– Какой час? – спросил Ханнасайд. – Вы можете уточнить?
– Где-то после одиннадцати, – когда девушка, которую она пригласила провести с ней вечер, ушла, – и, разумеется, до двенадцати, когда, как она знала, парадная дверь будет заперта.
– Да, понимаю. Совпадает с приходом женщины, которая могла быть горничной миссис Делафорд, и отрывистым звуком, который мистер Маскетт принял за автомобильный выхлоп. А не могла она отнести письмо до прихода своей гостьи?
– Думаю, нет. Виолетта сказала мне, что гостья пришла к ней на ужин, и, полагаю, вы установите, что она говорила правду. У нее не было бы времени.
Наступило продолжительное молчание. Потом Ханнасайд печально сказал:
– Если все это окажется правдой, вы поставите меня в довольно глупое положение… мистер Холмс.
– Ничего подобного, – ответил Джайлс. – Я додумался до этого только потому, что у меня очень теплые отношения с кузеном и кузиной, благодаря этому я имел возможность вблизи наблюдать за каждым ходом в этой игре, а вы делать этого не могли.
– Мне бы следовало об этом подумать, – сказал Ханнасайд. – Если бы не создалось такого твердого впечатления, что она не знала Арнольда Верекера, я должен был бы подумать об этом. Только у нее еще существовал мотив.
Джайлс засмеялся:
– Право, не думаю, что вам нужно винить себя! Мой юный кузен создавал против себя такое компрометирующее дело, что не позволял вам искать помимо него какого-то невероятного подозреваемого. И все-таки вы не были уверены, что это дело рук Кеннета, так ведь?
– Нет, – признался Ханнасайд, – не был. Во-первых, мне всегда казалось, что он развлекается за мой счет, во-вторых… если он убил Арнольда Верекера, почему колодки?
– Вы отвергли свою изначальную версию о розыгрыше? Да, именно это убедило меня, что убийство совершил не Кеннет, а скорее всего женщина. Чем больше я об этом думал, тем больше убеждался, что колодки играют в этом деле важную роль. Тот, кто заколол Арнольда, хотел поставить жертву в беспомощное положение – на тот случай, если не убьет его первым ударом. Это указывало на женщину. Входили колодки в изначальный план или нет, думаю, мы никогда не узнаем. Я склонен думать, что нет. Может быть, колесо у Арнольда спустило в деревне, и у Виолетты возникла мысль воспользоваться колодками, пока он его менял. Или, может – поскольку ночь была лунной, – она увидела их, когда они ехали через Эшли-Грин, и попросила его остановить машину. Должно быть, ей пришло в голову, что безопаснее будет убить его там, чем в коттедже.
Ханнасайд молчал несколько секунд. Потом заговорил:
– Ну и дело! Простите, мистер Каррингтон, что не принял всерьез ваши дилетантские усилия. Вам бы служить в уголовном розыске. Кстати, этот пистолет был недавно смазан. Следы масла должны были остаться на перчатках Виолетты Уильямс или в ее сумочке, где, полагаю, она его носила. Какой глупостью было воспользоваться пистолетом мисс Верекер! Подозрения неизбежно бы пали на юного Верекера.
– Да, но она считала, что у него надежное алиби, – напомнил Джайлс. – И не думаю, что ей удалось найти другой пистолет. Она отнюдь не умная женщина. Согласен с вами, она хорошо спланировала первое убийство, но убить Арнольда и не оставить следов было очень просто. Когда дошло до инсценировки самоубийства, это оказалось гораздо труднее. В первом случае не требовалось уничтожать улики, их не существовало, во втором их было несколько.
– Зверски жестокая молодая женщина! – резко произнес Ханнасайд. – А теперь, мистер Каррингтон, если назовете мне адреса и фамилии ваших свидетелей…
– Да, конечно, – ответил Джайлс, подавив зевок. – А потом, может быть, освободите моего клиента.
– Мне жаль парня. На него это скверно подействует, – серьезно сказал Ханнасайд.
– Думаю, он оправится, – ответил Джайлс. – Меня не удивит, если, после того как он придет в себя от шока, они с Лесли Риверс вступят в брак.
– Надеюсь, – сказал Ханнасайд, искоса поглядывая на Джайлса. – А мисс Верекер собирается выйти за Мезурье… скоро?
Джайлс улыбнулся:
– Нет, этого не будет. Мисс Верекер заключила новую помолвку – в третий и последний раз.
Ханнасайд потянулся через стол и пожал Джайлсу Каррингтону руку.
– Замечательно! – сказал он. – Тысяча поздравлений! Да, входи, сержант. Пока мы шли по ложному следу, мистер Каррингтон решил за нас нашу задачу. Нам придется все же освободить мистера Верекера!
– Освободить? – переспросил Хемингуэй. – Это будет не так просто. Когда я последний раз видел его, он спрашивал, во что ему обойдутся стол и кров, пока он не завершит серию самых потрясающих картин, какие мы только видели. Он называет эти картины «Портреты полицейских». Лично я называю их карикатурами. Сэр, мы собираемся произвести арест?
– Да, благодаря мистеру Каррингтону. Будь добр, запиши адреса, которые он продиктует.
Сержант достал блокнот, раскрыл его, послюнил кончик карандаша и выжидающе посмотрел на Джайлса.
О мертвых ничего, кроме хорошего (лат.). – Здесь и далее примеч. пер.
лишней (фр.).
Каждый сам за себя (фр.).
до тошноты (лат.).
Преступление по страсти (фр.).
«На фонарь (аристократов)» (фр.) – цитата из популярной песни Великой французской революции «Все будет хорошо».
