Вернувшись домой, я искупала сынишку и стала укачивать его на руках, пока он не уснул. Я уткнулась носом в его шейку, провела пальцами по его мягким, как пух, золотистым волосикам, которые потихоньку начинали густеть. Дотронувшись рукой до груди, я почувствовала стук его сердца, размеренный и удивительный. Тук, тук – эхо моей жизни. Мы с Сэмом, уставшие от долгой прогулки на свежем воздухе, скользнули под хрустящие простыни еще до того, как окончательно стемнело. Я свернулась клубочком в объятиях мужа и задумчиво переводила взгляд с его мужественного лица на темные глаза и решительный твердый подбородок, а затем на его грудь, мощную, словно закованную в доспехи. Настоящий мужчина. Сильный мужчина, который способен нести тебя по жизни на руках – и оно так и складывается.
– Отличный был денек, правда? – сказала я с довольным вздохом.
Сэм поцеловал меня в лоб и закрыл глаза. Я пошевелила рукой, собираясь повернуться на живот.
– Нет, – сказал он, – лежи так.
Да, все так, как и говорил Сэм. Сказочная жизнь в лесу.
Сэм
Сегодня исполняется год с тех пор, как мы переехали в Швецию. Трудно поверить. Целый год! Новая страна, новый дом, новорожденный ребенок… Новая жизнь. Наверняка лучше прежней. Чтобы отпраздновать это событие, я приехал с деловой встречи в Стокгольме пораньше, привез букет свежих весенних цветов и бутылку вина. В сувенирной лавке в старом городе я нашел для Конора вязаный шлем Viking.
Мерри была на кухне. Темные длинные волосы связаны в узел на макушке, на талии – передник. Она улыбнулась, увидев меня.
– Красивые, – сказала она.
– Как и моя жена, – ответил я.
Знаю, ей нравится, когда я ее называю женой. Она порывисто обняла меня, и я с удовольствием вдохнул ее запах; духи и что-то недавно жаренное.
– Со шведской годовщиной тебя, – шепнула она. – Смотри, я приготовила шведские фрикадельки, чтобы отпраздновать.
– А где мой мальчик? – спросил я и пошел к Конору. Он был в гостиной, на коврике для игр, лежал на спинке и пытался дотянуться до лягушки, которая висела на зеленой пластмассовой перекладине. Что за ребенок! Я не перестаю удивляться. Уже восемь месяцев. Он растет не по дням, а по часам. И постоянно меняется, постоянно в движении.
– Ну, как поживает мой чемпион сегодня? – спросил я, укладываясь на пол рядом с ним.
Он улыбнулся мне – и от этой улыбки у меня сердце затрепетало: эти розовые беззубые десны, и эта чистая, незамутненная любовь. Я уткнулся лицом в живот крохи, вдохнул запах присыпки и детского крема.
Потом натянул новый шлем на его головку и поднял малыша на руки, чтобы показать Мерри. Две светлые косички свисали по обе стороны шлема. Конор схватил одну из них и сунул в рот.
– Отлично, – рассмеялась Мерри, – теперь он готов возглавить вторжение.
Она так счастлива здесь. Беззаботна и счастлива. Мне нравится видеть ее такой. Я всегда хотел для нее именно такой жизни. Для нас.
Я передал ребенка ей, чтобы пойти умыться перед ужином. Она крепко прижала его к себе, и я на мгновение замер в дверях, чтобы полюбоваться этой сценой.
– Прекрасно, – повторил я.
Мы сидели вместе вокруг старого дубового стола Иды: Конор – в своем высоком детском креслице, которое я для него смастерил, а мы с Мерри – друг напротив друга. Она распустила волосы и расчесала их на пробор, как мне больше всего нравилось. На ней была голубая блузка, отчего ее серые глаза казались почти прозрачными. Они то смотрелись совершенно пустыми, то походили на порталы в какой-то иной мир.
Я налил вина, Мерри подала на стол блюда и вытерла разлившийся по ободкам тарелок соус. Она зажгла свечи, хотя еще было довольно светло, и поставила цветы на дальнем краю стола.
– За Швецию, – сказал я, поднимая бокал.
Мерри подняла свой – и мы чокнулись.
– М-м-м, как хорошо, – похвалил я, попробовав ее блюдо. – Помнишь, когда мы только познакомились, – рассмеялся я, – ты не умела даже тост приготовить?
Иногда даже трудно вспомнить ту, прежнюю Мерри. Так сильно она изменилась с тех пор.
– Это было в другой жизни, – сказала она.
– Да уж, – согласился я. – Эта жизнь подходит тебе гораздо больше.
Она вся словно светилась. Вечерние лучи, проникавшие сквозь окно, окутывали ее фигуру мягким золотистым сиянием. Мерри пыталась накормить Конора, но он упрямо вертел головой, отворачиваясь от ложки.
– Что ты ему приготовила?
– Брокколи, морковь и курицу, – ответила жена.
– Повезло ему, – улыбнулся я. – Дай-ка я попробую.
Я взял у нее синюю пластмассовую ложечку:
– Ам, ам!
Он широко раскрыл рот, и спустя мгновение с едой было покончено.
– Видишь? – подмигнул я Мерри. – Просто нужно проявить настойчивость.
Позже, после того как Кон уснул в своей кроватке, мы с Мерри расположились на лужайке и допили ту бутылку вина. Я привлек жену к себе и крепко поцеловал.
Над нами по темнеющему небу рассыпались звезды. В воздухе плыл густой, чуть удушливый аромат лаванды, цветущей в палисаднике. Я видел, что Мерри смотрит на меня, я даже увидел свое отражение в ее светлых глазах. Я задрал ее блузку и привлек жену к себе.
– Сэм! – запротестовала она.
– Ш-ш-ш-ш, – прервал я. – Мы с тобой в безлюдном месте, вокруг ни души.
Она расслабилась подо мной и слегка вздрогнула, когда я приподнял и раздвинул ее колени.
– И потом, – напомнил я, – мы должны постараться зачать еще одного ребенка.
Да!
В этом и есть жизнь.
Именно так и должно быть!
Мерри
Сегодня у меня в планах был джем и детское питание. В саду полно плодов и овощей, а в холодильнике почти не осталось небольших кастрюлек, в которых я готовлю ребенку еду. Мы с Сэмом договорились, что наш сын должен есть только органические продукты – и только домашнюю еду, поэтому мы сами выращиваем большинство овощей, я готовлю их, делаю из них пюре и храню в бутылочках. Это не так уж и хлопотно. И потом, чего не сделаешь ради собственного ребенка!
Когда мы приехали в прошлом году, все здесь было запущенным и заросшим. Пятнадцать лет дом стоял заброшенным, газон зарос сорняками, деревья поразила черная гниль. Мы спилили сгнившие ели, выкорчевали кусты с узловатыми корнями, выпололи лисохвост полевой и мокричник, заполонившие лужайку. Накупили книг по садоводству и посадили ряды и ряды рассады из питомника. Сэм заказал на зиму парники с кирпичными стенами для защиты от мороза. Потом началось: то улитки атаковали нашу рассаду, то она никак не пускала побеги, то мы не вовремя ее сажали, неправильно подбирали время для пересадки и пикирования. Постепенно мы все-таки выработали правильный график посадки и сбора, выяснили, сколько требуется времени для того, чтобы созрела капуста, какая оптимальная щелочность почвы. Теперь мы во всем этом неплохо разбираемся. По крайней мере я. Поскольку сад и кухня – это моя епархия.
* * *
Теперь у нас нет недостатка в овощах. Каждое утро я выхожу в сад, высаживаю семена, удаляю сорняки, выкапываю из земли корнеплоды. В воздухе стоит тяжелый, густой запах свежей земли – пахнет чем-то полезным, хорошим. «Возвращение к основам», как говорит Сэм. Ему нравится делать вид, что он ощущает разницу; он, бывало, пробует салат и выносит приговор – домашний он или купленный на базаре. Я обычно лгу, если он ошибается. Мне не хочется, чтобы он чувствовал себя глупо.
Для детского питания я варю овощи в кастрюльках на плите: одна для моркови, одна для брокколи, одна – для кабачков цукини. Потом подписываю этикетки и приклеиваю на банки – словно малыш может прочесть и выбрать, что он будет есть на обед. Сэму нравится открывать холодильник и любоваться этими баночками, которые выстроились рядами, как маленькая продуктовая армия, готовая к бою.
– А кто это у нас такая хозяюшка-хлопотунья? – восхищается он.
– Ну, наверное, я, – подмигиваю я мужу. – Скромница и умница.
