– Играй, – предложил Бек.
Крутанув барабан еще раз, я поднял револьвер и приставил дуло к виску. Сталь была холодной. Глядя Беку прямо в глаза, я затаил дыхание и надавил на спусковой крючок. Барабан повернулся, курок взвелся. Движение было мягким, словно шелк скользил по шелку. Я нажал на спусковой крючок до конца. Курок упал. Послышался громкий щелчок. Я прочувствовал удар курка через сталь ствола до самого виска. И больше ничего. Выдохнув, я опустил револьвер и, не разжимая пальцы, положил руку на стол. Затем перевернул руку и вытащил указательный палец из спусковой скобы.
– Ваша очередь, – сказал я.
– Я просто хотел взглянуть, как у тебя получится, – сказал Бек.
Я улыбнулся и предложил:
– Хотите посмотреть еще раз?
Бек промолчал. Взяв револьвер, я снова крутанул барабан и дал ему остановиться. Приставил дуло к виску. Ствол был такой длинный, что мне пришлось максимально отставить локоть. Я нажал на спусковой крючок быстро и решительно. В тишине отчетливо прозвучал громкий щелчок. Звук точного механизма стоимостью восемьсот долларов, работающего так, как ему положено. Опустив револьвер, я крутанул барабан в третий раз. Поднял револьвер. Нажал на спусковой крючок. Ничего. Я проделал то же самое в четвертый раз, быстро. Ничего. В пятый раз, еще быстрее. Ничего.
– Хватит, – сказал Бек.
– Расскажите мне о восточных коврах, – сказал я.
– Рассказывать особенно нечего. Их стелют на пол. Люди их покупают. Иногда за очень большие деньги.
Я улыбнулся. Снова поднял револьвер.
– Ставки шесть к одному, – заметил я.
Я крутанул барабан в шестой раз. В комнате стало абсолютно тихо. Я приставил дуло к виску. Нажал на спусковой крючок. Услышал шлепок курка, ударившего по пустому гнезду. И больше ничего.
– Достаточно, – сказал Бек.
Опустив кольт, я откинул барабан и вытряс патрон на стол. Аккуратно выровнял его и катнул обратно Беку. Латунь прогремела по дереву. Остановив патрон основанием ладони, Бек молча сидел минуты две-три и глядел на меня так, словно я был хищным зверем в зоопарке. Словно он жалел о том, что нас не разделяет решетка.
– Ричард сказал, ты служил в военной полиции, – наконец сказал он.
– Тринадцать лет, – подтвердил я.
– И у тебя хорошо получалось?
– Лучше, чем у тех громил, которых вы прислали за ним.
– Мальчишка отзывается о тебе очень хорошо.
– А как же иначе, – сказал я. – Как-никак, я его спас. При этом сам вляпался по уши.
– Тебя нигде не хватятся?
– Нигде.
– А родные?
– У меня никого нет.
– На работе?
– Теперь я не могу на нее вернуться.
Какое-то время Бек играл с патроном, катая его по столу указательным пальцем. Затем положил его на ладонь.
– Кому я могу позвонить? – спросил он.
– Зачем?
– Чтобы получить рекомендации с места работы, – объяснил Бек. – У тебя ведь был хозяин?
Ошибки, которые настигают тебя.
– Я сам себе хозяин, – сказал я.
Бек положил патрон на стол.
– Лицензированный и зарегистрированный в налоговой полиции? – уточнил он.
Я помедлил мгновение.
– Не совсем.
– Почему?
– Были причины.
– Документы на фургон есть?
– Куда-то подевались.
Бек снова покатал патрон по столу, не отрывая от меня взгляда. Я буквально видел его мыслительный процесс. Он лихорадочно думал. Обрабатывал информацию. Пытался сопоставить ее с тем суждением, которое уже составил обо мне. Я читал его мысли. «Крутой парень, бывший военный, на старом фургоне, который ему не принадлежит. Угнал машину. Убил полицейского». Захария Бек улыбнулся.
– Подержанные компакт-диски, – сказал он. – Я видел тот магазинчик.
Я промолчал. Спокойно выдержал его взгляд.
– Дай предположить. Ты распространял краденые компакт-диски.
«Рыбак рыбака…» Я покачал головой.
– Пиратские копии. Я не вор. Я бывший военный, пытаюсь заработать на жизнь. И я верю в свободу самовыражения.
– Черта с два, – буркнул Бек. – Ты думаешь только о том, чтобы урвать лишний доллар.
Родственная душа.
– Об этом тоже, – согласился я.
– И как у тебя получалось?
– Достаточно неплохо.
Бек сгреб патрон и швырнул его Дьюку. Тот поймал его одной рукой и бросил в карман пиджака.
– Дьюк у меня возглавляет службу безопасности, – сказал Бек. – Ты будешь работать на него начиная с этой минуты.
Я взглянул на Дьюка, затем на его босса.
– А если я не хочу на него работать?
– У тебя нет выбора. За тобой числится убитый полицейский в Массачусетсе, а у нас есть твое имя и пальчики. Тебе назначается испытательный срок до тех пор, пока мы не поймем, что ты за человек. Но ты взгляни на это со светлой стороны. Думай о пяти тысячах долларов. Это ведь уйма пиратских компактов.
Разница между почетным гостем и сотрудником, принятым на испытательный срок, заключалась в том, что ужинал я на кухне с другой прислугой. Верзила из домика привратника на ужине не показывался, но зато были Дьюк и другой тип, которого я определил в механики на все руки или в подручные. Кроме того, на ужине были горничная и кухарка. Мы впятером сидели вокруг простого стола и ели те же блюда, что и хозяева в гостиной. А может быть, и лучше, потому что кухарка, возможно, плюнула им в кастрюлю, а вот нам она вряд ли бы плюнула. Я много времени провел среди рядовых и сержантов и знал, что к чему.
Разговор за ужином не клеился. Кухарка была угрюмой женщиной лет под шестьдесят. Горничная держалась робко. Мне показалось, она здесь относительно недавно и еще не знает, как себя вести. Она была молодая и некрасивая. На ней были надеты хлопчатобумажная сорочка и шерстяной свитер. На ногах громыхающие ботинки на толстой подошве. Механик был средних лет, худой, седой, молчаливый. Дьюк тоже молчал, потому что думал. Бек озадачил его проблемой, и он не знал, как к ней подступиться. Можно ли меня как-то использовать? Можно ли мне верить? Дьюк был неглуп. Это было очевидно. Он видел все тонкие места и был готов потратить какое-то время на то, чтобы их внимательно исследовать. Дьюк был мой ровесник. Быть может, чуть моложе, быть может, чуть старше. У него было грубое, некрасивое лицо, скрывающее возраст. Мы с ним были примерно одной комплекции. Возможно, у меня кость чуть пошире, возможно, он чуть более громоздкий. Вес наш различался не больше чем на фунт-два. Я сидел рядом с Дьюком, молча ел и пытался точно рассчитать время, когда нормальный человек должен был бы задать вопрос.
– Ну, расскажи мне про восточные ковры, – наконец сказал я, своим тоном показывая, что я уже догадался о том, что Бек занимается чем-то совсем другим.
– Не сейчас, – ответил Дьюк тоном, ясно подразумевающим: «Не перед прислугой».
Затем он посмотрел на меня так, словно хотел сказать: «В любом случае мне не хочется обсуждать это с сумасшедшим, рискнувшим шесть раз подряд сыграть с судьбой в русскую рулетку».
– Патрон ведь был муляжом, так? – спросил я.
– Что?
– В нем не было пороха, – уточнил я. – Наверное, набит ватой.
– Почему он должен был быть муляжом?
– Я мог бы выстрелить в Бека.
– А у тебя были такие мысли?
– Нет, но он человек осторожный. Он не стал бы рисковать.
– Я держал тебя под прицелом.
– Я мог бы сначала прикончить тебя. А затем воспользоваться твоей пушкой.
Дьюк напрягся, но ничего не сказал. Он чувствовал во мне конкурента. Дьюк мне не нравился. По моим оценкам, ему в самом ближайшем времени предстояло пополнить списки потерь.
– Держи, – сказал Дьюк.
Достав из кармана патрон, он протянул его мне.
– Жди здесь.
Встав из-за стола, он вышел с кухни. Я поставил патрон перед собой, как это делал Бек. Доел ужин. Десерта не было. Кофе тоже. Вернулся Дьюк, покручивая на указательном пальце одну из моих «анаконд». Пройдя мимо меня к двери черного входа, он кивком предложил мне присоединиться. Взяв патрон, я зажал его в кулаке. Вышел следом за Дьюком. Когда мы проходили в дверь, она пискнула. Еще один металлодетектор, аккуратно встроенный в косяк. Но охранной сигнализации не было. Безопасность определялась морем, стеной и колючей проволокой.
За дверью оказалось холодное, сырое крыльцо, а за ним калитка, ведущая во дворик, представлявший собой лишь кончик скалистого «пальца». Шириной ярдов сто, он раскинулся полукругом перед нами. Дворик был темным, и лишь отсвет из окон особняка выхватывал серый гранит. Ветер усилился, и в море белели барашки. Грохотал прибой. Сквозь низкие, быстро несущиеся тучи проглядывала луна. Бесконечный горизонт был черным. Похолодало. Обернувшись, я различил наверху окно своей комнаты.
– Патрон, – приказал Дьюк.
Повернувшись, я отдал ему патрон.
– Смотри.
Он вставил патрон в кольт. Дернул рукой, закрывая барабан. Прищурился, глядя на серый лунный свет, и повернул барабан так, чтобы гнездо с патроном оказалось на десяти часах.
– Смотри, – повторил Дьюк.
