– Например?
– Несовпадения в настроении сэра Жерваса днем, находка карандаша полковника Бери, показания мисс Кардуэлл – причем очень важные, – показания мисс Лингард по поводу порядка, в котором люди спускались к ужину, положение кресла сэра Жерваса, когда его обнаружили, бумажный пакет из-под апельсинов и, наконец, самый важный – разбитое зеркало.
Майор Риддл уставился на него.
– Вы хотите сказать, что вся эта ерунда имеет смысл? – спросил он.
– Я надеюсь показать вам этот смысл – завтра утром, – мягко сказал Эркюль Пуаро.
Следующим утром Эркюль Пуаро проснулся на рассвете. Ему выделили спальню в восточной части дома. Поднявшись из постели, он подошел к окну, отдернул штору и с удовольствием увидел, что солнце взошло и утро прекрасно.
Бельгиец начал одеваться со своей обычной мелочной тщательностью. Покончив с туалетом, он закутался в толстое пальто и обернул шею кашне. Затем на цыпочках вышел из своей комнаты, спустился сквозь тишину дома в гостиную, открыл французское окно и вышел в сад.
Солнце только-только показалось. Воздух был полон туманной дымки, предвещавшей ясное утро. Эркюль Пуаро пошел вдоль террасы вокруг дома, пока не дошел до окон кабинета сэра Жерваса. Здесь он остановился и осмотрелся.
Прямо под окном параллельно стене дома тянулась полоска травы. Перед нею располагался широкий газон, по которому красиво рассыпались мелкие астры. За бордюром газона тянулась мощеная дорожка, на которой стоял Пуаро. От дорожки на террасе к траве под окном по газону шла тропинка. Сыщик тщательно осмотрел ее, затем покачал головой и принялся внимательно осматривать газон по обе стороны от нее. Наконец он очень медленно кивнул. С правой стороны, на мягкой земле клумбы очень четко отпечатались следы.
Пока Пуаро, нахмурившись, разглядывал их, он услышал какой-то звук и резко поднял голову.
Прямо над его головой открылось окно. Он увидел рыжеволосую голову. В ореоле червонного золота виднелось умное лицо Сьюзен Кардуэлл.
– Что вы тут делаете в такой час, месье Пуаро? Идете по следу?
Сыщик поклонился с чрезвычайной корректностью.
– Доброе утро, мадемуазель. Да, все как вы говорите. Вы видите перед собой детектива – великого детектива, смею заметить – как раз в процессе дедукции!
Это замечание было несколько напыщенным. Сьюзен склонила голову набок.
– Я буду обязана упомянуть об этом в своих мемуарах, – сказала она. – Может, мне спуститься и помочь вам?
– Буду весьма польщен.
– Сначала я подумала, что вы взломщик. Как вы вышли наружу?
– Через окно гостиной.
– Подождите минуточку, сейчас я подойду.
Она спустилась ровно через минуту. Судя по всему, Пуаро находился точно на том же месте, где она раньше его увидела.
– Вы очень рано встаете, мадемуазель?
– Да я как следует и не спала. Меня начало охватывать то самое безнадежное чувство, которое приходит в пять утра.
– Но сейчас вовсе не так рано!
– А ощущение как раз такое… Теперь, господин суперсыщик, что мы будем искать?
– Заметьте эти следы, мадемуазель.
– Ну, следы как следы.
– Четыре отпечатка, – продолжал Пуаро. – Смотрите, я покажу их вам. Два направлены в сторону окна, два – в обратную.
– И чьи они? Садовника?
– Мадемуазель, мадемуазель!.. Их оставили маленькие изящные женские туфельки на каблуках. Посмотрите и сами убедитесь. Прошу вас, встаньте на землю прямо рядом с ними.
Сьюзен немного помедлила, затем осторожно поставила ногу на рыхлую землю на место, указанное Пуаро. На ней были маленькие туфли темно-коричневой кожи на высоких каблуках.
– Видите, ваши почти такого же размера. Почти – но не совсем. Их оставила женщина с более длинной стопой, чем у вас. Возможно, мисс Шевенэ-Гор, или мисс Лингард, или даже сама леди Шевенэ-Гор.
– Только не леди Шевенэ-Гор – у нее крохотная ножка. То есть в ее время люди как-то умудрялись иметь маленькие ноги. А мисс Лингард носит странные туфли без каблука.
– Значит, следы оставила мисс Шевенэ-Гор. А, да, я помню – она упоминала, что выходила в сад вчера вечером.
Пуаро пошел обратно вокруг дома. Сьюзен шла следом.
– Мы все еще ищем следы? – спросила Сьюзен.
– Конечно. Теперь мы посетим кабинет сэра Жерваса.
Он пошел впереди, Сьюзен Кардуэлл последовала за ним.
Дверь по-прежнему была меланхолически распахнута. Внутри в комнате все было как прошлым вечером. Пуаро отодвинул шторы и впустил внутрь солнечный свет. Пару минут постоял, рассматривая газон, затем сказал:
– Как полагаю, мадемуазель, вы не особенно близко знакомы со взломщиками?
Сьюзен Кардуэлл с сожалением покачала головой:
– Боюсь, нет, месье Пуаро.
– Вот и главному констеблю не повезло завязать с ними дружеских отношений. Его связи с криминальным миром всегда были строго официальными. Но я – другое дело. Однажды у меня была очень приятная беседа с одним взломщиком. Он рассказал мне одну интересную вещь о французских окнах – раскрыл один трюк, который иногда можно проделать, если задвижка достаточно свободна.
По ходу разговора он повернул рукоятку левой створки окна, центральный стержень вышел из отверстия в земле, и Пуаро смог открыть обе створки, потянув их на себя. Открыв их, он снова закрыл окно – не поворачивая рукоятки, таким образом не вдвигая стержень в паз. Отпустил рукоятку, выждал момент, затем нанес короткий, резкий удар по центру стержня. Удар послал стержень в паз – и рукоятка повернулась сама.
– Вы поняли, мадемуазель?
– Думаю, да. – Сьюзен довольно сильно побледнела.
– Теперь окно закрыто. Пока оно закрыто, войти в комнату невозможно; но можно выйти из комнаты, потянуть створки наружу, затем ударить, как я сделал, и стержень снова войдет в пол, повернув рукоятку. Тогда окно плотно закроется, и любой, глядя на него, скажет, что оно закрыто изнутри.
– И именно так, – голос Сьюзен немного дрожал, – случилось прошлым вечером?
– Я так полагаю, мадемуазель.
– Я не верю ни единому вашему слову! – яростно сказала она.
Пуаро не ответил. Он подошел к каминной полке и резко обернулся.
– Мадемуазель, вы нужны мне как свидетельница. У меня уже есть один свидетель – мистер Трент. Он видел, как я нашел этот маленький осколок стекла прошлым вечером. Я сказал ему об этом и оставил его на месте для полиции. Я даже сказал главному констеблю, что разбитое зеркало – важная улика. Но он не воспользовался моим намеком. Теперь будьте свидетелем того, что я кладу этот осколок зеркала – на который, как вы помните, я уже обращал внимание мистера Трента – в маленький конверт… вот так. – Он выполнил это действие с мелочной скрупулезностью. – Пишу на нем… вот так – и запечатываю его. Вы засвидетельствуете это, мадемуазель?
– Да… но… но я не понимаю, к чему это.
Пуаро прошел в другой конец комнаты, встал у стола и стал смотреть на разбитое зеркало на стене перед собой.
– Я скажу вам, мадемуазель, что это значит. Если бы вчера вечером вы стояли здесь, глядя в это зеркало, то вы могли бы увидеть в нем, как происходило убийство…
IВпервые в жизни Рут Шевенэ-Гор – теперь Рут Лэйк – спустилась к завтраку вовремя. Эркюль Пуаро уже был в холле и, прежде чем она ушла в столовую, отвел ее в сторону.
– У меня есть к вам один вопрос, мадам.
– Да?
– Прошлым вечером вы были в саду. Вы не наступали на клумбу возле окна кабинета сэра Жерваса?
Рут уставилась на него.
– Да, два раза.
– А, два раза… Как это вышло?
– В первый раз, когда я собирала астры. Это было около семи.
– Вам не кажется, что странно собирать цветы в такое время?
– На самом деле, да. Я собрала кое-что вчера утром, но Ванда после чая сказала, что цветы на обеденном столе недостаточно хороши. Я подумала, что они нормальные, так что освежать их не стала.
– Но ваша мать попросила вас об этом, верно?
– Да. Потому я вышла незадолго до семи и набрала их с той части газона, потому что там почти никто не ходит, так что красоте вида это не повредит.
– Да-да, но второй раз? Вы ведь сказали, что выходили еще раз…
– Это было прямо перед ужином. Я капнула бриллиантином на платье – прямо на плечо. Я не хотела переодеваться, а мои искусственные цветы не подходили к желтому платью. Я вспомнила, что видела одну позднюю розу, когда собирала астры, потому выскочила в сад, сорвала ее и приколола к платью.
Пуаро медленно кивнул:
– Да, я вспоминаю, что прошлым вечером у вас на платье была роза. Когда это было, мадам, когда вы сорвали розу?
– Даже и не помню.
– Но это важно, мадам. Подумайте, вспомните.
