– Ну, что привело вас ко мне? – спросил Мандинго, когда все уселись.
Райт начал первым:
– Да вот, Том хочет, чтобы ты профинансировал небольшой наскок.
Том в этот момент не мог избавиться от мысли, как разительно отличались эти двое друг от друга, но все же непостижимым образом могли работать в паре.
Мандинго окинул его взглядом.
– Так, значит, это ты – Том Коппер? [17] Теперь вообразил себя крупным воротилой. А я слышал, что ты прежде занимался только проказами с бумажной мелочовкой.
– На этот раз намечается большое дело, Мандинго, – Том старался не выдать обиды. Он не любил напоминаний о временах, когда действительно был мелким фальсификатором чеков.
– Ну-ну, давай подробности.
– Читал в газетах о художественной коллекции лорда Кардуэлла?
Мандинго кивнул.
– У меня есть к ней подход.
Мандинго бесцеремонно ткнул в него пальцем.
– Ты меня поражаешь. Видать, ты ушел далеко вперед, Том. Где она находится?
– У него в особняке в Уимблдоне.
– Даже не знаю, смогу ли договориться с полицией в тех краях.
– Нет надобности, – сказал Том. – Речь всего о тридцати картинах. Я подготовлю почву заранее. Билл согласился работать со мной. Нам потребуется минут пятнадцать, не больше.
Мандинго напустил на себя задумчивый вид.
– Миллион навара за четверть часа. Мне это нравится. – Он рассеянно погладил бедро блондинки. – Так что тебе требуется? Хочешь, чтобы я дал тебе фургон и пару своих людей для погрузки. Потом нужно будет припрятать опасный товар и найти, кому его сбыть, – он говорил сам с собой, словно размышлял вслух. – Придется все переправить в Штаты. Выручить я смогу примерно полмиллиона, если стану действовать без спешки. Вероятно, потребуется пара лет, чтобы сбыть с рук такие вещи, – он поднял взгляд. – О’кей. Я возьму себе пятьдесят процентов. Вы поделите между собой другую половину. Но имей в виду, деньги начнут поступать не сразу.
– Пятьдесят процентов? – готов был возмутиться Том, но Райт предупреждающим жестом положил ладонь ему на руку.
– Не горячись, Том. Мандинго берет на себя основной риск – хранение похищенного.
Мандинго продолжал, словно ничего не слышал:
– Скажу тебе еще кое-что. Ты просишь, чтобы я рискнул своими людьми, выложил деньги, нашел хранилище. Да уже за один только этот разговор с тобой я подставляюсь под обвинение в преступном сговоре. А потому не берись за дело, если не уверен в нем на все сто процентов. Облажаешься… Тогда лучше тебе бежать из страны, пока я не доберусь до тебя. Провалы плохо сказываются на моей репутации.
Райт поднялся, Том последовал его примеру. Мандинго проводил их до двери.
– Скажи мне, Том, как ты проникнешь в тот особняк? – спросил он.
– Меня пригласили туда к ужину. До скорого.
Мандинго оглушительно расхохотался, захлопнув за ними дверь.
Часть четвертая
Лакировка
Думаю, что знаю, каково это – быть Богом.
Пабло Пикассо.
Глава первая
Репортер Луис Брум сидел за столом в отделе новостей, думая о своей карьере. Больше ему нечем оказалось себя занять, потому что была среда, а все решения, принятые руководством в среду, пересматривались уже утром в четверг. И потому он давно взял себе за правило стараться по средам не работать вообще. А кроме того, его карьера давала обильную пищу для размышлений.
Она выглядела быстрой и впечатляющей, но под блестящей видимостью скрывалась почти полная пустота. Окончив образование в Оксфорде, он сначала поработал в небольшом еженедельнике, выходившем в Южном Лондоне, потом перешел в новостное агентство, но уже очень скоро получил приглашение в качественную общенациональную воскресную газету. На все ушло менее пяти лет.
В этом заключалась позитивная сторона его профессионального роста, но ему она не принесла никакого удовлетворения, казалась ничтожной и тщетной. Он всегда мечтал стать художественным критиком. Во имя своей мечты он проскучал в еженедельнике, чтобы освоить азы ремесла, и терпел текучку агентства, доказывая всем свою компетентность. Но теперь, когда он уже три месяца проработал в уважаемой воскресной газете, выяснилось, что ему досталось место в самом конце длинной очереди к уютному креслу ведущего критика издания. И обойти ее не представлялось возможным.
На этой неделе ему поручили написать о загрязнении водохранилища в южном Уэльсе. И сегодня, если бы кто-то поинтересовался, чем он занят, ответ был готов заранее: предварительной подготовкой. Уже завтра репортаж о загрязнении распорядятся связать с побережьем в Суссексе или с чем-то другим. Но в любом случае тема не будет иметь к искусству даже отдаленного отношения.
Пухлая папка с газетными вырезками, лежавшая перед ним, носила наименование «Вода – Загрязнение – Водохранилища». Он как раз собирался открыть ее, когда зазвонил телефон. Он снял трубку.
– Отдел новостей.
– У вас карандаш наготове?
Луис Брум нахмурился. За пять лет в журналистике он часто принимал звонки от полоумных читателей, но подобный вопрос в лоб услышал впервые. Выдвинув ящик стола, он достал шариковую ручку и блокнот.
– Да. Что вы хотели нам сообщить?
Вместо ответа прозвучал новый вопрос:
– Вы хотя бы немного разбираетесь в изобразительном искусстве?
Луис снова наморщил лоб. Голос звонившего мужчины не выдавал никакого отклонения от нормы. Этот человек говорил спокойно, без истеричных интонаций и без навязчивой горячности, какой обычно отличались звонки психов.
– Да, разбираюсь.
– Хорошо. Тогда слушайте внимательно, потому что повторять историю дважды я не стану. На прошлой неделе в Лондоне было совершено величайшее мошенничество с поддельными картинами в истории искусства.
О боже, подумал Луис. Все-таки сумасшедший.
– Как вас зовут, сэр? – спросил он вежливо.
– Заткнитесь и записывайте. «Клэйпоул» приобрела полотно Ван Гога под названием «Могильщик» за восемьдесят девять тысяч фунтов. Галерея «Кроуфорт» купила холст Мунка «Стул с высокой спинкой» за тридцать тысяч.
Луис едва успевал записывать диктуемый список из десяти шедевров и галерей.
Наконец звонивший подвел итог сказанному:
– Общая сумма составила более полумиллиона фунтов. Я не прошу верить мне на слово. Вы сможете все проверить лично. А после того, как опубликуете первую статью, мы расскажем, с какой целью это проделали.
– Минуточку…
Но в ухе Луиса лишь раздались щелчок и короткие гудки. Он положил трубку.
Откинувшись в кресле, закурил сигарету, раздумывая, как поступить в связи с этим странным звонком. Игнорировать его было никак нельзя. На девяносто девять процентов Луис считал позвонившего сумасшедшим, но, именно следуя ничтожной вероятности в один процент, журналисты часто добывали сенсационные и эксклюзивные материалы.
Луис подумал, не поставить ли в известность редактора новостного отдела. Но в таком случае ему наверняка велят передать экстравагантную наводку художественному критику. Гораздо лучше начать разбираться во всем самому, чтобы по крайней мере застолбить тему за собой.
Он отыскал в справочнике номер телефона галереи «Клэйпоул» и набрал его.
– У вас выставлена на продажу картина Ван Гога «Могильщик»?
– Секундочку, сэр, я сейчас уточню.
Луис воспользовался паузой, чтобы закурить еще одну сигарету.
– Алло, вы слушаете? Да, у нас имеется это произведение.
– Назовите, пожалуйста, его стоимость.
– Сто шесть тысяч гиней [18].
– Благодарю вас.
Затем Луис связался с «Кроуфорт», где ему сообщили, что готовы предложить полотно Мунка «Стул с высокой спинкой» за 39 тысяч гиней.
Все это заставило призадуматься. Информация подтверждалась, хотя говорить о том, что ее было достаточно для статьи, пока не приходилось.
