Для меня все складывалось довольно скверно. Стрелял не я, но Генеральная инспекция Государственной полиции занялась всей командой, а это для меня было уже чересчур. Думаю, в любом случае я уже достаточно поработал. У меня имелось только одно желание: уехать.
Теперь, когда Марион не было со мной, ничто больше меня не удерживало. Мой выход в отставку был всего лишь таким же разрывом.
Невероятно: чем хуже становились мои дела, тем больше я сближался с братом, которого не видел десять лет. Мы стали друг для друга незнакомцами, и, может быть, это расстояние между нами облегчало задачу. Восстанавливать нужно было все, начиная с нуля. В основе реконструкции отношений лежало исчезновение нашей матушки. О ней я тоже давно ничего не слышал. Уехать и начать жизнь заново – таким был ее выбор. Но была ли она счастлива без нас? Мне хотелось убедить себя хотя бы в этом.
О кончине матушки мне сообщил по телефону голос моего брата. В смерти по телефону есть что-то нереальное, что-то неосязаемое. Не за что зацепиться, кроме голоса, произносящего то, во что ни за что не хочешь верить. Никакого физического присутствия; терпеть этот удар вам приходится в одиночку.
Очень странно, что эту новость я узнал именно от брата, которого не видел столько лет. Удивительно: услышав на другом конце провода его запинающийся голос, я ощутил, будто всех этих лет разлуки не существовало вовсе. Когда-то матушка уничтожила гармонию в нашей семье, и теперь своей внезапной смертью ей удалось склеить осколки.
Решив уйти из полиции, которая во мне больше не нуждалась, я присоединился к брату в Пиренеях, где тот жил уже достаточно давно. Он прекрасно выпутался, и, должен вам сказать, меня это удивляло. Я всегда думал, что Рафаэль закончит тюрьмой: но, надо полагать, он оказался не таким глупым. Поздоровев от жизни в горах, брат стал проводником, потом начал работать в разных магазинах спортивных товаров. Также ему удалось получить долю в специализированной торговле товарами для горнолыжного спорта. Рафаэль не переставая повторял мне, что у него я мог бы вкалывать без проблем. Полагаю, он действительно хотел, чтобы я устроился в этих краях. Брат ощущал необходимость воссоединиться с семейными корнями, в которых нуждался даже больше, чем об этом говорил. Став таким же одиноким после отъезда Марион, я решил принять его предложение.
Затем подвернулся случай, и я смог зарабатывать на жизнь любимым занятием. Провидению было угодно, чтобы местный фотограф ушел на пенсию именно тогда, когда я заявился в Котре. Это был настоящий художник своего дела, который за долгие годы издал множество открыток, снискав себе добрую славу. В последние годы ему стало намного тяжелее, так как он не смог предвидеть наступление технической революции и подумывал о том, чтобы продать свой магазин. Я сторговался с ним, тем не менее потратив на эту покупку все свои деньги.
Короче говоря, вот уже три года, как я поселился здесь, зарабатывая на жизнь своим хобби. За полтора года до своей смерти Рафаэль встретил Камиллу. В те времена она училась на историческом факультете и готовилась к защите диссертации в Сорбонне. Ее семья была достаточно обеспеченной: отец – гинеколог в Париже, мать – прославленный психиатр, автор научно-популярных трудов, имеющих большой успех. Поэтому девушка жила, сообразуясь только со своими капризами. Нередко она проводила каникулы в Котре, снимая громадные апартаменты в гостинице «Англетер». Летом она встретила Рафаэля, и между ними двумя проскочила искра. Сделав перерыв в своей учебе, но собираясь, как я подозревал, когда-нибудь ее продолжить, Камилла поселилась с моим братом и почти все время помогала ему в магазине. Так как она никогда не знала материальных проблем, результаты оказались не самыми выдающимися. Однако Камилла была всего лишь испорченным ребенком, и я был счастлив, что Рафаэль смог жить с нею, даже если эта связь и окажется недолгой.
Что же касается моего отца, этой бледной фигуры из детства, то его я тоже не видел уже многие годы.
Люди, которые на протяжении всей жизни поддерживают тесную связь со своей семьей, полагают, что родительская любовь необходима для уравновешенной жизни. Разве я когда-нибудь ощущал ее отсутствие? Нет, этого я не стал бы утверждать. Матушка покинула нас, а я оставил отца. Но разве можно здесь употребить слово «оставить», более уместное по отношению к любовной связи, говоря о сыне, который в один прекрасный день решил больше не видеть отца? Во всяком случае, даже если мне его и не хватало, это не перешло на сознательный уровень.
Несмотря на все годы, проведенные вдалеке друг от друга, я не мог оставить отца в неведении. Надо было его предупредить. Камилла посоветовала не особенно тянуть время. Все старые ссоры теперь потеряли свое значение. Пробил час перемирия; отец имел право знать, что произошло, и предаваться скорби.
Добрых полчаса я набирался смелости, чтобы позвонить. В голове у меня мельтешили тысячи причин, чтобы отложить это испытание. Но я знал, что этот телефонный звонок прежде всего является моим долгом, от которого я не могу уклониться. Тяжело дыша, я все-таки набрал номер. Прозвучало три звонка, а затем на другом конце провода послышался голос.
Мой отец.
Впервые за пятнадцать лет я позвонил ему. Для того, чтобы объявить о смерти его сына.
4Мы с Камиллой перерыли всю их квартиру сверху донизу, на это ушло добрых два часа. Осмотрели все ящики, где хранились личные вещи Рафаэля, всевозможные бумаги, фотографии, сувениры… Затем я включил его компьютер. Получилось. Я не такой уж профессионал в информатике, но у меня были хорошие базовые знания, и, если мне попадается что-нибудь интересное, я стараюсь этого не упускать.
Сперва наши поиски не принесли никаких результатов. Но на что я надеялся набрести? Может быть, причина смерти моего брата крылась в психическом заболевании. Может быть, Рафаэль оказался в неподходящем месте в неподходящий момент. Есть ли причины воображать себе более сложную историю, которую, по всей вероятности, даже полиция не примет всерьез?
Тем не менее поиски не оказались совсем напрасными. Заглянув в ванную, я снова ощутил присутствие духа. Сначала принялся осматривать аптечный шкафчик: я не сомневался, что найду там наркотики или какой-нибудь след старых демонов Рафаэля. Мысли постоянно возвращались к его прошлому, я никак не мог от них отвлечься. Ощущая, как понемногу пробуждаются мои рефлексы полицейского, я провел рукой по трубам, чтобы убедиться, что за ними ничего не спрятано. Чтобы хоть немного продвинуться, мне требовался какой-нибудь знак, определенные сведения, от которых я смог бы оттолкнуться.
С особенной тщательностью я осмотрел зеркало над умывальником, затем голубоватые плитки, которыми были отделаны стены, пол и наружные стенки просторной ванной. Внизу заметил дверцу люка. Опустившись на колени, открыл его и на ощупь исследовал внутреннее пространство. Ничего кроме старой жирной пыли. Но это позволило мне заметить, что одна плитка выделяется на фоне остальных. Должно быть, ее поменяли или сняли и вернули на место. Прощупав ее кончиками пальцев, я услышал звук, ясно дающий понять, что под плиткой находится пустое пространство. Тайник, который устроен в полу. Попытавшись пошевелить плитку, я сдвинул с места и остальные. Сунув руку в тайник, нащупал полиэтиленовый пакет, в котором лежало что-то тяжелое. Даже не глядя, я моментально определил, что это оружие, а затем вытащил «Беретту 92» – пистолет, принятый на вооружении во французской жандармерии. Именно таким пользовался Мартин Риггс – полицейский, сыгранный Мэлом Гибсоном в «Смертельном оружии». Еще в полиэтиленовом пакете было несколько патронов калибра 9 миллиметров.
Не то чтобы эта находка изумила меня – скорее немного озадачила. Конечно, сам по себе пистолет ничего не доказывал, но наводил на мысли, что Рафаэль боялся за свою жизнь и, чтобы защититься, завел себе это автоматическое приспособление. Конечно, даже если он знал о какой-то угрозе, вряд ли мог себе представить, что до него доберутся так далеко от населенных мест, на лоне природы.
Несколько мгновений я колебался, какое решение принять: показать оружие Камилле или сразу отнести его в полицию? Ни один из этих вариантов не показался мне сейчас достаточно разумным. Поэтому я спрятал свою находку в карман куртки и старательно уложил плитку на место.
Под конец нашего обыска я вышел подышать свежим воздухом на площадь, где находилась лавочка Рафаэля. Это одно из самых приятных мест Котре, с магазинчиками и кафе, выстроившимися вереницей под защитой конструкции из зеленого металла. С той и другой стороны две большие ротонды придают этого месту величественный облик «бель эпок»[4].
