Он еще сильнее любил Аманду за то, что она по-прежнему не забывает спрашивать, где он был и чем занимался, хотя его бесило, что она видит его насквозь. У нее как будто имелся встроенный детектор лжи, куда более точный, чем те, что имелись в распоряжении силовых структур. Выкручиваться с каждым разом становилось все труднее.
Из-за непрестанного чувства вины Джордж моментально взрывался, срывал злобу на жене, говорил грубости. После нескольких безобразных сцен Аманда махнула рукой и перестала спрашивать, чего хочет от него Меррит. Может, потому, что ей осточертело постоянное вранье, а может, просто не хотела, чтобы дети наблюдали ссоры родителей.
Глаза Аманды смотрели на него с упреком и презрением. Джордж чувствовал, что ее терпению вот-вот наступит конец, даже ее любовь в последнее время дала трещину. Она могла уйти от него в любой момент. А тогда он просто умрет от стыда и отчаяния.
Джордж сделал изрядный глоток из фляжки, которую держал между коленями, пока ехал домой. Пару раз он ловил себя на мысли, что был бы не прочь, чтобы его остановил дорожный патруль. Несколько месяцев или даже лет в тюрьме за вождение в пьяном виде куда лучше, чем пожизненное наказание, к которому его приговорил Дэвид. Окажись он за решеткой – и Дэвиду придется искать другого врача для решения этой проблемы. А он, Джордж, был бы только счастлив переложить эту ношу на кого-то еще.
Джордж маялся в Белом доме, дожидаясь, когда Дэвид вернется с Карибских островов, хотя и знал, что это случится не раньше, чем президент убедится, что пресса раструбила на весь мир о его визите доброй воли. На снимках моложавый, привлекательный, энергичный президент Меррит пробирается через развалины, успокаивая и подбадривая тех, кто потерял своих близких.
Если бы они только знали, с горечью подумал Джордж, кто на самом деле этот человек, произносящий банальные фразы о сочувствии!
День выдался долгий, но, казалось, поездка только придала ему сил. Президент вошел в кабинет – такой же энергичный и бодрый, как и всегда, и даже слегка загоревший, словно вернулся из отпуска.
– Что происходит, Джордж?
А то он не знает!
– С прискорбием вынужден сообщить, что вашей жене снова стало хуже. Так что сегодня я взял на себя смелость перевезти ее в частную клинику, где о ней позаботятся.
Вот чудовище… делает вид, что расстроился! Первым делом спросил, сообщил ли доктор эту новость сенатору.
– Я подумал, возможно, вы захотите сделать это лично.
Дэвид попросил доктора сообщить обо всем Далтону Нили, чтобы тот составил соответствующий пресс-релиз – Аллан, кивнув, пообещал, что позвонит ему прямо с утра. Особого энтузиазма он, однако, не выразил. Но если президент и заметил его подавленный вид, то виду не подал. Меррит был уверен, что доктор не осмелится ослушаться, а что он думает по этому поводу, президента не волновало.
Что у него есть на тебя? Что за дамоклов меч он занес над твоей головой?
Джордж проклинал тот день, когда встретил Дэвида Меррита. То, что тогда казалось ему редкой удачей, стало самым роковым событием его жизни. Было ли это случайностью, что они встретились в тот день? Или… Дэвид ведь никогда не полагается на случай. Как бы там ни было, молодой и многообещающий врач познакомился на теннисном корте с таким же молодым и многообещающим конгрессменом. Они обменялись рукопожатием, и Джордж тогда еще отметил, что его как будто тряхнуло током. Ощущение было такое, будто часть обаяния и энергии Дэвида передалась ему. С того дня и началась их дружба.
Они стали встречаться – играли в теннис, иногда обедали вместе или заходили в бар. Супруги Алланы, тогда еще молодожены, в то время считали каждый цент и не могли устраивать роскошные приемы. Однако Дэвид, казалось, с огромным удовольствием уплетает гамбургеры на заднем дворе их скромного дома. Правда, так было только до того дня, когда он сам женился. Его молодая жена отнюдь не пылала желанием коротать вечера с Алланами. Ванесса и Аманда – в отличие от их мужей – так и не стали близкими подругами. Видимо, потому, считал Джордж, что его жена была намного умнее Ванессы. Трудно было отыскать двух женщин, которые бы так разительно отличались друг от друга по характеру и интересам. К счастью, это нисколько не мешало их дружбе с Дэвидом.
Вскоре Джордж уже считал его своим самым близким и самым надежным другом. И неудивительно, что в самый тяжелый для него день, когда его жизнь, казалось, вот-вот пойдет прахом, Джордж обратился за помощью именно к нему.
Его пациент, которого только что привезла «Скорая», молодой афроамериканец потерял сознание прямо на баскетбольной площадке. Сопоставив возраст и вид пациента, а также внешность его друзей, Джордж заподозрил передозировку. И поинтересовался у его приятелей, какие наркотики тот употребляет.
– Проклятье, док, парень спит и видит себя известным спортсменом! – буркнул один из них. – Он и близко не подходит к наркоте.
Однако Джордж не поверил. Все симптомы говорили о том, что у паренька тяжелое отравление барбитуратами, усиленное алкоголем. И Джордж назначил ему промывание желудка и рвотное.
И только когда приехала мать паренька, Джордж с ужасом узнал, что в детстве тот перенес тяжелый ревматизм, да еще с осложнениями, результатом чего стало повреждение аортального клапана. Сильнейшие физические нагрузки, неизбежные в баскетболе, привели к тому, что у него во время игры случился сердечный приступ.
Джордж попытался исправить ошибку, однако прописанное им рвотное уже сделало свое дело. Парнишка сделал глубокий вдох – и буквально захлебнулся собственной рвотой.
Терзаемый страхом и чувством вины, Джордж бросился к Дэвиду. Тот терпеливо слушал, пока Джордж, заикаясь и глотая слова, пытался объяснить, как это произошло.
– Он был без сознания и не мог мне сказать, но сказал бы, если бы я не ухватился за самое простое предположение. Боже, как я мог?! Достаточно было прослушать его легкие и…
– Его приятели упоминали о том, что у парня проблемы с сердцем?
– Нет. Его мать объяснила, что он не хотел, чтобы кто-то знал – боялся, что его сочтут слабаком. Боже! – закрыв лицо руками, зарыдал Джордж. – Его мать теперь подаст на клинику в суд, а у меня наверняка отберут лицензию!
Итак, его карьера закончилась, так толком и не начавшись, с горечью подумал Джордж. А ведь еще месяц, и он бы закончил ординатуру. Все его мечты пошли прахом.
– Ты слишком строг к себе, – мягко сказал Дэвид. – Естественно, ты предположил передоз, а как иначе? Чернокожий парнишка, наверняка рос на улице, что ты мог подумать? Брось, не бери в голову.
– Господи, я даже подумать не мог, что у него больное сердце!
– Ну, это же естественно.
– А должен был подумать! – возразил Джордж. – Нельзя исключать и другие возможности, даже когда диагноз напрашивается сам собой.
– Послушай, – терпеливо сказал Дэвид, – если ты думаешь, я буду сидеть и смотреть, как жизнь моего лучшего друга будет сломана из-за случайной ошибки, в которой он к тому же искренне раскаивается, то ты ошибаешься. Ты мне веришь?
Уверенность, с которой он говорил, подействовала на Джорджа – глядя на него, как кролик на удава, он нерешительно кивнул.
– Кто-нибудь слышал, как мать парня говорила тебе, что у него проблемы с сердцем?
– Нет, не думаю. Мы разговаривали наедине.
– Отлично.
– Но это наверняка есть в его медицинской карте. Она захватила ее с собой, когда приехала в больницу.
– Где эта карта сейчас? – невозмутимо поинтересовался Дэвид.
Джордж молча протянул ему уличавшую его карту.
– Ты ее не видел. Ясно? – Дэвид убрал карту в сейф. Потом обернулся, увидел растерянное выражение лица Джорджа и принялся хохотать: – Успокойся. Ты единственный, кто видит в этом трагедию. В реанимации пациенты умирают каждый день – на то она и реанимация. Никто не будет копать слишком рьяно, обещаю.
– А его мать?
– Она наверняка была готова, что рано или поздно это случится, поскольку его сердце просто не выдержит. И она уверена, что ты сделал все, чтобы спасти ее сына.
Джордж закусил губу.
– Поскольку он умер в реанимации и причина смерти очевидна, вскрытия не будет.
Дэвид дружески хлопнул его по спине.
– Хватит трястись! Дыши глубже!
Как и предполагал Дэвид, никому и в голову не пришло поставить под сомнение заключение о причине смерти, поскольку под ним стояла подпись Джорджа. Тело парнишки отправили в похоронное бюро, а о его матери с тех пор Джордж больше не слышал.
Казалась, эта постыдная тайна еще сильнее сблизила двух мужчин. Дэвид свел Джорджа со своими приятелями из Конгресса и другими влиятельными людьми. При этом он всякий раз отзывался о Джордже как об одном из лучших врачей. А поскольку делал он это с тем же уверенным видом, с каким подписывал счета в Палате представителей, окружающие охотно ему верили.
К тому времени, как Джордж занялся частной практикой, он уже успел перезнакомиться с доброй половиной тех, кого принято называть сильными мира сего. Спустя годы, когда ему официально предложили занять в Белом доме место главного врача, он продал свою процветающую практику за огромные деньги и приобрел дом в двух шагах от того, где обитал вице-президент с семьей.
