Кто-то пронзительно вскрикнул:
– Это Келли! Господи!
Гари вытянул шею. Крик раздался из первых рядов, и какая-то женщина вскочила там на ноги.
Женщина на сцене коснулась рукой горла.
– Я чувствую… Она… Ей трудно дышать. Она задыхается. Задыхается. Еще я чувствую печаль. Много печали. И много боли. Много одиночества. Боюсь, дорогие мои, это неприкаянный дух.
Внутренности его свело судорогой. Кожу на голове кололи невидимые иголки.
Уходи отсюда!
– Ее мама… не хочет ли она сказать что-то своей…
– Простите, что перебиваю вас, детка, но у нее есть послание к человеку, который был с ней, когда она умирала. Она говорит, что…
Уходи отсюда уходи отсюда уходи отсюда уходи отсюда уходи отсюда…
Холодный, холодный страх. Он заполнил каждую вену, каждую артерию – он пульсировал во всем его теле. Гари слез со стула и нетвердой походкой побрел вверх по центральному проходу. Он не хотел слышать этого. Он не хотел этого слышать!
Мужчина, выскочивший из дверей, ударил ее локтем в бок и едва не сбил с ног.
К ней тут же поспешила полная женщина с широким добрым лицом.
– Вы в порядке, милочка? – громким театральным шепотом спросила она.
Алтея подняла коробку влажных салфеток, которую мужчина выбил у нее из рук.
– Все хорошо. Спасибо.
– Для некоторых людей это оказывается уже слишком.
Слова этой женщины были правдой. Не всем нравилось то, что должна была сказать миссис Дель Рей. В данный момент она говорила что-то об исцелении и необходимости смириться с «увяданием физического тела».
– Но мы все равно должны держаться друг за друга, верно? – продолжала полная женщина.
Тут все были ненормальные. Все выжили из ума.
– Да.
Алтея улыбнулась ей профессиональной улыбкой.
Женщина похлопала ее по руке и пошла обратно по центральному проходу. Алтея понесла коробку с салфетками к кабинке в дальнем конце зала. Пепе сработал хорошо. Здесь было несколько палок салями, упаковка нарезанного американского сыра и ящик со свежими помидорами, перцами и бананами. От него же она слышала, что главный шеф-повар покинул свой пост, а его помощники начали включать в рацион все, что осталось. Много запасов оставаться не могло. Скоро они должны будут ловить рыбу за бортом. Впрочем, она надеялась, что до этого не дойдет. Вода в море вокруг корабля была просто омерзительной.
Она налила себе воды из бутылки, взяла кусочек копченой колбасы и облокотилась о стол. В театре, расположенном на двух уровнях, были свободные места, но очень скоро он будет заполнен до упора. Большинство присутствующих уже решили не возвращаться в свои каюты и теперь устраивали себе здесь гнездышки из одеял и подушек. Кое-кто из персонала делал то же самое.
Это оказалось проще, чем она думала. На самом деле даже не так: проще и быть не могло. Селин попросила ее привести членов команды в театр «Позволь себе мечтать», чтобы «присоединиться к их компании», и никто из тех, кому она это предлагала, пока не отказался. Да и с чего бы им отказываться? Тут было удобно, не воняло. Группа пожилых мужчин и женщин из окружения Селин следили за тем, чтобы туалеты рядом со вторым ярусом были вычищены. У них была даже своя система для утилизации пакетов. Все, о чем просила Селин, – это чтобы персонал помог принести запасы съестного с кухни. Первыми ее мишенями стали Пепе и Пауло. Они отозвались неохотно, но лишь потому, что боялись быть наказанными за пребывание в пассажирской зоне, и у Алтеи не ушло много времени на то, чтобы переубедить их. Охрана была слишком занята сборищем людей на главной палубе, чтобы обращать внимание на нескольких стюардов, покинувших свои посты. К тому же здесь они помогали поднимать настроение пассажирам, разве не так?
А дальше эта новость стала распространяться сама собой. Здесь было безопасно. Здесь не было Женщины в Белом. Не было чертей, не было мертвых девушек, пытающихся выбраться из мешков для трупов. Не было оскорбляющих их разозленных пассажиров. Анджело оказался настроен более скептически, но она ожидала. Поэтому она заверила его, что миссис Дель Рей хорошо заплатит за любую помощь, какую тот сможет оказать, – она знала, что он обязательно пойдет туда, где пахнет деньгами.
Она вышла, чтобы поискать Мирасол, которая должна была дезинфицировать два туалета как раз перед театром. Как и боялась Алтея, девушка хихикала с Рэем, одним из мужчин, охранявшим вход. Алтею он не волновал, но ей не нравилось то, какими глазами он провожал некоторых женщин. Этим он напоминал ей Джошуа.
– Мирасол! – резко окликнула она, отчего девушка с виноватым видом вздрогнула.
Алтея недовольно отметила про себя, что рубашка у той в пятнах. Сама Алтея старалась следить за своим внешним видом. Вода в кранах появлялась нерегулярно, но для нее не было проблемой постирать и в ведре, и теперь ее рабочая форма – в отличие от форм многих других женщин из обслуги – была чистой и аккуратной.
– Пожалуйста, передай Пауло, что сюда нужно принести еще воды.
– Да, Алтея.
Мирасол мгновенно исчезла.
Рэй сделал глоток из фляги, которая была спрятана у него в заднем кармане, и уставился на Алтею. Она посмотрела ему в глаза. Вероятно, следовало сказать миссис Дель Рей о том, что он пьет. Впрочем, смысла не было. Она и так все знала. Она знала вообще все.
– Какие-то проблемы? – спросил он.
– Нет.
Ложь. Проблем у нее множество, и главная находится у нее в животе.
– А у вас?
Он фыркнул.
– Сумасшедшая женщина.
Алтея так и не поняла, кого он имеет в виду – ее или миссис Дель Рей. Она чувствовала, что он не верит в то, чем занимается медиум, и почти уважала его за это.
Алтея проскользнула мимо него и пошла по центральному проходу, выискивая глазами Рожелио. Сегодня утром она случайно встретилась с ним в столовой для персонала. Она заметила, что он как-то сломлен. Такой рассеянный, беспокойный. Теперь она поняла, что ошибалась насчет него и что его жизнерадостный внешний вид был всего лишь маской. Она видела, что ему нужно с кем-то поговорить, и умела слушать. Этому искусству она научилась за годы общения с разными обкуренными придурками.
Она заметила его в первом ряду, где он сидел между Аннабет и Джимми, пожилой парой, которая входила, как она думала, в главную инициативную группу окружения миссис Дель Рей.
Селин подъехала в своей коляске ближе к краю сцены.
– Здесь столько разных секретов… Столько скорби и нерешенных проблем… Знайте же, что те, кто сегодня здесь, кто нашел в себе смелость и благоразумие, чтобы присоединиться к нам, будут вознаграждены…
Алтея никак не могла понять, откуда миссис Дель Рей черпает свою энергию. Она ни разу не видела, чтобы та спала. Или, кстати говоря, пользовалась туалетной комнатой.
– Мои наставники подсказывают, что к нам хочет прийти еще кто-то. Вперед выходит невысокая женщина. Темные волосы. Длинные темные волосы. Я чувствую, что она гордится своими волосами. И… погодите. Она прикасается к своему лбу. Что это у нее там? Шрам, наверное? Говорит это что-то кому-нибудь из вас? Не стесняйтесь.
Алтея следила за тем, как встал Рожелио. Странно, потому что про шрам она ничего миссис Дель Рей не рассказывала – только о том, что он потерял мать и сам воспитывал братьев и сестер. Но эта женщина была умной, и Алтея подозревала, что в поисках информации она обращалась не только к ней.
– Я слышу… она говорит, что в животе у нее какое-то облако. Думаю, это мог быть рак.
– Вы уверены в этом? – спросил Рожелио. – Моя мать не говорила по-английски.
Алтея прикрыла улыбку ладонью.
– После смерти мы все говорим на одном и том же языке, дорогой мой, – с ноткой раздражения ответила миссис Дель Рей. – Я чувствую, что это была долгая болезнь.
– Да.
– Дорогой мой, я знаю, как тяжело вам, должно быть, пришлось. Знайте же: ваша мать хочет, чтобы вы знали, что она здесь, с вами, прямо сейчас, и что она будет с вами всегда. Знайте же: ваша мать прощает вас и понимает те жизненные решения, которые вы принимаете.
Он закрыл лицо руками.
– Inay. Мама.
Рожелио сел. Джимми и Аннабет тут же засуетились вокруг него.
Теперь наступило самое время уйти. Она должна сходить к мальчику. Проверить, ждет ли он ее в каюте. Прошлой ночью он свернулся калачиком рядом с ней, как кот. Это действовало на нее успокаивающе. Но, наверное, она сначала должна сходить к Марии. Алтея не собиралась полностью бросать свой пост только из-за того, что миссис Дель Рей наняла ее. Это было бы недальновидно. Когда придет помощь, когда уляжется буря, она окажется в числе тех немногих, кто продолжал добросовестно выполнять свою работу. Она даже разнесла свежую воду и пакеты сегодня утром, оставив все это у дверей кают, хотя и позволила себе проигнорировать сваленные в коридоре пакеты с нечистотами. Она найдет время, чтобы привести свой участок в порядок позже. За исключением Лайнманов. Они были предоставлены сами себе. Что бы она ни делала для них, никакой благодарности все равно не последует. Вот пусть и делают, что хотят.
