– Он такой истерик, – заметила Айрис, когда я ей это рассказал. – Как называют примадонну мужского рода?
– Во всяком случае, до этого не дошло, – сказал я. – Разумеется, ничего этого не было. Джульетта просто сказала, что не собирается ничего предпринимать. Старая, никому не интересная история, и ее рассказ полиции или прессе не принесет никакой пользы. Тем более что это не ее дело.
– Полагаю, мой брат едва мог поверить тому, что только что услышал. Беда Айвора в том, что он всегда – или почти всегда – видит в людях только плохое, даже когда совсем их не знает. Джульетта кажется мне очень милой.
– Она была очень мила с Айвором.
После этих слов мой шурин с удивлением обнаружил, что у него появился аппетит. Вино, которое он заказал, чтобы утопить в нем свои беды или смягчить путь на эшафот, теперь стало праздничным напитком. Все будет в порядке. Немного омрачил его отличное настроение небольшой эпизод, когда принесли горячее. Так получилось, что совпали сразу две новости, и как водится, одна из них была плохой, а другая – хорошая.
Итак, по порядку. Сначала Айвор узнал, что Дермот Линч вернулся домой, и это привело его в отчаяние, но он тут же воспрянул духом, когда услышал, что тот ничего не помнит об аварии и о том, что к ней привело. Ллойд сообщил Джульетте, что Дермот должен был вести машину и они оба виделись пару раз после той встречи в пабе вокзала «Виктория». Через несколько недель после аварии Джульетта отправилась навестить миссис Линч, исключительно потому, что жалела ее, и с тех пор бывала в их доме как можно чаще, но никогда не говорила ей о члене парламента и фальшивом похищении. Какой в этом смысл?
– Вы хотите сказать, что пошли навестить ее исключительно по доброте душевной?
– Это было нетрудно, – подтвердила Джульетта. – Три остановки на метро. Она очень добрая, простая женщина. Ей пришлось многое пережить, Шона допрашивали в связи с убийством Сэнди Кэкстона, а теперь эта трагедия с ее младшим сыном… Знаете ли, он уже никогда не станет прежним и останется инвалидом до конца жизни.
Айвор спросил ее, что она имеет в виду.
– У него сильно поврежден мозг. Он может двигаться, с трудом говорит и кое-как себя обслуживает, но уже никогда не сможет работать. Послушайте, это не ваша вина; именно он проехал на красный свет, а не водитель грузовика. И он взял с собой оружие. Шон рассказал мне, что привез пистолет из туристической поездки в Польшу, еще до того, как распались Советы. Он отдал за него всего несколько долларов.
Вот как все было просто. Шон Линч не имел доступа к тайному складу оружия ИРА. Брат Дермота «одолжил» ему сувенир из поездки за границу, чтобы придать соответствующую окраску фальшивому похищению. Айвор представил себе, как они вместе смеялись над этим. У него возникло пьянящее чувство, что ему наконец-то начало везти. Все кончено, думал он, забывая, что такие мысли уже приходили ему в голову. Конечно, надо кое-что сделать еще. Возместить потери семье Линча. Он должен найти способ выплачивать пенсию Филомене или, может быть, ее сыну, который уже никогда не сможет работать. Это будет нелегко. Но это можно устроить. И Айвору больше нет необходимости слушаться моего запрета и не приближаться к этой семье, так как и он, и Шон Линч ни в чем не виноваты. Я думаю, мой шурин к этому времени искренне уверовал в то, что не сделал ничего плохого, купаясь в милых улыбках Джульетты Киз, рассматривая ложбинку и думая о ее узких, не больше серебряного кольца для салфетки, лодыжках, в тот момент скрытых под столом. Как вы могли догадаться, это было поэтическое сравнение Айвора Тэшема.
Несомненно, он сильно преувеличил, когда с восторгом сообщил мне, что Джульетта была единственной женщиной, которая поблагодарила его за приглашение на ужин. Вероятно, он забыл, что Хиби не имела возможности сказать ему слова благодарности, ведь они никогда не ужинали вместе. Он отвез Джульетту домой на такси, и она пригласила его выпить. Один персонаж Шекспира говорил: «Наш учтивый Антоний, ни одна женщина не слышала от него слова «нет». Таким был Айвор. Во всяком случае, ни одна столь привлекательная женщина, как Джульетта Киз, никогда не слышала от него слова «нет». Было уже одиннадцать часов, у него впереди был трудный день, он должен был произнести важную речь, но тогда он даже не вспомнил об этом. Случилось неизбежное – неизбежное для Айвора, о ней я так свободно говорить не могу. Он не остался на ночь, но уехал в два часа, и ему еще повезло, что он нашел такси у станции метро «Куинс-парк».
Айвор рассказал нам об этом вечере без излишних подробностей, но было понятно, что он имел в виду. Джульетта Киз, которая прежде была подругой Ллойда Фримана, переспала с ним после первой же встречи.
– Но в этом все дело, – легкомысленно заметил он. – Удача вернулась ко мне.
На следующее утро он послал ей две дюжины красных роз с запиской, перед которой всегда невозможно устоять, в ней ясно чувствуется страстное желание: «Когда я смогу увидеть вас снова?»
Что Джульетта ему ответила, я не знаю, но Айвор увиделся с ней снова, и снова, и снова. Вскоре он уже окунулся с головой в новый бурный роман. Мы чуть не поссорились, он и я, когда он вскользь заметил, что хотел бы подарить то жемчужное ожерелье Джульетте, а не Хиби, ведь она, бедняжка, даже не успела насладиться подарком и так рано покинула этот мир. На эти слова я бросил ему в лицо, что он – бессердечный мерзавец, но Айвор был слишком доволен собой и своей новой пассией, и ему было наплевать.
– С таким образованием, как у тебя! – заявила мама. – Это могла бы делать шестнадцатилетняя девчонка, не сдавшая выпускные экзамены.
Я спросила ее, не лучше ли, чтобы за ребенком присматривала образованная женщина, чем та, которая ни в чем не разбирается, кроме поп-музыки и нарядов, но она ответила, как всегда: «О, ты понимаешь, что я имею в виду».
Было ясно, что Джерри я не нужна. Особенно ему не хотелось, чтобы я жила у него в доме. Но он нуждался в няне для сына, и он уже понял, что Джастину не понравилась ни Грания, ни Люси, ни та безымянная женщина; я узнала, что ее зовут Уэнди. Но теперь, кажется, я ему понравилась больше, чем все остальные, и если не считать его отца, он любил меня больше всех. Это было первым очком в мою пользу, а если делать расчеты, то этим я заработала целый десяток очков. Если бы вам предстояло жениться, разве вы не предпочли бы женщину, которая нравится вашему ребенку?
Сдать мою квартиру оказалось очень легко. Я нашла квартирантку через несколько дней после того, как поместила объявления в газетах. Мы оказались одного возраста, ее звали Пандора Флинт. Она была четвертой из тех, кто откликнулся на мое объявление. В трех других случаях возникли возражения с моей стороны или с их: двое сочли квартиру слишком маленькой за такую плату, какую я просила, а третья хотела, чтобы я вынесла свою мебель и позволила ей привезти ее собственную. Но Пандора показалась мне подходящей кандидатурой. Ей понравилась квартира, и она не колебалась, когда я попросила у нее задаток и плату за два месяца вперед. Она сняла жилье на год с возможностью продления договора, и это нас обеих устроило. Если и была какая-то проблема, то только в том, что она мне сразу не понравилась.
Внешне она была очень похожа на Хиби. Полагаю, моя подруга принадлежала к весьма распространенному типу женщин – высокая, стройная блондинка с правильными чертами лица и длинными ногами. Таких женщин полно в городе, «как грязи», так сказала бы мама. Хиби была моей подругой, поэтому было бы логично, если бы я ощутила симпатию к Пандоре, но так не бывает. Хиби была теплой, яркой и несдержанной, она открыто проявляла эмоции; Пандора же оказалась спокойной и отстраненной, и у нее был такой тихий, словно доносящийся издалека голос, словно его обладательница только что вышла из транса. Все это не имело для меня значения, если она окажется хорошей квартиранткой, а она оказалась таковой. К сожалению, в других отношениях ей было далеко до совершенства.
Не знаю, как в других частях страны, но в том районе Лондона, где я живу, и в том районе, где живет Джерри, почти невозможно найти на улице мусорный ящик. Страх перед бомбами ИРА так велик, что все уличные урны, куда можно заложить взрывчатку, убрали, как и камеры хранения на вокзалах и станциях. Если я хотела избавиться от фетишистских предметов Хиби до того, как перееду на Ирвинг-роуд, мне придется сделать это сейчас же. Невозможно даже подумать о том, чтобы взять их с собой в мой новый дом. Мне придется сложить их в пакет и отнести его к одному из мусорных контейнеров. Мысль об этом очень меня смущала. В начале января мужчина по имени Майкл, жилец одной из нижних квартир, позвонил в мою дверь и, когда я ее открыла, протянул мне пластиковый пакет, который я десять минут назад бросила в один из мусорных ящиков. Я его сразу узнала и хорошо помнила его содержимое до того, как он мне о нем сообщил.
