К семи часам вечера начало темнеть, а Энн Янни уже одиннадцать раз выходила в эфир. Три – в сетевых выпусках новостей и восемь – в местных, но была несколько разочарована даже этим результатом. Она чувствовала, что в центральной редакции к ее репортажу отнеслись с известной долей скепсиса. «Кровь привлекает внимание» – такого кредо придерживались и там, в отделе новостей, но сегодняшняя трагедия произошла далеко от Нью-Йорка и Лос-Анджелеса. Не в вылизанном, чистеньком пригороде Вашингтона. Иными словами, преступление отчасти воспринималось как дело рук «психа из глубинки». И было маловероятно, что в этой истории окажется замешан кто-то по-настоящему важный. В общем, не то событие, о котором стоит трубить в прайм-тайм. И, по правде говоря, Энн мало что могла им предложить. Ни одну из жертв еще не идентифицировали.
Местная полиция не выдавала никакой информации до тех пор, пока семьям погибших лично не сообщат о случившемся. Поэтому журналистка не могла поведать телезрителям трогательных историй из жизни погибших. Она не знала, кто из мужчин был женат. Или ходил в церковь. Не знала, являлась ли убитая женщина матерью или женой. Да и трогательных сцен с места происшествия у Энн тоже не было. Она могла показывать только толпу зевак, собравшуюся у полицейского оцепления, выставленного за пять кварталов до места преступления, снимок Первой улицы да пару случайных изображений парковки, где, по предположениям, находился снайпер.
К восьми часам Эмерсон значительно продвинулся вперед в расследовании этого страшного преступления. Его подчиненные записали сотни показаний. Морской пехотинец Келли продолжал упрямо твердить, что слышал шесть выстрелов, и Эмерсон ему поверил. В подобных вопросах пехотинцам можно полностью доверять. Затем какой-то мужчина сказал, что его мобильный телефон был все время открыт, потому что он подсоединился к голосовой почте своего знакомого. Компания мобильной связи восстановила запись, на которой Эмерсон услышал шесть выстрелов – правда, едва различимых. Однако медики насчитали на телах жертв только пять входных пулевых отверстий. Таким образом, получалось, что одной не хватает. Трое других свидетелей не слишком уверенно сообщили, что, как им показалось, они видели всплеск воды в пруду.
Эмерсон приказал осушить пруд.
Этим занялись пожарные. Они установили прожектора и выключили фонтан, а затем с помощью насоса принялись выкачивать воду в канализационную сеть города. По их подсчетам, в пруду было около восьмидесяти тысяч галлонов, и они сказали, что работа займет у них около часа.
Тем временем эксперты-криминалисты с помощью соломок для коктейлей и лазерных приборов определили траектории смертоносных пуль. Они рассчитывали получить самые надежные данные, изучив положение первого трупа. Очевидно, что мужчина шел через площадь справа налево, когда прозвучал первый выстрел. После этого следующие жертвы, вероятно, начали поворачиваться или двигаться самым непредсказуемым образом. Поэтому криминалисты основывали свои заключения исключительно на изучении первого трупа. Голова погибшего превратилась в кровавое месиво, но они не сомневались, что пуля летела сверху и слева направо. Один из экспертов встал на то место, где, по их представлениям, стоял убитый, а другой приложил к его голове соломку для коктейлей под рассчитанным ими углом и замер. Затем первый эксперт отошел в сторону, а третий выстрелил в соломку из лазерной указки. Они получили крошечный красный кружок в северо-восточном углу строительной площадки парковки, на втором уровне. Свидетели утверждали, что видели вспышки именно там. Эксперимент подтвердил их слова.
Эмерсон отправил своих людей на осмотр гаража. Он не стал ограничивать их во времени, но велел не возвращаться с пустыми руками.
Энн Янни покинула башню из черного стекла в восемь часов и отправилась вместе со съемочной группой к заграждению в пяти кварталах от места преступления. Она решила, что, вероятно, сможет узнать имена некоторых жертв методом простого исключения других вариантов. Люди, чьи родные не пришли домой к ужину, наверняка собрались там в надежде хоть что-нибудь узнать о своих близких. Журналистка отсняла двадцать минут пленки. И не почерпнула никакой интересной информации. Только двадцать минут слез, криков и непонимания случившегося. Весь город был потрясен и охвачен болью. Она начала работать, гордясь тем, что оказалась в центре событий, а закончила со слезами на глазах и тошнотворным ощущением в желудке.
Именно на парковке полицейским удалось сдвинуть расследование с места. На них свалилась настоящая удача. Патрульный в трех кварталах от места происшествия нашел свидетеля, который рассказал, что регулярно пользуется этим гаражом и что въезд на последнее место на втором этаже был перегорожен оранжевым дорожным конусом. Именно из-за него свидетелю пришлось уехать из гаража и искать место на другой парковке. Он был в ярости. Представитель городских властей заявил, что запретительного конуса там никто не ставил. Его там просто не могло быть, потому что в нем не было никакой необходимости. Поэтому конус положили в специальный мешок для улик и увезли.
Тот же чиновник напомнил, что на въезде и выезде из гаража установлены малозаметные камеры наблюдения. Они подсоединены к записывающему устройству, находящемуся в технической комнате. Пленку детективы извлекли и тоже унесли. Далее чиновник сказал, что работы на новом участке парковки вот уже две недели приостановлены из-за отсутствия финансирования. Поэтому все, что там появилось за эти две недели, не имеет к ним никакого отношения.
Криминалисты начали обследование от черно-желтой ленты с надписью: «Осторожно, опасная зона!» Первое, что они нашли, была крошечная нитка голубой хлопчатобумажной ткани, лежавшая на бугристом бетонном покрытии прямо под этой лентой. Похоже, преступник опустился здесь на колено и оставил на полу нитку от своих джинсов. Эксперты ее сфотографировали, а затем подобрали посредством прозрачной липучки. Потом они принесли прожекторы и направили их на пол, покрытый слоем цементной пыли двухнедельной давности. И обнаружили четкие следы подошв, просто идеальные. Старший эксперт сразу позвонил по своей «Мотороле» Эмерсону.
– Преступник был в необычной обуви, – сообщил он.
– В каком смысле?
– Вы когда-нибудь слышали о ребристой резине? Она довольно грубая. Почти не обработанная. Очень липкая. К ней все пристает. Если мы найдем преступника, то непременно обнаружим на его ботинках цементную пыль. А еще в его доме есть собака.
– Собака?
– Мы тут нашли собачью шерсть, которая прилипла к подошве его ботинок. Когда преступник прошел по шершавому цементу, шерсть отвалилась. А еще нами найдены нитки с ковра, возможно имеющегося у него дома или в машине.
– Ищите еще, – распорядился старший детектив.
Без десяти девять Эмерсон доложил о ходе расследования начальнику городской полиции, который намеревался провести пресс-конференцию. Он сообщил все, что знал, и предоставил шефу решать, что скрыть, а о чем рассказать журналистам.
– Шесть выстрелов, пять трупов, – сказал Эмерсон. – Все попадания – в голову. Могу побиться об заклад, что мы имеем дело со стрелком, прошедшим соответствующую подготовку. Возможно, он служил в армии.
– Или он охотник, – предположил шеф.
– Стрелять в оленей и в людей – огромная разница. Техника может быть одинаковой, но чувства другие.
– Мы правильно сделали, что не стали вмешивать ФБР?
– Терроризм тут совершенно ни при чем. Здесь мы имеем дело с психом-одиночкой. Мы таких повидали.
– Я хочу, чтобы мои слова о том, что мы его поймаем, прозвучали уверенно.
– Я знаю, – ответил Эмерсон.
– Насколько уверенно я могу говорить?
– Нам удалось найти хорошие улики, но не первоклассные.
Шеф кивнул и ничего не сказал.
Ровно в девять часов Эмерсону позвонил патологоанатом. Его группа сделала рентгеновские снимки голов всех пяти жертв. Обширные повреждения тканей, входные и выходные отверстия, пуль нет.
– Они прошли навылет, – сообщил патологоанатом.
Эмерсон повернулся и посмотрел на пруд. «Там лежат все шесть пуль», – подумал он. Пять, попавшие в цель, и одна, пролетевшая мимо. К девяти пятнадцати пруд наконец осушили. Шланги пожарных качали воздух. Оставалось только четверть дюйма жидкой грязи и слой мусора. Эмерсон приказал осветить дно прожекторами и послал очищать пруд двенадцать новичков из полицейской академии: шестерых в один конец пруда и шестерых – в другой.
Эксперты в гараже насчитали сорок восемь отпечатков ног, которые вели внутрь, и сорок четыре – обратно. К месту, откуда производилась стрельба, преступник двигался уверенно, но осторожно, а обратно шел более широкими шагами – видимо, торопился. Судя по следам, он носил обувь одиннадцатого размера. На последнем столбе в северо-восточном углу парковки следователи нашли крошечные кусочки волокна. Мерсеризованный хлопок[2], судя по всему, от светлого плаща, на уровне лопаток.
