Ознакомительная версия.
Сейчас ужас кружился и вихрился внутри ее тяжелой, холодной тьмой. Тьма заполняла голову, сердце, легкие, желудок. Во рту пересохло. Ничего не видя от горьких, едких слез, она в отчаянии старалась заставить рассудок работать четко и ясно. Придумать, как ей выбраться из всего этого.
С того самого момента, как она поняла, что глухой голос похитителя не принадлежит Джейми, ее разум блуждал в тумане. Кто он, ее тюремщик? Что происходит? Где она? Как долго она здесь?
Боль от ожога на бедре сводила с ума, как будто какая-то кислота, разъедая плоть, пробиралась глубже и глубже. И палец на ноге тоже болел, рассылая ритмичные, непрекращающиеся импульсы. Но она старалась не замечать боли. Старалась думать. Думать.
Ясно и логично.
Чесался нос. Жутко. До безумия. Ей казалось, это продолжается уже целую вечность.
Джейми, конечно, уже сообщил, что она пропала. Ищут ли ее? Что делает полиция? Прочесывает улицы, поля и леса? Осматривает водоемы, как показывают в кино?
Сколько она здесь? Как она ни крутилась, как ни вертелась, увидеть циферблат часов не получилось.
Она попыталась вспомнить, когда звонила Джейми. Сколько прошло времени? Часы? Дни? Недели? Она сразу услышала в его голосе беспокойство. За доли секунды до того, как кто-то рванул дверцу машины и она увидела перед собой скрытое маской лицо, Джейми успел понять, что она напугана.
Воспоминание отдалось новым приливом страха.
Джейми, должно быть, пытался ей перезвонить. И что потом, когда он не получил ответа? Он ведь отправился в полицию? Он ведь понял, что она не шутит. Итак, что сделал Джейми, кого известил? И что происходит сейчас там, за стенами ее тюрьмы?
Тюрьма.
Похититель.
Снова всколыхнулась злость. «Да кто ты такой, черт возьми? Кто дал тебе право так со мной поступать? Как ты смеешь!..» Она снова заворочалась, задергалась, напрягая все болезненнее врезающиеся в тело путы. Да это же нелепо. У нее столько дел. Ее ждут пациенты. На субботу намечена большая вечеринка – встреча девчонок их школьного выпуска, с партнерами, в зальной церкви на Эксетер-стрит, которую они все вместе помогли спасти от застройщиков. Будет куча народу и много тех, кого она не видела больше пяти лет.
Мысли вдруг заметались в панике – она ведь даже не знает, сколько осталось до субботы! Может, все уже прошло?
Почему-то вспомнились фильмы ужасов. Безумцы, похищающие людей, мучающие, а потом убивающие жертв. «Хостел», «Собиратель костей», «Молчание ягнят». Не это ли случилось и с ней? Нет, только не с ней. Только не в Брайтоне, не в этом городе, который она любила и в котором всегда чувствовала себя в безопасности.
Но как же тогда крики? Те женские крики, которые она слышала? И жуткое бульканье после них… хрипы, похожие на предсмертные… и тишина. Давно ли это случилось? Кто еще был здесь? И не она ли следующая?
Нет уж, с ней ничего такого не произойдет. Она не позволит этому случиться. Надо только сохранить ясность мысли. Как люди выбираются из подобных ситуаций?
Логан снова попыталась подвигать руками, но ремни, шнуры – или что-то еще – держали крепко. Их было несколько: на шее, под грудью, на бедрах и лодыжках. Собрав все силы, она попыталась поднять голову, но ремень – или что-то еще – врезался в шею.
Да где же она?
Жжение на внутренней стороне правой ноги внезапно усилилось, словно там вспыхнуло живое пламя. И она не могла даже дотянуться до этого места рукой.
Она лежала в кромешной тьме. Уровень сахара опускался, и она уже ощущала знакомые признаки нарастающего беспокойства. Но потом услышала звук, от которого мгновенно похолодела. Звук был приглушенный, но слова вполне разборчивы.
Женский голос. Крик:
– Отпусти меня, ублюдок!
И мужской, взвывший от боли и злости:
– У-у-у-у-у-у! У-у-у-у!
Надежда встрепенулась и…
– У-У-У-У, Дрянь!
Что-то грохнуло. И опять пронзительный женский голос:
– Убери от меня руки, чертов извращенец!
«Да! – крикнула про себя Логан. – Давай!»
Глухой удар. И за ним крик боли. Кричала женщина. Еще один глухой удар, словно молотком по мешку. И еще. И гневный голос мужчины:
– Посмотри, дрянь, что ты наделала! Это из-за тебя! Испортила все удовольствие. Ты это понимаешь? Ты все испортила.
И опять крик. Кошмарный, жуткий, глубокий, мощный, пронизанный абсолютным ужасом.
– Помогите! Господи, помогите же мне!
Еще один удар.
И тишина.
Логан затаилась в ожидании. Ее трясло.
Снова мужской голос.
И снова удар. И еще. И еще.
Опять тишина.
Логан слушала, но слышала только тишину.
Ее трясло все сильнее. Приступ гипогликемии приближался.
Внезапно она услышала вверху скользящий звук, а секундой позже ее ослепил яркий луч света. В рот ей затолкали шоколадку.
– Ешь, – произнес глухой голос. – Я не хочу еще и тебя потерять. Мы к этому пока не готовы.
– Пожалуйста… пожалуйста, скажите, кто вы? – пролепетала она с набитым вязкой сладостью ртом. – Скажите, что вам нужно? Пожалуйста…
– Что нужно, у меня есть, – ответил он.
И крышка закрылась.
Суббота, 13 декабря
Рой Грейс проснулся ровно в пять утра, за двадцать минут до звонка будильника на часах и другого, запасного, на айфоне. Клио спала, повернувшись к нему спиной, и он слышал ее тяжелое дыхание. За окном шелестел дождь. Как всегда, когда просыпался ночью, он прислушался к дыханию Ноя в радионяне. Сын спал спокойно.
По телу словно свинцом разлилась усталость. Можно было бы еще поспать, но Грейс знал, что надо вставать и как-то подзаряжаться энергией, – день обещал быть долгим и трудным. Стараясь не потревожить Клио – Ной поднимал ее за ночь дважды, – он медленно, осторожно вытащил правую руку из-под подушки жены. Она пошевелилась и полусонно пробормотала:
– Ты уже уходишь?
– Прогуляюсь по-быстрому с Хамфри.
– Люблю тебя.
Он чмокнул ее в плечо:
– Я тебя тоже.
Выбравшись из постели – он спал нагишом, – Грейс секунду-другую стоял, поеживаясь, в зябкой темноте.
– Включу на минутку свет, ты не против?
– Я уже не сплю.
Он включил прикроватную лампу, прошел в ванную, закрыл за собой дверь, щелкнул выключателем и, зевая, взял электрическую зубную щетку.
Через пять минут, уже в спортивном костюме и бейсболке, Грейс, успокаивая прыгающего и лающего от радости Хамфри, вышел за дверь. В одной руке он держал поводок, в другой – пластиковый пакет, – на случай, если пес где-нибудь на маршруте решит оставить кучку.
Пробежав через мощеный дворик к передней калитке, Грейс пристегнул поводок к ошейнику, вышел на улицу и неторопливо побежал мимо тихих домов и закрытых кафе и магазинов в сторону набережной. Город нравился ему в этот ранний час, когда все или почти все еще спали. Ему нравилось быть впереди остального мира. Он всегда обходился минимумом сна, что было ценным качеством в его работе, где люди нередко довольствовались несколькими часами. Сложнее стало с недавних пор, когда время на сон сократилось еще больше из-за беспокойного ребенка.
Дождинки шлепали по лицу, солоноватый воздух бодрил свежестью. В туманном свете уличных фонарей Грейс пересек пустынную Кингс-Роуд и, отстегнув поводок, отпустил Хамфри, который тут же умчался вперед и понесся по съезду. Слева замаячил темный силуэт Брайтонского пирса – или Дворцового пирса, как по старинке предпочитал называть его Грейс, – впереди виднелся унылый ржавый остов Западного пирса, выгоревшего более десяти лет назад и постепенно, день за днем, осыпающегося в море.
Остатки сна рассеялись, в голове прояснилось, и мысли постепенно кристаллизовались. Перед тем как лечь спать, Грейс проверил электронную почту и увидел, что команда по регби суссекской полиции, президентом которой он являлся, лишилась из-за болезни одного игрока, а между тем во второй половине дня ее ожидала важная встреча. Сыграть самому или все же попытаться в оставшееся время найти замену? Обыденная проблема в разгар ответственной операции, но ее требовалось решить. Он написал двум потенциальным игрокам, но ответа пока не получил, что было ничуть не удивительно, учитывая ранний час.
Мысли повернули к Логан Сомервиль, пропавшей около половины шестого вечера еще в четверг. С тех пор прошло тридцать шесть часов. Прошлым вечером ему звонили и его новый босс, помощник главного констебля Кэссиан Пью, и комиссар по делам полиции и борьбе с преступностью Никола Ройгард. И один и другая спрашивали, есть ли подвижки в расследовании, и напоминали, как важно найти пропавшую женщину. Как будто он сам этого не понимал. Боль от потери любимого человека жила в нем самом с тех самых пор, как десять лет назад исчезла Сэнди. Да, он любил Клио, но боль сидела в его душе и сердце мучительной занозой, напоминая о себе каждый день.
И он пока еще ничего не сказал им обоим о своих более серьезных опасениях.
Грейс остановился напротив печальных останков Западного пирса и повернул назад, чем явно огорчил Хамфри. Пес посмотрел на него, словно обиженный ребенок, и гавкнул, как бы напоминая, что обычно они бежали к Лагуне и даже дальше.
Ознакомительная версия.
