На поле боя также нет правоохранительных органов. От дюжины одновременных звонков с мобильников на номер 911 коммутатор засверкал, точно рождественская елка, а представители местного полицейского участка и пожарные сразу помчались на место преступления. Все до одной машины с включенными мигалками и сиренами. Все черно-белые автомобили, все свободные от работы детективы, все эксперты и пожарные, все парамедики и кареты «Скорой помощи». Иными словами, возник настоящий хаос. Взволнованные люди, звонившие в 911, не могли внятно объяснить, что произошло.
Но было ясно, что совершено чрезвычайное преступление, а потому временное командование операцией доверили старшему детективу из убойного отдела. Полицейский с двадцатилетним стажем, он поднялся по служебной лестнице, начав свою карьеру с патрулирования улиц. Его звали Эмерсон. Его машина ползла под вой сирены среди медленно едущих автомобилей, объезжая строительные площадки. Эмерсон все сильнее ощущал растерянность, поскольку не знал, что именно случилось. Ограбление, наркотики, разборка между бандами, террористический акт? У него не было никакой информации, совсем никакой. Однако он сохранял спокойствие, хотя и относительное. Пульс Эмерсона насчитывал примерно сто пятьдесят ударов в минуту. В надежде услышать хоть что-нибудь новое старший детектив держал открытым канал связи с диспетчером 911.
– Нам звонит с мобильного телефона еще один мужчина, – сказал диспетчер.
– Кто? – крикнул в ответ Эмерсон.
– Морской пехотинец, из офиса по набору новобранцев.
– Он видел, что произошло?
– Нет, находился внутри здания. Но сейчас он снаружи.
Эмерсон сжал зубы. Он знал, что ему придется оказаться на месте преступления не первым. Далеко не первым. Придется командовать из арьергарда. Поэтому ему требовались глаза. Так. Морской пехотинец? Подойдет.
– Хорошо, – распорядился он. – Переведите на меня его звонок.
Раздались громкие щелчки, шипение, потом акустика изменилась. Послышались звуки улицы, далекие крики, плеск воды. «Фонтан!» – догадался детектив.
– Кто говорит? – спросил он и услышал сильный, спокойный, но приглушенный голос: человек старался говорить как можно быстрее, прижимая трубку к губам.
– Келли. Первый сержант, морская пехота США. С кем я разговариваю?
– Эмерсон, полицейский департамент. Я в пробке, мне ехать еще минут десять. Что у нас там?
– Пять жертв, – ответил Келли.
– Пять трупов?
– Так точно.
Черт возьми!
– Раненые?
– Я не вижу.
– Пять трупов и ни одного раненого?
– Так точно, – повторил морской пехотинец.
Эмерсон замолчал. Он много раз видел результаты стрельбы в общественных местах. Видел мертвецов. Но чтобы были только убитые – с таким он не сталкивался. В подобных случаях всегда есть мертвые и раненые. Как правило, по меньшей мере один к одному.
– Вы уверены, что раненых нет? – переспросил он.
– Абсолютно уверен, сэр, – сказал пехотинец.
– Кто жертвы?
– Гражданские лица. Четверо мужчин и одна женщина.
– Дело – табак!
– Согласен с вами, сэр.
– Где вы находились?
– В офисе по набору новобранцев.
– Что видели?
– Ничего.
– Что слышали?
– Стрельбу, шесть выстрелов.
– Ручное оружие?
– Думаю, винтовка.
– Какая?
– Кажется, автоматическая. Она стреляла очень быстро, но не в автоматическом режиме. Все жертвы убиты выстрелами в голову.
«Снайпер, – подумал Эмерсон. – Дерьмо. Сумасшедший с боевым оружием».
– Он ушел? – спросил он.
– Больше не стреляет, сэр.
– Вполне возможно, что он еще там.
– Возможно, сэр. Люди попрятались. Большинство сейчас находятся в библиотеке.
– А вы где?
– Прячусь за стеной на площади. Со мной еще несколько человек.
– А он где был?
– Не могу сказать наверняка. Может быть, в гараже. В новой части парковки. Люди показывали туда. Возможно, видели вспышки. Кроме того, гараж – единственное здание возле места, где лежат тела.
«Эта парковка похожа на муравейник, – подумал Эмерсон. – Проклятый крысятник».
– Здесь телевизионщики, – сообщил пехотинец.
«Проклятье!»
– Вы в какой форме? – спросил Эмерсон.
– В парадной, сэр. Как положено в офисе.
– Хорошо, постарайтесь следить за порядком, пока не подъедут мои парни.
– Вас понял, сэр.
Затем собеседник отключился, и Эмерсон снова услышал дыхание диспетчера. «Телевизионщики и сумасшедший с винтовкой, – подумал он. – Дерьмо, дерьмо, дерьмо. Давление, особое внимание и масса предположений, как бывает всякий раз, когда имеешь дело с телевизионщиками и безумцем с винтовкой». Он нажал на кнопку связи со всеми машинами.
– Все подразделения, внимание! – сказал старший детектив. – Мы имеем дело с сумасшедшим-одиночкой, вооруженным винтовкой, наверное, автоматической. Беспорядочная стрельба в общественном месте. Возможно, из новой части парковочного гаража: либо убийца еще там, либо давно убрался. Если второе, то он сделал это пешком или в машине. Все группы, находящиеся в пределах десяти кварталов от места преступления, остановитесь и окружите район. Никого не впускать и не выпускать, понятно? Ни машин, ни пешеходов – ни при каких обстоятельствах. Все, кто находится ближе десяти кварталов, продолжайте движение к площади, но соблюдайте максимальную осторожность. Он не должен уйти. Не упустите его. Мы обязаны его взять, ребята. Он нужен нам сегодня до того, как до нас доберется Си-эн-эн.
Подкатив к своему дому, мужчина в минивэне нажал на кнопку дистанционного управления, и дверь гаража с грохотом начала подниматься. Он въехал внутрь, снова нажал на кнопку, дверь опустилась у него за спиной. Он выключил двигатель и несколько мгновений сидел не шевелясь. Затем вылез из машины и прошел через прихожую на кухню. Погладил собаку и включил телевизор.
Парамедики в бронежилетах проникли в библиотеку через задний вход. Двое остались внутри здания, чтобы проверить, нет ли среди скопившихся там людей раненых. Четверо вышли через главный вход и, пригнувшись, пробежали через площадь, а затем нырнули за стену. Они ползком добрались до лежавших на площади людей и убедились, что все они мертвы. А затем медики залегли, прижавшись к земле около трупов и стараясь не шевелиться. «Не двигаться! Пока мы не обыщем парковку самым тщательным образом», – крикнул им Эмерсон.
Старший детектив поставил свою машину во второй ряд, в двух кварталах от площади, и приказал сержанту полиции, чтобы тот руководил осмотром гаража сверху донизу, начиная с юго-западного угла. Парни в форме прочесали четвертый этаж, потом третий. Затем второй и первый. Старая часть парковки доставила им массу проблем. Она была слабо освещена и вся заполнена машинами, каждая из которых представляла собой возможное укрытие. Преступник мог прятаться внутри машины, под ней или за ней. Но полицейские никого не обнаружили. На строительной площадке действовать оказалось значительно проще. Она была совсем не освещена, но зато автомобилей здесь не было. Полицейские спустились по лестнице и осмотрели каждый уровень с помощью фонариков. Внизу тоже никого не оказалось.
Сержант расслабился и сообщил Эмерсону о результатах осмотра.
– Хорошая работа, – похвалил тот.
И это действительно была хорошая работа. Парни в форме осмотрели парковку от юго-западного угла здания до выхода, и только северо-восточный угол был обследован ими не полностью. Что ж, это не предмет для беспокойства. В целом же благодаря удаче или правильным действиям полицейский департамент идеально провел первую фазу расследования. В дальнейшем оно будет считаться безупречным – от самого начала и до самого конца.
К семи часам вечера начало темнеть, а Энн Янни уже одиннадцать раз выходила в эфир. Три – в сетевых выпусках новостей и восемь – в местных, но была несколько разочарована даже этим результатом. Она чувствовала, что в центральной редакции к ее репортажу отнеслись с известной долей скепсиса. «Кровь привлекает внимание» – такого кредо придерживались и там, в отделе новостей, но сегодняшняя трагедия произошла далеко от Нью-Йорка и Лос-Анджелеса. Не в вылизанном, чистеньком пригороде Вашингтона. Иными словами, преступление отчасти воспринималось как дело рук «психа из глубинки». И было маловероятно, что в этой истории окажется замешан кто-то по-настоящему важный. В общем, не то событие, о котором стоит трубить в прайм-тайм. И, по правде говоря, Энн мало что могла им предложить. Ни одну из жертв еще не идентифицировали.
Местная полиция не выдавала никакой информации до тех пор, пока семьям погибших лично не сообщат о случившемся. Поэтому журналистка не могла поведать телезрителям трогательных историй из жизни погибших. Она не знала, кто из мужчин был женат. Или ходил в церковь. Не знала, являлась ли убитая женщина матерью или женой. Да и трогательных сцен с места происшествия у Энн тоже не было. Она могла показывать только толпу зевак, собравшуюся у полицейского оцепления, выставленного за пять кварталов до места преступления, снимок Первой улицы да пару случайных изображений парковки, где, по предположениям, находился снайпер.
