– Спасибо, Арчи, не стоит беспокоиться.
Меня это возмутило до глубины души.
– То есть вы в моих услугах не нуждаетесь? Предпочитаете иметь дело с Солом и Орри, да?
– Просто сегодня вечером ты мне не понадобишься. Отдохни, а я тут подежурю.
Ну-ну, могу себе представить: Вульф будет торчать тут, почитывая книги и попивая пиво, а Фрицу поручит отшивать всех, сообщая, что великий детектив очень занят. Уже не впервые на моей памяти Вульф решил, что овчинка выделки не стоит, и послал расследование ко всем чертям. В подобные моменты на меня возлагалась обязанность надоедать боссу упреками до тех пор, пока не удастся привести его в чувство. Но сейчас я предпочел занять иную позицию, рассудив, что раз уж Орри Кетер провел весь день в моем кресле, пусть он теперь и вкалывает сверхурочно. Поэтому я оставил Вульфа в покое и поднялся в свою комнату переодеться к вечернему выходу в свет.
Вечер прошел гладко во всех отношениях. Хотя ужины в доме Лили Роуэн и не дотягивают до стандартов, к которым приучил меня Фриц, однако неизменно бывают хороши. На высоте оказалось и представление, которое мы посетили, да и оркестр на танцах в клубе «Фламинго», куда мы направились затем, тоже не подкачал. В клубе мы с моей подругой постарались узнать друг друга поближе, поскольку знакомы всего-навсего семь лет. То да се, и в результате домой я попал лишь в четвертом часу утра и, по обыкновению, заглянул в кабинет – подергать ручку сейфа и оглядеться по сторонам. Оставляя для меня записки, Вульф всегда кладет их мне на стол и прижимает пресс-папье; так было и на этот раз. На листке, вырванном из его блокнота, четким, словно печатный шрифт, бисерным почерком было написано:
А. Г.
Твоя работа по делу Кийса была вполне приемлемой. Теперь, когда это убийство раскрыто, можешь посвятить завтрашнее утро, как мы и договаривались, поездке на Лонг-Айленд, чтобы забрать у мистера Хьюитта орхидеи. Теодор приготовит коробки. Смотри, чтобы цветы не задохнулись.
Н. В.Я снова перечитал это послание и даже перевернул листок, чтобы убедиться, что там нет больше никаких приписок. Пусто.
Тогда я уселся за свой стол и набрал телефонный номер. Никого из моих ближайших друзей и врагов не оказалось на месте, но мне удалось связаться со знакомым сержантом по фамилии Роули:
– Я хотел спросить насчет дела Кийса… Может, вам нужно еще что-нибудь? Чего-нибудь не хватает?
– А что у тебя есть? – Роули вечно говорил таким голосом, словно он простужен. – Нам все нужно. Присылай наложенным платежом.
– А мне сказали, у вас все на мази? Разве нет?
– Слушай, ложись-ка ты лучше спать! – И он повесил трубку.
Я посидел немного и снова придвинул к себе телефон, чтобы набрать номер редакции «Газетт». Лон Коэн уже отправился домой, но кто-то из его коллег ответил, что, насколько они могут судить, дело Кийса по-прежнему так и не сдвинулось с мертвой точки.
Я скомкал послание Вульфа, пробормотав:
– Проклятый толстяк меня обманул! – А затем швырнул записку в корзину и поплелся наверх спать.
Просмотрев в четверг утренние газеты, освещавшие расследование дела Кийса, я не обнаружил там ни единого слова, которое указывало бы на то, что полиция в погоне за убийцей продвинулась хотя бы на дюйм.
Весь день, с десяти утра до шести вечера, я провел в доме Льюиса Хьюитта на Лонг-Айленде – помогал ему отбирать и упаковывать десять дюжин растений, – а потом погнал назад. У меня разве что дым из ушей не шел, и вы легко можете представить себе мое состояние, когда уже на обратном пути, возле самого моста Куинсборо, меня остановил коп и снизошел до того, чтобы поинтересоваться, на какой такой пожар я опаздываю. Мне даже пришлось прикусить язычок, чтобы только не блеснуть перед ним остроумием.
Когда я затаскивал на крыльцо последний ящик с растениями, произошло нечто удивительное. К дому подкатил автомобиль, который мне часто приходилось видеть ранее, с надписью «Управление полиции» на дверце. Из него появился инспектор Кремер.
– Что там у Вульфа? – пожелал он узнать, поднимаясь ко мне по ступенькам крыльца.
– Дюжина зигопеталумов, – холодно ответил я, – дюжина ренантер, дюжина одонтоглоссумов…
– Дай пройти, – грубо оборвал меня инспектор.
Я повиновался.
Войдя в холл, я хотел было крикнуть Теодору, что переквалифицировался из сыщиков в посыльные, так что помогу ему поднять орхидеи наверх, но не успел этого сделать, поскольку из кабинета донесся вопль Вульфа:
– Арчи!
Войдя, я увидел, что Кремер устроился в красном кожаном кресле и держит в зубах незажженную сигару, нацелив ее в потолок. Вульф неодобрительно взирал на гостя, и по тому, как плотно были сжаты у него губы, можно было догадаться, что великий детектив с трудом сдерживает ярость.
– Я занят важной работой, – кротко заметил я.
– Подождет твоя работа. Немедленно свяжись со Скиннером. Если не застанешь его на работе, звони домой.
Не будь здесь Кремера, я бы устроил целое представление. Однако мне пришлось удовлетвориться лишь презрительным фырканьем. Усевшись за стол, я начал набирать номер.
– Прекратите! – грубо бросил Кремер.
Я и ухом не повел.
– Хватит уже, я вам говорю!
– Погоди, Арчи, – сказал Вульф.
Отвернувшись от телефона, я увидел, что он все еще хмурится, но губы уже разжал. Вскоре он произнес целую речь:
– Не понимаю, мистер Кремер, чем вам не нравится мое предложение. Как я уже сказал по телефону, от вас потребуется дать мне слово, что вы станете сотрудничать со мной на моих условиях, и я сразу же изложу вам дело во всех деталях, предоставив, разумеется, необходимые доказательства. Если же вы откажетесь – а это ваше право, – тогда я попрошу о сотрудничестве мистера Скиннера из офиса окружного прокурора. Возможно, он согласится. Я гарантирую, что никому не будет причинено никакого вреда, и надеюсь, что это дело об убийстве Кийса будет наконец закрыто. Что вас не устраивает?
Кремер заворчал, словно тигр в клетке.
– Не понимаю, – заявил Вульф, – какого дьявола я вообще с вами связался! Уверен, мистер Скиннер придет от моего предложения в восторг.
Ворчание Кремера сделалось членораздельным:
– И когда вы хотите это устроить? Сегодня?
– Я же сказал, что сообщу вам все детали лишь после того, как вы дадите мне слово. Ладно, так и быть, отвечу. Все случится завтра ранним утром, при условии, что мне доставят посылку, которую я жду… Да, кстати, Арчи, ты еще не поставил машину в гараж?
– Нет, сэр.
– Вот и хорошо. Позже, где-то ближе к полуночи, тебе придется поехать встретить самолет. Все зависит от этого самолета, мистер Кремер. Если он прибудет с опозданием, придется отложить все до субботы.
– А где? Тут, в вашем кабинете?
Вульф помотал головой:
– Больше я ничего не скажу. Ну что, принимаете вы мои условия?
– Послушайте, давайте сделаем так. Я дам вам слово, что после того, как вы мне все расскажете, я либо исполню ваши требования, либо навсегда забуду о том, что услышал. Согласны?
– Нет. Арчи, звони мистеру Скиннеру.
Кремер процедил сквозь зубы словечко, предназначенное исключительно для мужского слуха.
– Вечно эти ваши проклятые шарады, – с горечью произнес он. – И ведь вам чертовски хорошо известно, что я не позволю подключить сюда прокуратуру. Вполне может оказаться, что вы и впрямь вычислили преступника. Такое прежде уже случалось. Ладно, я согласен на ваши условия.
Вульф кивнул. Глаза знаменитого сыщика блеснули, однако блеск был таким мимолетным, что даже я едва успел его заметить.
– Бери свой блокнот, Арчи. Дело довольно запутанное, и я сомневаюсь, что мы успеем закончить до ужина.
– Я буду счастлив всё объяснить, – сказал я патрульному Хефферэну, – если только вы сойдете с лошадки и встанете вровень со мной. Существует же демократичный способ вести беседу. Или вы хотите, чтобы я потянул шею, пялясь на вас снизу вверх?
Я широко зевнул и даже не стал прикрывать рот рукой: зачем, ведь вокруг никого, разве что природа и конный полисмен. Нельзя сказать, что я установил личный рекорд, поднявшись, одевшись и позавтракав еще до семи часов утра, но не забывайте, что до этого я уже три ночи подряд ложился очень поздно: во вторник, после сборища клиентов; затем в среду, после вечерних гуляний в обществе Лили Роуэн; и, наконец, в четверг, после того как встретил в аэропорту Ла Гуардия самолет, который приземлился точно по расписанию.
Хэфферэн слез-таки со своего высоченного коня и оказался одного роста со мной. Мы беседовали в Центральном парке, на вершине того самого холма, куда он привел меня в памятный день нашего знакомства. Утро сулило теплый октябрьский день. Легкий ветерок забавлялся листьями на деревьях и кустах, птицы суетились в небе и скакали вокруг нас, оживленно судача о своих делах.
