– Это серый жемчуг, – зачем-то стала объяснять ему Эстер. – Он хорошо смотрится только на определенном фоне, а иначе совсем теряется. – Она всячески старалась оттянуть миг осознания истинного смысла происшедшего. – Даже на черном…
– Ясно! – прервал ее сыщик. – Значит, она сказала, что оставила брошь дома? Не думаю, чтобы она сама укладывала свои вещи. Для этого у нее есть горничная. А в дороге ее чемоданы, должно быть, находились в багажном вагоне. Вы виделись с ее горничной? У вас не было ссоры? Не завидовала ли она вам, поскольку сама хотела бы съездить в Лондон, а вы перебежали ей дорогу?
– Нет! Ей совсем не хотелось ехать. И мы не ссорились. Она была очень доброжелательна.
– Кто же тогда положил брошь к вам в сумку? Вы не стали бы приходить ко мне, если бы сделали это сами!
– Не будьте глупцом! – возмущенно воскликнула мисс Лэттерли. – Разумеется, я этого не делала! Будь я воровкой, то вряд ли явилась бы сюда сообщать вам об этом! – Голос ее зазвенел от гнева и страха, поскольку только сейчас она начала понимать всю опасность своего положения.
Детектив взглянул на нее с сожалением:
– Где сейчас эта брошь?
– У Калландры дома.
– После того как несчастная женщина умерла, проблема состоит не в том, чтобы вернуть принадлежащую ей вещь. Дело в том, что мы не знаем, была ли она потеряна случайно или же это деталь продуманного преступления. Все это может обернуться очень скверно. – Уильям задумчиво пожевал губами. – Люди, перенесшие тяжелую утрату, часто ведут себя непредсказуемо и легко переходят от горя к злости. Сердиться и обвинять кого-то в своей беде проще, чем страдать. Способ возвращения броши нужно тщательно обдумать. Это должно быть проделано профессионально и к тому же человеком, пекущимся о ваших интересах. Нам следует посоветоваться с Рэтбоуном. – Нисколько не заботясь о том, согласна ли собеседница с его мнением, Монк подхватил с вешалки пальто и шляпу и направился к выходу. – Нечего рассиживаться! – резко бросил он, оглянувшись через плечо. – Чем скорее мы со всем этим разделаемся, тем лучше. К тому же, понапрасну теряя время, я рискую упустить клиента.
– Вам незачем идти со мной, – возразила Эстер, вставая. – Я сама могу разыскать Оливера и рассказать ему, что произошло. Спасибо вам за совет. – Обогнав хозяина дома, она отворила входную дверь. Шел дождь. Вместе с холодным воздухом на нее повеяло страхом и одиночеством.
Не обращая внимания на ее слова, Уильям вышел следом, запер за собой дверь и двинулся по направлению к оживленной улице, рассчитывая найти там кэб, чтобы добраться с Тоттенхэм-Корт-роуд в западную часть города, к Адвокатскому Подворью, где на Вере-стрит помещалась контора Оливера Рэтбоуна. Затевать спор было попросту глупо, и мисс Лэттерли пришлось последовать за ним.
По мостовой сновали многочисленные кареты, коляски, кэбы и другие повозки, обдавая прохожих водой из луж. Кучера, подняв воротники и пониже надвинув шляпы в тщетных попытках спастись от потоков дождя, натягивали вожжи.
Какой-то мальчишка лет восьми-девяти деловито отгребал с дороги конский навоз, расчищая дорогу на случай, если кому-либо из пешеходов понадобится перейти на другую сторону улицы. На вид это был представитель той неунывающей братии, что стремится извлечь выгоду из любой ситуации. Его ноги обтягивали ветхие штаны, из ворота чересчур длинного пальто торчала тощая шея, но зато голову спасал от дождя огромный картуз, оставлявший незащищенными лишь нос и подбородок. Из-под картуза виднелась только нижняя часть лица подростка, и в глаза прежде всего бросалась его щербатая улыбка.
Переходить улицу Монку не требовалось, но он все же бросил мальчишке полпенни, и Эстер вдруг ощутила прилив надежды. Мальчик, на лету поймав монету, тут же попробовал ее на зуб, чтобы убедиться, что она нефальшивая, и в знак благодарности поднес палец к козырьку.
Остановив кэб, детектив распахнул перед девушкой дверцу, а затем уселся сам и назвал вознице адрес Рэтбоуна.
– Не лучше ли сперва заехать за брошью? – спросила медсестра. – Я бы тогда сразу отдала ее Оливеру для возвращения Фэррелайнам.
– Думаю, прежде всего следует все ему рассказать, – ответил Уильям, устраиваясь поудобнее в тронувшемся экипаже. – Для вашей собственной безопасности.
Девушка ничего не ответила, но почувствовала, как страх вновь сжимает ей сердце. Они молча ехали по мокрым улицам. Эстер вспоминала Мэри Фэррелайн, так ей понравившуюся, рассказы о Европе времен ее юности, о Хэмише, отважном и решительном на войне, и обо всех тех, с кем она танцевала ночи напролет в те грозные дни. Все они жили в памяти Мэри. Трудно было представить, что теперь не стало и ее самой – столь внезапно и столь бесповоротно.
Монк не прерывал размышлений своей спутницы. Если он за что-то брался, то всегда уходил в дело с головой. Один раз, искоса взглянув на него, Лэттерли увидела сосредоточенное лицо, отсутствующий взгляд, насупленные брови и сжатый рот. Она отвернулась, почувствовав себя покинутой.
На Вере-стрит кэб остановился. Сыщик, придержав дверцу, чтобы медсестра могла выйти, и расплатившись с кучером, направился к входу в контору и резко дернул звонок. Дверь отворил седой клерк в сюртуке с широким отложным воротником.
– Добрый день, мистер Монк, – чопорно поздоровался он и, заметив стоящую позади Эстер, прибавил: – Доброе утро, мисс Лэттерли. Входите, пожалуйста. Не стоит мокнуть под дождем. Жуткая погода. – Кивком головы он пригласил обоих посетителей проследовать за ним в приемную. – Боюсь, мистер Рэтбоун не ожидал вас. – Старик в сомнении бросил на них взгляд строгого учителя. – У него сейчас джентльмен.
– Мы подождем, – мрачно отозвался Уильям. – У нас спешное дело.
– Разумеется, – кивнул клерк и предложил им пока посидеть. Монк, мотнув головой, встал у стеклянной перегородки, за которой молодые люди в черном занимались переписыванием повесток и иных судебных документов, тогда как другие, постарше, листали толстые тома в поисках судебных прецедентов.
Эстер села. Детектив на минуту присел рядом с ней, но тут же нетерпеливо вскочил. Кое-кто из служащих, заметив их краем глаза, поднял голову от бумаг, но ни один из них не проронил ни слова. Время шло. Лицо Монка все больше мрачнело, а его нетерпение становилось все заметнее.
Наконец дверь кабинета отворилась, и из него вышел пожилой джентльмен с пышными бакенбардами. Обернувшись, он что-то проговорил и, слегка поклонившись, направился к выходу, где встречавший Эстер и Уильяма клерк, покинув свою конторку, подал ему шляпу и трость.
Монк шагнул вперед. Никто даже не попытался задержать его. Распахнув дверь кабинета, он лицом к лицу столкнулся с Оливером Рэтбоуном.
– Здравствуйте, – отрывисто проговорил сыщик. – У нас с Эстер очень срочное дело, в котором нам требуется ваша помощь.
Знаменитый адвокат не двинулся с места. На его удли-ненном ироничном лице появилось выражение доброжелательного удивления:
– В самом деле?
Он взглянул на клерка через плечо Уильяма, который уже проводил предыдущего клиента и теперь стоял в растерянности, не зная, как реагировать на бесцеремонность нового посетителя. Они с Оливером обменялись понимающими взглядами. Перехватив его, Монк неожиданно для себя расстроился. Но сейчас он находился в положении просителя и не мог позволить себе сарказма. Он сделал шаг в сторону, давая адвокату возможность увидеть стоявшую за его спиной мисс Лэттерли.
Рэтбоун был строен и одет с безупречным изяществом человека, не стесненного в средствах. Стремление к внешней элегантности не требовало от него усилий, превратившись в привычку. Однако при виде бледного лица девушки и ее забрызганной грязью одежды он утратил свое обычное хладнокровие и, забыв про Монка, в волнении шагнул к ней:
– Эстер, дорогая, что случилось? Вы выглядите совершенно… измученной!
Прошло около двух месяцев с момента их последней встречи, да и та была, в общем, случайной. Эстер не имела ясного представления, что Оливер думает об их отношениях. Формально они были скорее профессиональными, чем приятельскими, а кроме того, она не принадлежала к его кругу. И все же по большому счету они были дружнее, чем большинство знакомых между собой людей. Их связывала страстная вера в справедливость, и в разговорах на эту тему они были откровенны, как никто. Вместе с тем у каждого из них существовал целый мир собственных переживаний, недоступный для другого.
Сейчас юрист смотрел на девушку с явной тревогой. Лэттерли было известно, какая проницательность скрывается за его внешним лоском.
– Расскажите же ему, бога ради! – воскликнул Монк, махнув рукой в сторону кабинета. – Но только не здесь, – добавил он на случай, если от растерянности его спутница может оказаться столь неосмотрительной.
Не взглянув на сыщика, Эстер прошла в кабинет. Уилья-м двинулся за ней, а Рэтбоун, войдя последним, затворил дверь.
