Миссис Эйбрамс умолкла. Потом стиснула губы, словно собираясь с духом, и заговорила снова:
– Однажды я плохо обошлась со своей Рейчел… – Подбородок ее мелко задрожал. – Извините меня, ради бога… – Она запнулась, всхлипнула, встала со стула и быстро зашагала к двери.
Джон Р. Уэлман не стал соблюдать правила хорошего тона. Ни слова не говоря, он вскочил и последовал за миссис Эйбрамс. Из-за двери донесся его голос, потом все стихло.
Гости сидели словно пришибленные.
– Есть еще кофе, – сообщил я. – Кому-нибудь подлить?
Желающих не оказалось. Я вновь заговорил:
– Миссис Эйбрамс допустила одну неточность. По ее словам, я сказал ей, будто мужчина, который расплатился с Рейчел за перепечатку рукописи, потом вернулся и совершил убийство. На самом деле я сказал ей, что Рейчел убили из-за того, что она печатала рукопись, не имея в виду, что убийца – непременно ее клиент.
Слушали меня не все. Три гостьи утирали глаза платочками. Еще две не скрывали слез.
– Вы можете это доказать? – вызывающе спросила Долли Хэрритон.
– Доказательств у нас нет. Но идея нравится.
– Вы просто спятили, – заявила вдруг Хелен Трой.
– Вот как? Почему?
– Вы сказали, что смерть Леонарда Дайкса связана с этими двумя убийствами. Вы хотели сказать, что все трое погибли от руки одного убийцы?
– Я этого не говорил, но уверен, что так и есть. У меня нюх.
– Значит, вы и впрямь ненормальный. С какой стати Кону О’Мэлли вздумалось бы убивать этих девчонок? Он не…
– Замолчите, Хелен! – рявкнула миссис Адамс.
Девушка пропустила окрик мимо ушей и продолжила как ни в чем не бывало:
– Он не убивал…
– Замолчите! Вы пьяны!
– Ничего подобного! Я была чуть-чуть пьяна, а теперь трезва как стеклышко. Кто угодно протрезвел бы, послушав эту пару. – Она уставилась на меня в упор. – Кон О’Мэлли вовсе не убивал Леонарда Дайкса из-за какой-то рукописи. Просто по вине Дайкса О’Мэлли вылетел из фирмы, вот он и отомстил. Все это знают…
Голос ее потонул в хоре возгласов. Кто-то пытался урезонить Хелен, остальные старались перекричать друг дружку. Я подумал, что, быть может, таким образом они снимают с себя напряжение после трагического повествования Уэлмана и миссис Эйбрамс, но, как выяснилось, я был прав лишь наполовину. Миссис Адамс и Долли Хэрритон пытались унять самых разгоряченных коллег, но тщетно. Судя по тому, что я наблюдал, и по обрывкам фраз, доносившихся до моих ушей, давно тлеющая вражда разгорелась и переросла в битву. Насколько я разобрался, по одну сторону баррикады оказались Хелен Трой, Нина Пэрлман и Бланш Дьюк, а по другую – Порция Лисс, Элинор Грубер и Мэйбел Мур; Сью Дондеро подливала масла в огонь, но не ввязывалась в драку, а Клэр Бэркхардт, вундеркинд из вечерней школы, еще не доросла до рукопашной. Миссис Адамс и Долли Хэрритон держались над схваткой.
Во время сравнительного затишья, без которого не обходится ни одно крупное сражение, Бланш Дьюк вдруг пустила в ход тяжелую артиллерию против Элинор Грубер:
– А в чем ты была, когда О’Мэлли сказал это? В ночной рубашке?
Все ошарашенно прикусили языки, чем поспешила воспользоваться миссис Адамс.
– Просто возмутительно! – произнесла она. – Как вам не стыдно! Бланш, сейчас же извинитесь перед Элинор.
– С какой стати? – окрысилась Бланш.
– Бесполезно, – отмахнулась Элинор. Она повернулась ко мне, и я увидел, как она побледнела. – Мы должны все извиниться перед вами, мистер Гудвин.
– А я так не считаю, – сухо сказала Долли Хэрритон. – Поскольку мистер Гудвин подстроил этот спектакль, причем отдадим ему должное – режиссер он ловкий и умелый, не стоит перед ним извиняться. Поздравляю, мистер Гудвин, чисто сработано.
– Я не согласен, мисс Хэрритон. Поздравлений я не заслужил.
– Я ничего не знаю и знать не хочу, – отрезала Элинор, глядя на меня. – Я хочу спросить вот что. После того, что наговорила тут Бланш, и всего прочего, что вы, должно быть, слышали. Знаете ли вы, кто такой Конрой О’Мэлли?
– Конечно. Полиция допустила меня к делу Леонарда Дайкса. Бывший компаньон конторы, которого лишили практики примерно год назад.
Элинор кивнула.
– Он был главным компаньоном. Контора называлась тогда «О’Мэлли, Корриган и Фелпс». Я была его секретаршей. Теперь я секретарша Луиса Кастина. Нужно ли объяснять, что выпад Бланш… ее намеки на наши отношения с мистером О’Мэлли – это всего лишь злопыхательство?
– Разумеется, миссис Грубер. Можете говорить или выбросьте это из головы.
– Ладно. Жаль, конечно, потому что на самом деле мы с Бланш подружки. Просто дело это уже начало затихать, а тут опять появились полицейские и все разбередили; а теперь оказывается, что это из-за вас, точнее, из-за того, что вы рассказали в полиции про убитых девушек. Я вас не виню, жаль только… Словом, вы ведь сами видели, что тут только что творилось. Вы слышали, о чем мы говорили?
– Частично.
– В любом случае вы слышали слова Хелен о том, что Конрой О’Мэлли убил Дайкса в отместку за то, что по вине Дайкса его лишили практики. Это неправда. О’Мэлли исключили за подкуп старшего из присяжных при разборе гражданского иска. Не знаю, кто донес об этом в суд, его имя так и не вышло наружу, но это мог быть только кто-то с противной стороны. Конечно, наша контора вся кипела, какие только бредовые версии не обсуждались: например, что донос написал Луис Кастин, потому что О’Мэлли недолюбливал его и не принимал в руководство конторой, или…
– Вы считаете свою выходку разумной, Элинор? – сухо спросила Долли Хэрритон.
– Да, – ответила Элинор не моргнув глазом. – Он должен понять. – Она вновь обратилась ко мне: – Доносчиками могли быть и другие, например мистер Корриган или мистер Бриггс, по тем же причинам… Леонард Дайкс тоже мог донести, потому что О’Мэлли собирался его уволить. Нисколько не удивилась бы, узнав, что и меня называли в числе возможных доносчиков из-за того, например, что О’Мэлли отказывался подарить мне новую ночную рубашку. Со временем сплетни почти прекратились, но вот убили Леонарда Дайкса, и все началось по новой. Кто-то распустил слух, что Дайкса убил О’Мэлли, когда узнал, что донос написал Дайкс… Вот тогда-то мы и хлебнули горя. Контора гудела как растревоженный улей. Причем никто ничего не знал. Вот вы слышали, как Бланш спросила меня, не была ли я в ночной рубашке, когда О’Мэлли мне кое-что сказал.
По-видимому, она решила, что задала мне вопрос, поэтому я пробормотал что-то вроде «да, слышал».
– На самом деле несколько недель назад он сказал мне, что, по слухам, анонимное письмо про подкуп отправила судье жена старшего из присяжных. Вряд ли я была при этом в ночной рубашке – для конторы я предпочитаю другой наряд, а дело происходило в конторе… Теперь-то он больше не работает у нас, но время от времени наведывается. Так что все слухи о том, что Дайкса убил О’Мэлли, – это досужий вымысел.
– А почему ты не выскажешь своего мнения? – спросила Хелен Трой. – Ведь ты думаешь, что Дайкса убил дядя Фред. Вот и скажи.
– Я никогда не говорила этого вслух, Хелен.
– Но ведь ты так думаешь, не правда ли?
– И я тоже! – запальчиво выкрикнула Бланш Дьюк.
– А кто такой дядя Фред? – поинтересовался я.
Ответила мне Хелен:
– Это мой дядя Фредерик Бриггс. Они не любят его. Думают, что он донес на О’Мэлли из-за того, что тот не брал его в компаньоны, а Дайкс прознал об этом и угрожал сказать О’Мэлли, поэтому дяде Фреду и пришлось убить Дайкса, чтобы обезопасить себя. Ты ведь так думаешь, Элинор? Признайся.
– Я так думаю, – не унималась Бланш.
– Послушайте, девушки, – серьезным тоном начала Долли Хэрритон, – вы служите в юридической конторе и должны сознавать, что одно дело – чесать языком в дамской комнате, но совсем другое – разговаривать с мистером Гудвином. И разве вам не приходилось слышать, что такое клевета?
– А я ни на кого не клевещу, – сказала Элинор, и это было сущей правдой. Она посмотрела на меня. – Я все это говорила лишь потому, что, по-моему, вы зря потратили такую уйму орхидей, вкусной еды и напитков. Ваш клиент – мистер Уэлман, вы расследуете смерть его дочери, и вы пошли на эту авантюру и на эти расходы, потому что уверены в существовании связи между ее гибелью и Леонардом Дайксом. Что же касается списка имен, который нашли у него дома, – какой-нибудь знакомый Дайкса мог пожаловаться, что никак не выберет себе псевдоним, и они с Дайксом могли придумать десяток имен, и Дайкс записал их на бумаге… Да мало ли объяснений можно тут напридумывать? А из ваших слов следует, что, кроме имени Бэйрда Арчера, ничто больше не связывает Дайкса с Джоан Уэлман и Рейчел Эйбрамс.
– Нет, – возразил я. – Есть еще кое-что. Всех их убили.
– В Нью-Йорке каждый год убивают множество людей, – покачала головой Элинор. – Поймите, я только хочу открыть вам глаза. Вы нас спровоцировали или, может быть, не вы, а миссис Эйбрамс с мистером Уэлманом, и из той перепалки, которую мы затеяли, вы могли сделать неверные выводы. Я хочу, чтобы вы это поняли. Мы все надеемся, что вы отыщете убийцу, но только действовать вам следует иначе.
