– Уверен, что семья будет вам благодарна, – сказал Пуаро и после короткой паузы прибавил: – Как я полагаю, вы особенно близки с молодой миссис Бойнтон.
Мистер Джефферсон Коуп слегка покраснел.
– Знаете, я не хотел бы в это углубляться, мистер Пуаро. Мне известно о вашей беседе с миссис Леннокс Бойнтон сегодня утром, и она могла намекнуть на наши отношения, но теперь все кончено. Миссис Бойнтон замечательная женщина, и она считает своей главной обязанностью быть рядом с мужем в его горе.
Последовала пауза. Пуаро понимающе кивнул. Затем тихо сказал:
– Желание полковника Карбери – составить ясную картину второй половины того дня, когда умерла миссис Бойнтон. Не могли бы вы подробно рассказать мне о произошедшем?
– Да, конечно. После ленча и короткого отдыха мы отправились на своего рода неофициальную экскурсию по окрестностям. Без – чему я был очень рад – этого назойливого драгомана. Этот человек, похоже, свихнулся на евреях. Он просто одержим ими. В общем, как я уже сказал, мы отправились на прогулку. Именно тогда состоялся наш разговор с Надин. Потом она захотела остаться наедине с мужем, чтобы все обсудить. Дальше я пошел один, к лагерю. Примерно на полпути мне встретились две английские дамы, которые утром были на экскурсии вместе с нами, – одна из них английская леди, насколько я понимаю?
Пуаро подтвердил, что так оно и есть.
– Да, замечательная женщина, очень умная и необыкновенно образованная. Вторая показалась мне какой-то невыразительной – и она, похоже, прямо-таки умирала от усталости. Для престарелой дамы та утренняя экспедиция была очень утомительной, особенно с учетом того, что она боится высоты. Я встретил этих двух дам и воспользовался случаем, чтобы кое-что рассказать им о набатеях. Мы немного погуляли и около шести вернулись в лагерь. Леди Уэстхолм настояла, чтобы ей приготовили чай, и я с удовольствием присоединился к ней – чай был некрепким, но с интересным ароматом. Потом слуги накрыли стол для ужина, а тот, которого отправили к старой даме, нашел ее мертвой, сидящей в кресле.
– Вы заметили ее, когда возвращались в лагерь?
– Я обратил внимание, что она еще там – как обычно в послеобеденное время и вечером, – но особенно не присматривался. Как раз объяснял леди Уэстхолм особенности нашего экономического спада. Кроме того, мне приходилось следить за мисс Пирс. Она так устала, что все время спотыкалась.
– Благодарю вас, мистер Коуп. Вы простите мне мою нескромность, если я задам вам один вопрос? После миссис Бойнтон осталось большое наследство?
– Довольно солидное. Хотя, строго говоря, это не ее деньги. У нее было пожизненное право распоряжаться ими, а после ее смерти деньги должны были поделиться между детьми покойного Элмера Бойнтона. Да, все они теперь очень состоятельные люди.
– Деньги, – пробормотал Пуаро, – многое меняют. Сколько преступлений было совершено ради них…
У мистера Коупа был несколько удивленный вид.
– Ну, наверное, – согласился он.
Пуаро мило улыбнулся ему и промурлыкал:
– Но мотивы для убийства бывают разные, не так ли? Благодарю вас за сотрудничество, мистер Коуп, вы очень любезны.
– Не за что. Всегда рад помочь, – ответил мистер Коуп. – Это не мисс Кинг там сидит? Я хотел бы перекинуться с ней парой слов.
Пуаро продолжил спуск с холма и вскоре столкнулся с мисс Пирс, спешившей навстречу.
– О, мистер Пуаро, я так рада, что вас встретила, – тяжело дыша, поприветствовала его она. – Я беседовала с той очень странной девушкой – самой молодой, ну, вы понимаете. Она говорила такие удивительные вещи – о врагах, о каком-то шейхе, который хочет ее похитить, и о том, что ее окружают шпионы. О, это звучало необыкновенно романтично! Леди Уэстхолм говорит, что все это ерунда и что девушка просто наслушалась россказней невежественной кухарки, но мне иногда кажется, что леди Уэстхолм слишком строга. В конце концов, все это может быть правдой, ведь так, мистер Пуаро? Несколько лет назад я читала, что одна из царских дочерей не погибла во время революции в России, а тайно бежала в Америку. Кажется, это была великая графиня Татьяна. В таком случае это могла быть ее дочь, правда? Она действительно намекала на высокое происхождение… и у нее такая внешность, вам не кажется? Что-то славянское – эти высокие скулы… Это было бы так волнительно!
– В мире много странного, – несколько нравоучительно заметил Пуаро.
– Сегодня утром я не поняла, кто вы. – Мисс Пирс всплеснула руками. – Конечно, вы тот самый знаменитый сыщик! Я все читала о тех убийствах по алфавиту[29]. Это было так волнительно. В то время я работала гувернанткой неподалеку от Донкастера.
Пуаро пробормотал что-то неразборчивое. Мисс Пирс продолжила, возбуждаясь все больше:
– Вот почему я подумала, что возможно… была не права… сегодня утром. Нужно ведь рассказывать все, правда? До мельчайших деталей, даже если они кажутся совсем не важными. Ведь если вы в этом участвуете, то бедную миссис Бойнтон должны были убить! Теперь я это понимаю. Я подозреваю, что мистер Махмад… никак не могу запомнить его имя… наш драгоман, может быть большевистским агентом. Или даже мисс Кинг? Многие в высшей степени благовоспитанные девушки из приличных семей теперь связываются с этими ужасными коммунистами. Вот почему я решила, что обязана вам рассказать, – понимаете, если задуматься, это выглядело довольно странно.
– Совершенно верно, – согласился Пуаро. – Вот и расскажите мне.
– Понимаете, рассказывать особенно не о чем. Дело в том, что на следующее утро после смерти миссис Бойнтон я проснулась довольно рано и выглянула из палатки, чтобы полюбоваться восходом – только на самом деле это был не совсем восход, потому что солнце, должно быть, уже час как взошло, но было рано…
– Да, да. И что вы видели?
– Странную вещь… хотя тогда мне так не казалось. Я увидела, как мисс Бойнтон вышла из своей палатки и выбросила что-то прямо в ручей. В этом нет ничего особенного, но оно сверкало – на солнце! Пока летело. Понимаете, оно сверкало.
– Какая именно мисс Бойнтон?
– Думаю, та, которую зовут Кэрол… очень симпатичная девушка… так похожа на брата… Наверное, они близнецы. Хотя, конечно, это могла быть и младшая. Солнце светило мне прямо в глаза, и я не могла хорошо ее рассмотреть. Но волосы, кажется, были не рыжими… а бронзового оттенка. Мне так нравится этот цвет волос! А рыжие всегда напоминают мне морковку! – Она хихикнула.
– И девушка выбросила какой-то блестящий предмет? – переспросил Пуаро.
– Да. И конечно, в то время я не придала этому значения. Но потом я гуляла вдоль ручья и повстречала мисс Кинг. Среди всяких ненужных вещей в ручье – там была одна консервная банка или даже две – я увидела маленькую блестящую металлическую коробочку… не то чтобы квадратную… скорее продолговатую – вы понимаете, что я имею в виду…
– Да, прекрасно понимаю. Какого размера?
– О, вы уже догадались! Я сказала себе: «Наверное, именно ее выбросила мисс Бойнтон, но коробочка такая красивая». Из чистого любопытства я достала ее и открыла. Внутри лежал шприц – точно такой же мне втыкали в руку, когда делали прививку от тифа. И мне стало интересно, зачем его выбросили, потому что он казался совершенно целым. Пока я размышляла, сзади послышался голос мисс Кинг. Я не слышала, как она подошла. Она сказала: «О, благодарю вас… это мой шприц. Я пришла его искать». Я отдала ей шприц, и она вернулась в лагерь. – Мисс Пирс помолчала немного и торопливо прибавила: – Конечно, я думаю, что тут нет ничего такого… только мне кажется немного странным, что Кэрол Бойнтон выбросила шприц мисс Кинг. Вы понимаете, о чем я? Но, наверное, этому есть разумное объяснение.
Она снова умолкла, выжидательно глядя на Пуаро.
Его лицо было серьезным.
– Благодарю вас, мадемуазель. То, что вы мне поведали, возможно, само по себе не так уж важно, но вот что я вам скажу: это завершающий штрих! Теперь все ясно и понятно.
– Правда? – Мисс Пирс покраснела от удовольствия, словно ребенок.
Пуаро проводил ее в отель. Вернувшись к себе в номер, он добавил одну строчку к записке, десятый пункт. «Я ничего не забываю. Запомни. Я никогда ничего не забываю…»
– Mais oui[30], – сказал он. – Теперь все ясно.
– У меня все готово, – объявил Эркюль Пуаро.
Вздохнув, он отступил на пару шагов и окинул взглядом один из свободных номеров отеля, который предоставили в его распоряжение.
Полковник Карбери неуклюже прислонился к кровати, которую придвинули к самой стенке, и улыбнулся, попыхивая трубкой.
