? Мою он разбил.
– Я сам вожу свою машину. Я или моя дочь. Ох, до чего мне не хочется ехать к этому ослу Уодделлу…
– Боюсь, что это неизбежно. – Вульф поднял свою тушу со стула. – Некоторые меры должны быть приняты безотлагательно. И в этом может понадобиться помощь властей.
Большой черный седан Осгудов вела Нэнси. Я сидел рядом с ней. Шоссе и улицы Кроуфилда были забиты машинами, направлявшимися на ярмарку или с ярмарки. Хотя Нэнси несколько импульсивно обращалась с рулем и судорожно нажимала на акселератор, в общем со своей задачей она справлялась неплохо. Один раз я обернулся и заметил, что Вульф цепко держится за ремень. Наконец мы подкатили к старому каменному зданию с вырезанными над входом буквами: «Кроуфилдский окружной суд».
Осгуд вылез из машины.
– Поезжай домой, Нэнси, побудь с матерью, – велел он. – Я позвоню, если выяснится что-нибудь новое.
– Лучше, чтобы она осталась, – вмешался Вульф. – Возможно, мне потребуется переговорить с ней.
– С моей дочерью? – Осгуд нахмурился. – Зачем? Ерунда!
– Как вам угодно, сэр. – Вульф пожал плечами. – Скорее всего, я не захочу браться за это дело. К тому же для клиента вы чертовски воинственно настроены.
– Но зачем вам может понадобиться разговор с моей дочерью?
– Чтобы получить информацию. Позвольте дать вам один совет, мистер Осгуд: отправляйтесь вместе с вашей дочерью домой и забудьте о мести. Компетентное расследование убийства – процесс весьма неприятный. Боюсь, вам придется нелегко. Оставьте эту мысль. Чек на тысячу долларов вы можете послать мне по почте, когда вам будет удобно.
– Я не отступлю.
– Тогда приготовьтесь к вмешательству в вашу личную жизнь, к назойливым расспросам, оскорбительной гласности.
– Все равно не отступлю!
– В самом деле? – Вульф наклонился и заглянул в несчастное лицо девушки, сидящей за рулем: – Тогда, пожалуй, подождите нас здесь, мисс Осгуд.
При обычных обстоятельствах нескрываемая самоуверенность Вульфа не вызвала бы ничего, кроме отвращения, но в этот день мне было жаль босса. Его вынуждали нарушать самые нерушимые правила: ездить с незнакомыми водителями, пробираться сквозь толпу, являться по вызову вероятного клиента, посещать государственных чиновников и все время искать место, где он мог бы с удобством пристроить свою тушу.
Комната в гостинице, которую удалось получить (оставленный нам номер уже заняли), оказалась маленькой, темной и душной. Единственное окошко выходило на строительную площадку, где беспрерывно грохотала бетономешалка. Стоило открыть окно, как в комнату влетали облака пыли. У наших стендов в выставочном павильоне негде было присесть. В закусочной у методистов стояли только складные стулья. В комнате, где мы разговаривали с Осгудом и где Вульф, видимо, ожидал найти что-нибудь сносное, стулья оказались лишь чуть-чуть лучше. Прокуратура оставалась последней слабой надеждой Вульфа.
Когда мы вошли в кабинет, Вульф сразу заметил единственное кресло с подлокотниками, обтянутое вытертой черной кожей, и с невиданной прытью бросился к нему. Дождавшись, пока закончится обмен приветствиями, он рухнул в кресло.
Окружной прокурор Картер Уодделл, невысокий пухленький человечек средних лет, довольно болтливый, не закрывал рта, выражая Осгуду свое сочувствие в связи с постигшей того утратой и заверяя, что прошлые выборы не оставили у него никаких враждебных чувств. Он говорил о любви к родному округу (две тысячи акров которого принадлежали Осгуду) и изъявил полнейшее желание продолжить утренний разговор, присовокупив, однако, что его мнение не изменилось. На это Осгуд заметил, что ничего не собирается обсуждать с ним, поскольку это будет пустой тратой времени, но мистер Ниро Вульф имеет кое-что сказать.
– Разумеется, разумеется, – затараторил Уодделл. – Репутация мистера Вульфа хорошо известна. Нам, бедным провинциалам, есть чему у него поучиться. Не так ли, мистер Вульф?
– Речь не об этом, мистер Уодделл, – изрек Вульф. – Сейчас я хочу сообщить вам кое-что об убийстве Клайда Осгуда.
– Об убийстве? – выпучил глаза Уодделл. – Ничего не понимаю… Petitio principii[2] не слишком хорошее начало для разговора, не так ли?
– Согласен. – Вульф устроился в кресле поудобнее и вздохнул. – Когда я говорю об убийстве, это не аксиома, но утверждение, требующее доказательства. Вы когда-нибудь видели, как бык убивает или ранит человека рогами?
– Нет, не могу этого утверждать.
– Вы когда-нибудь видели быка, забодавшего человека, лошадь или любое другое животное? Сразу же после того, как это случилось?
– Нет.
– А я видел. На корридах. Убитые лошади, раненые люди… даже убитые… Видели вы это или нет, но легко можно представить, что́ происходит, когда бык вонзает рога в живое тело и подбрасывает жертву в воздух. Кровь жертвы обрызгивает морду быка. Несчастный истекает кровью. Так было и с Клайдом Осгудом. Его одежда окровавлена. Я слышал, что в полицейском протоколе говорится о луже запекшейся крови на том месте, где он был убит. Вчера вечером мой помощник мистер Гудвин видел, как бык рогами катал тело Клайда Осгуда по земле. Естественно было предположить, что именно бык явился причиной его смерти. Но не более чем через четверть часа после того, как быка привязали, я осмотрел его. Морда у быка белая, на ней виднелось лишь одно пятнышко крови, и только кончики рогов были в крови. Этот факт отмечен в полицейском протоколе?
– Не знаю… Кажется, нет, – медленно произнес Уодделл.
– Тогда я рекомендую немедленно осмотреть быка, если ему еще не вымыли морду. – Вульф поднял палец. – Я пришел сюда, мистер Уодделл, не для того, чтобы строить догадки. И я не собираюсь с вами спорить. Часто, рассматривая различные аспекты явления, мы встречаемся с подозрительными обстоятельствами, которые требуют изучения и вызывают споры, но высказанные мной соображения служат бесспорным доказательством того, что Клайд Осгуд погиб не от рогов быка. Вы говорили о моей репутации. Я готов поставить ее на карту.
– Бог мой! – пробормотал Осгуд. – Бог мой, я же видел быка и даже не подумал…
– Боюсь, что вчера вам было не до размышлений, – заметил Вульф. – Никто от вас этого и не ожидал. Но от полиции, тем более сельской…
Прокурор, ничем не проявив обиды, согласился:
– Вы говорите дело, я это признаю. Но я хотел бы знать мнение врача.
– Если вы хотите проконсультироваться с врачом, поговорите с тем, который видел рану.
– Вы говорите очень убежденно, мистер Вульф. Очень.
Я заметил, что Уодделл старается не смотреть на Осгуда.
– Еще одно, – произнес прокурор. – Эта рана… Если ее нанес не бык, то кто и чем? Каким орудием?
– Орудие убийства валяется меньше чем в тридцати ярдах от забора. Или валялось. Вчера я его видел.
Ага, подумал я, сейчас начнется фейерверк. Мы все уставились на Вульфа. Осгуд что-то воскликнул, а Уодделл надтреснутым голосом переспросил:
– Что вы сказали?
– Я сказал, что видел его.
– Орудие убийства?
– Да. Я одолжил у мистера Гудвина фонарик, поскольку слабо верил, что Клайд Осгуд мог позволить быку забодать себя. Днем он сам говорил, что разбирается в скоте. Позднее его отцу пришла в голову та же мысль, но мистер Пратт не пошел дальше этого. Я взял фонарик, осмотрел быка и сразу понял, что не бык убил Клайда Осгуда. Возникает вопрос: кто же?
Вульф поерзал в кресле, которое все-таки было на восемь дюймов у́же, чем ему требовалось, и продолжил:
– Весьма интересен вопрос, от чего зависит умение делать точные выводы: от природных способностей или от тренировки? Что касается меня, то, как бы ни одарила меня природа, я имел возможность на протяжении длительного времени развивать свои способности. Один из результатов этого, не всем и не всегда приятный, заключается в том, что иногда я способен обращать внимание на вещи, меня не касающиеся. Так случилось и прошлой ночью. Через тридцать секунд после осмотра морды быка я пришел к выводу относительно возможного орудия убийства. Догадываясь, где его искать, я нашел его и осмотрел. Мои догадки подтвердились. Тогда я направился к дому, поняв, как было совершено убийство.
– Что это за орудие? Где оно?
– Обычная кирка. Днем, когда мистер Гудвин разбил мою машину и на нас напал бык, мисс Пратт вывезла меня из загона на автомобиле. Мы проехали мимо ямы, в которой, как я потом узнал, должны были жарить быка. Вокруг ямы виднелись кучи свежей земли и валялись кирки и лопаты. Осмотрев морду быка, я подумал, что орудием убийства могла быть кирка. Я отправился с фонарем к яме, и это подтвердилось. Там лежали две кирки. Одна совершенно сухая, с присохшими комочками земли, а другая влажная. Даже сам металл снизу еще оставался влажным, а деревянная ручка – тем более. На металле не было земли. Должно быть, недавно кирку тщательно вымыли. Недалеко от ямы я обнаружил шланг для поливки, и, когда поднял его, оттуда потекла вода. Ощупав траву вокруг шланга, я убедился, что она мокрая. Я почти уверен, что смертельную рану нанесли киркой, а затем орудие убийства окатили водой из шланга, смыв с него кровь, и снова положили на кучу земли, где я и обнаружил кирку.
Ознакомительная версия.
