Дом выглядел очень старой развалюхой, за которой никто не пытался ухаживать. На переднем дворе густо разрослась трава, местами примятая колесами телег. Забор почти полностью отсутствовал. Огородные грядки остались невозделанными, и было понятно, что ждать урожая с них не приходится.
В кухонном оконце мерцал свет. Лейсер постучал в дверь. Его рука все еще слегка вибрировала в такт тряске мотоцикла. Никто не вышел открывать. Он постучал еще раз, и сам стук теперь немного даже напугал его. Ему померещилось, будто он заметил в окне лицо, причем оно было похоже на лицо юного солдата, когда он падал на землю. Хотя это могло быть всего лишь отражением раскачивавшейся ветки дерева.
Лейсер быстрым шагом вернулся к мотоциклу, с ужасом понимая теперь, что его голод был и не голодом вовсе, а чувством бесконечного одиночества. Ему нужно где-то прилечь и отдохнуть. «А ведь я забыл, как это бывает, как воздействует на тебя», – подумалось ему. И он поехал дальше – до ближайшего леса, где лег на землю. Разгоряченное лицо холодили листья папоротника.
Очнулся он уже вечером. В полях все еще было светло, но лес, где он прилег, быстро погружался в сумрак, и в какие-то считаные минуты красные стволы сосен у него на глазах превратились в темные колонны.
Он отряхнул со своей одежды листву и зашнуровал ботинки. Они были ему очень тесны в подъеме, но разносить их шанса ему не дали. Он поймал себя на том, что думает о людях, пославших его сюда. Им не было дела до неудобной обуви. И он не мог не вспомнить знакомое когда-то ощущение той пропасти, что разделяла тех, кто уходил, и тех, кто оставался, как бездна между живыми и мертвыми.
Лейсер с трудом водрузил на спину рюкзак, ощутив резкую боль, когда лямки снова легли в те места на плечах, где уже успели стереть кожу до крови. Взяв чемодан, он через поле вышел на проселок к мотоциклу. До Лангдорна оставалось километров пять. Как он и предполагал, город лежал по другую сторону большого холма – первый из трех городов на его маршруте. Уже скоро возможна неприятная встреча с дорожным патрулем. Но в то же время уже скоро он сможет поесть.
Теперь он ехал медленно, положив чемодан поперек коленей, непрерывно вглядываясь вперед, напрягая зрение, чтобы заранее разглядеть красные огни и группу людей, проверяющих транспорт. За одним из поворотов он заметил слева от себя дом, в окне которого виднелся плакат с изображением кружки пива. Когда он свернул во двор, на звук мотоциклетного мотора из двери вышел старик. Лейсер поставил мотоцикл на опорный треножник.
– Мне хотелось бы пива и колбасы, – сказал он. – Можете покормить меня?
Старик провел его внутрь и усадил за стол в большой комнате, откуда через окно Лейсер мог видеть свой мотоцикл. Ему принесли бутылку пива, немного нарезанной колбасы и кусок черного хлеба. Старик поставил все это перед ним, но не ушел, встав рядом и наблюдая, как он ест.
– Куда путь держите? – Нижнюю половину худого лица скрывала борода.
– На север. – Лейсеру эта игра показалась знакомой.
– А сами из каких мест?
– Какой город здесь рядом?
– Лангдорн.
– Далеко?
– Пять километров.
– Там есть где заночевать?
Старик пожал плечами. Это был жест не отрицания или равнодушия, а движение, исполненное негатива, словно, так или иначе, ничто и никогда не сможет закончиться благополучно ни для одного из них.
– Дорога туда хорошая? – спросил Лейсер.
– Нормальная.
– Мне говорили, что есть объезд коротким путем.
– Никаких объездов здесь нет и быть не может, – ответил старик, причем таким тоном, словно наличие объезда давало хоть какую-то надежду, могло согреть хозяина или гостя в этой сырой и мрачной по углам комнате.
– А ведь вы с востока, – заявил вдруг старик. – Слышно по голосу.
– У меня родители с востока, – подтвердил Лейсер. – Кофе есть?
Старик принес ему кофе – очень черный и совершенно безвкусный.
– Вы из Вильмсдорфа, – констатировал он. – У вас на мотоцикле тамошний номер.
– Много нынче клиентов? – спросил Лейсер, поглядывая на дверь.
Старик помотал головой.
– Мало машин на дороге, правильно я понял?
Поскольку старик промолчал, Лейсер продолжил:
– У меня друг живет рядом с Калькштадтом. Это далеко отсюда?
– Не очень. Километров сорок. Неподалеку от Вильмсдорфа убили мальчишку-солдата.
– У него тоже свое кафе. На северной окраине. Называется «Кот в сапогах». Не слыхали?
– Нет.
Лейсер понизил голос.
– У него там недавно случилась беда. Большая драка. Русские солдаты, расквартированные в городе, сцепились между собой.
– Уходите, – сказал старик.
Лейсер хотел с ним расплатиться, но у него не было ничего мельче пятидесяти марок.
– Уходите, – мрачно повторил старик.
Лейсер поднял с пола рюкзак и чемодан.
– Ты старый дурак, – сказал он грубо. – За кого, интересно, ты меня принял?
– Вы либо плохой, либо хороший человек. И то и другое опасно. Уезжайте отсюда.
Поста на дороге не оказалось. Он и сам не заметил, как уже катил по самому центру Лангдорна. К этому времени совсем стемнело. Свет на улицы приникал только сквозь щели в ставнях домов и тускло отражался от камней мостовой. Машин не попадалось вообще. Вот почему Лейсера опять начал тревожить треск его одинокого мотоцикла, звучавший среди тишины так, как если бы кто-то начал играть на трубе посреди пустынной рыночной площади. Во время войны люди здесь, должно быть, ложились спать рано, чтобы сохранить тепло в домах. Возможно, эта привычка сохранилась.
Настала пора избавиться от мотоцикла. Он проехал через весь городок, нашел заброшенную церковь и оставил его у полуразрушенного входа в ризницу. Вернувшись в центр, направился к вокзалу. Даже кассир был обряжен в нечто вроде мундира.
– Один билет до Калькштадта.
Кассир протянул через окошко руку. Лейсер достал из бумажника купюру и отдал ему. Кассир нетерпеливо затряс рукой. На какое-то время мозг отказался служить Лейсеру, и он лишь тупо смотрел то на трясущиеся перед ним пальцы, то на искаженное злобой и подозрительностью лицо за решеткой окошка.
Внезапно кассир заорал:
– А удостоверение личности?
Лейсер с извиняющимся видом заулыбался.
– Ох, я такой рассеянный, – жалким тоном произнес он и снова открыл бумажник, чтобы стало видно его удостоверение с фотографией.
– Достаньте его из бумажника, – распорядился кассир.
Лейсер наблюдал, как он внимательно изучает его снимок под светом настольной лампы.
– Разрешение на поездку!
– Да, конечно. – Лейсер протянул ему еще один документ.
– Почему вы следуете в Калькштадт, если вам нужно попасть в Росток?
– Наш кооператив в Магдебурге отправил в Калькштадт по железной дороге партию механизмов. Тяжелые турбины и станки. Их необходимо смонтировать.
– А как вы добрались сюда?
– На попутных машинах.
– Но подвозить посторонних запрещено.
– Значит, мне повезло. Мир не без добрых людей и в наши дни.
– В какие это «наши дни»? – Мужчина прижал лицо к стеклу кассы и посмотрел вниз на руки Лейсера. – Что это у вас там за железки?
– Просто цепочка с ключами.
– Значит, вы направляетесь для установки оборудования? А подробнее?
– Мне было поручено сначала все выяснить по пути. Наши партнеры в Калькштадте и так уже напрасно ждут шесть недель. Доставка почему-то задержалась.
– И что же?
– Мы послали запрос… В железнодорожное ведомство.
– Вам ответили?
– В том-то и дело, что ответ к нам так и не пришел.
– Вам придется час подождать. Поезд отходит только в шесть тридцать. – Пауза. – Слышали новость? Рядом с Вильмсдорфом убили паренька, – сообщил он затем. – Свиньи! – И он подал Лейсеру сдачу.
Идти ему было некуда. Сдать багаж в камеру хранения он не отважился. Не зная, чем себя занять, полчаса шатался по городу, а потом вернулся на вокзал. Поезд опаздывал.
– Вы оба заслужили самую высокую оценку, – сказал Леклерк, благодарно кивнув сначала Холдейну, потом Эвери. – Вы тоже, Джонсон. Но теперь никто из нас ничего уже не сможет сделать. Все в руках Майской Мушки. – Последовала особая улыбка, адресованная Эвери. – Как насчет вас, Джон? Вы что-то совсем притихли. Как по-вашему, пошел вам на пользу этот опыт? – И он добавил со смешком, обращаясь к остальным: – Надеюсь, нам не придется переживать из-за развода по нашей вине. Мы обязаны поскорее вернуть вас домой, к жене.
Леклерк сидел на краю стола, аккуратно сложив маленькие ручки на колене. Когда Эвери ничего не ответил, он почти с радостным видом объяснил:
– Кэрол намекнула мне, Адриан, что у молодых супругов могут возникнуть нелады.
Холдейн улыбнулся, словно его тоже забавляла эта мысль.
– Уверен, что до этого не дойдет, – сказал он.
– Между прочим, наш Эвери произвел большое впечатление и на Смайли. Нужно проследить, чтобы они его у нас не увели.
