У психиатров для этого есть название: притворяться нормальным.
По-другому я жить не умею.
Отправляю в рот ложку хлопьев. Прожевываю. Глотаю. Повторяю.
В дверь снова стучат.
Свет выключен. Моя хозяйка, миссис Г., уехала во Флориду навестить внуков, а тратить электричество на меня смысла нет.
Ставлю чашку с болотистой размазней, и в этот самый момент коп разворачивается и спускается по ступенькам вниз. Я перехожу на другую сторону кухни и уже оттуда наблюдаю, как он идет к соседям и стучит им в дверь.
Обход. Копы прочесывают улицу. И явились они с севера. Значит, что-то случилось. Может, на этой самой улице, только севернее.
Я не хочу об этом думать, но оно приходит само – то, что всплыло и болтается в голове, в темном уголке мозга с той самой секунды, как сработала тревога, и я пошел в ванную и посмотрел на свое отражение в зеркале над раковиной. Шум. Я услышал его прошлой ночью, когда выключил телевизор. То, что я, возможно, знаю, чего знать не хочу, но не могу теперь выбросить из головы.
Мне уже не до завтрака. Я сажусь на стул.
Шесть часов сорок две минуты. Утро.
Сегодня притворяться нормальным наконец-то не надо.
Сегодня все будет по-настоящему.
Мне трудно дышать. Сердце колотится, ладони начинают потеть. Мыслей так много, что болит голова. Я слышу чей-то стон – что? откуда? где? – и лишь потом понимаю, что это мой стон.
Ее улыбка, такая милая, милая улыбка… То, как она смотрит на меня, как будто я великан ростом в десять футов, как будто весь мир могу удержать на ладони…
А потом… по ее щекам текут слезы. «Нет, нет, нет. Пожалуйста, Эйдан, не надо. Нет…»
Копы придут за мной. Рано или поздно. Двое, трое, весь спецназ. Столпятся перед моей дверью. Вот почему существуют такие, как я. У каждого сообщества должен быть свой злодей, и, как ни притворяйся нормальным, этого ни за что не изменить.
Надо думать. Нужен план. Отсюда надо уматывать.
Куда? Надолго? Денег у меня не так много…
Я пытаюсь успокоиться, дышать ровнее. Говорю себе, что все будет в порядке. У меня есть программа, и я держусь за нее. Не пить. Не курить. Никакого Интернета. Я хожу на собрания, не сую нос куда не следует.
Жить нормально. Быть нормальным. Так?
Но ничто не помогает. Старые привычки не отпускают, я это хорошо знаю.
Я чертовски хорошо умею лгать. Особенно когда дело касается полиции.
Обход Ди-Ди начала с кухни. Повернув голову влево, в сторону двери, она могла бы различить силуэт мужчины, сидящего на темно-зеленом диванчике, спинку которого накрывала радужных цветов шаль. Джейсон Джонс сидел неподвижно, и на коленях у него, уткнувшись курчавым затылком в подбородок и также неподвижно, устроилась его дочь Ри. Похоже, девочка уже уснула.
Ди-Ди намеренно не стала присматриваться. Игра только началась, и она не хотела привлекать к себе внимание. Чутье не подвело Миллера: они имели дело с человеком умным, знающим, как вести себя в рамках судебно-правовой системы. А значит, если они хотят провести опрос мужа или четырехлетней девочки как потенциальных свидетелей, нужно как можно скорее определить правильный порядок действий.
Итак, она занялась кухней.
Как и все в доме, кухня сохранила некоторое очарование минувшей эпохи, но и возрастные признаки проступали здесь со всей очевидностью. Расслоившийся линолеум в черно-белую клетку. Кухонное хозяйство, которое кто-то охарактеризовал бы как «ретро», а Ди-Ди назвала бы древним. Теснота. Места у изогнутой стойки бара хватало только для двоих, и его обеспечивала пара барных табуретов с сиденьем, обтянутым красным винилом. Дополнительное место можно было бы найти у окна, но там стоял гостиный столик с компьютером.
Интересно, отметила для себя Ди-Ди. В доме живут трое, но места только для двоих. Можно ли на основании этого делать вывод о взаимоотношениях внутри семьи?
Кухня была чистая и аккуратная, на выложенном керамической плиткой «фартуке» висели всякие штучки, но в раковине стояли грязные тарелки, а на сушилке – чистые, которые хозяйка так и не успела вернуть в соответствующие шкафчики. Над плитой красовались старые часы с вилкой и ложкой вместо стрелок, окна украшали бледно-желтые шторы с ярко-желтыми яйцами. Старомодно, но мило. Кто-то определенно старался добавить кухне уюта.
Заметив висящее на крючке красное, в клетку, посудное полотенце, Ди-Ди наклонилась к нему и принюхалась. Миллер посмотрел на нее с любопытством, но она только пожала плечами.
Когда-то, еще в начале карьеры, ей довелось расследовать дело о домашнем насилии, проявлявшемся в том, что муж – Дейли, да, Пэт Дейли – каждый день и с армейской дотошностью заставлял свою жену Джойс прибираться в доме едва ли не с зубной щеткой в руках. Ди-Ди до сих пор помнила острый запах, от которого у нее заслезились глаза. Она переходила из комнаты в комнату, пока не добралась до задней, где запах аммиака перебил другой, удушающий запах засохшей крови. По-видимому, старушка Джойс не по уставу застелила утром постель, и Пэт ударил ее по почкам. Когда у Джойс пошла кровь с мочой, она решила, что умирает и, взяв из грузовичка мужа дробовик, позаботилась о том, чтобы он составил ей компанию в лучшем мире.
Джойс пережила тот удар по почкам. Пэту, которому дробь стерла почти все лицо, повезло меньше.
Пока что Ди-Ди не увидела в кухне чего-то странного. Кухня как кухня. Без явных свидетельств маниакальной одержимости чистотой и порядком. Обычное место, где мать готовила обед, макароны с сыром, судя по оставшимся в раковине тарелкам.
Ди-Ди переключила внимание на лежащую на кухонном столе черную кожаную сумочку. Миллер молча передал ее вместе с парой латексных перчаток.
Она начала с сотового телефона Сандры Джонс. Поскольку никаких оснований для ограничения доступа к телефону супруги у мужа не было, они имели полное право изучать его по своему усмотрению. Ди-Ди просмотрела текстовые сообщения и журнал звонков. В глаза бросился один – на номер под именем ДОМ. Очевидно, мать звонила домой справиться, как дела у дочери. Второй по частоте звонков – ДЖЕЙСОН СОТ. Жена проверяет супруга. Тоже вполне понятно.
Прослушать без пароля голосовые сообщения Ди-Ди не могла, да и пытаться не стала. Миллер обратится в компанию-оператор, и они сохранят все сообщения и представят свой журнал звонков. Провайдер сохраняет в базе данных копии даже удаленных сообщений, представляющих немалый интерес для пытливого ума. Кроме того, Миллер попросит отследить последние звонки Сандры, чтобы установить ее передвижения.
Помимо сотового, в сумочке обнаружились три тюбика губной помады приглушенных тонов розового, две ручки, пилочка для ногтей, батончик гранолы[6], эластичная лента для волос, очки для чтения и бумажник с сорока двумя долларами наличными, действительным водительским удостоверением, двумя кредитными картами, тремя членскими картами бакалейного магазина и одной – книжного. Последним, что достала из сумочки Ди-Ди, был блокнотик на спирали со всевозможными списками: какие продукты купить, куда сходить, что сделать, с кем встретиться. Ди-Ди отложила блокнот для более детального изучения, и Миллер согласно кивнул. Рядом с сумочкой лежала связка автомобильных ключей. Ди-Ди взяла их за кольцо и вопросительно взглянула на детектива.
– Автоматический стартер – к серому «Вольво»-универсалу, припаркованному на подъездной дорожке. Два ключа – от дома. Еще четыре неизвестно от чего, но один, скорее всего, от классной комнаты. Я отправлю кого-нибудь проверить.
– Багажник универсала проверили? – резко спросила Ди-Ди.
Миллер посмотрел на нее немного обиженно.
– Да, мэм. Ничего необычного.
Ди-Ди не стала утруждать себя извинениями. Вернув на место ключи, она пододвинула к себе стопку школьных тетрадей с аккуратными пометками, сделанными красными чернилами. Своим ученикам Сандра Джонс дала задание: написать короткое сочинение в форме ответа на вопрос: «Если бы я строил поселение, то первым правилом для колонистов было бы… и почему».
Некоторые ученики сподобились на одно-два предложения. У двоих ответ занял страницу. Каждая работа сопровождалась комментарием; вверху, в кружке, стояла оценка. Если бы кто-то решил подделать работу, до такой детали он вряд ли бы додумался. Пока все указывало на то, что Сандра Джонс действительно сидела за этим столом и проверяла тетради; за эту работу, по словам мужа, она бралась, только уложив дочку спать.
Следовательно, около девяти часов вечера Сандра Джонс была жива и здорова и находилась в кухне. А потом…
Ди-Ди перевела взгляд на компьютер – относительно новый десктоп «Делл», стоящий на красном гостином столике – и вздохнула.
– Включали? – спросила она с едва скрываемым нетерпением.
