Потом лицо его просветлело. Был еще один способ сделать это – отвлечь внимание от Джоан: оставить обычную, будничную записку. Потом передать письмо с другим человеком, которое вручат Джоан в Англии. Он быстро написал:
«Дорогая Джоан! Заходил узнать, не захочешь ли ты сыграть партию в гольф сегодня вечером, но если ты ездила на дамбу, то, наверное, ужасно устала. Как насчет завтра? В пять часов в клубе.
Твой Боб».
Небрежное послание сестре, которую он, возможно, больше никогда не увидит, но в данном случае чем небрежнее, тем лучше. Джоан не следует втягивать в рискованное дело; она даже не должна знать, что существует некое рискованное дело. Джоан не умеет притворяться. Ее защитой станет то, что она явно ничего не будет знать.
И эта записка выполнит двойную задачу. Она покажет, что он, Боб, и сам не собирается никуда уезжать.
Ролинсон минуту или две подумал, потом подошел к телефону и назвал номер британского посольства. Вскоре его соединили с Эдмундсоном, третьим секретарем, его другом.
– Джон? Говорит Боб Ролинсон. Можешь встретиться со мною где-нибудь, когда сможешь вырваться? Постарайся раньше. Ты должен, старик. Это важно. Ну, собственно говоря, речь идет о девушке… – Он смущенно кашлянул. – Она чудесная, просто чудесная. Совершенно бесподобная. Только это немного рискованно.
Голос Эдмундсона, звучавший несколько чопорно и неодобрительно, произнес:
– В самом деле, Боб, ты со своими девушками… Ладно, в два часа тебя устроит?
И он повесил трубку. Боб услышал слабый второй щелчок, когда тот, кто подслушивал, положил трубку.
Славный старина Эдмундсон… Поскольку все телефоны в Рамате прослушивались, Боб и Джон выработали небольшой собственный шифр. Чудесная девушка, «просто бесподобная», – это означало нечто срочное и важное.
Эдмундсон подберет его на своей машине у нового Торгового банка в два часа, и Боб расскажет ему о тайнике. Скажет ему, что Джоан не знает о нем, но если с ним что-то случится, то это станет важным. Отправившись в долгое путешествие по морю, Джоан и Дженнифер вернутся в Англию только через шесть недель. К этому времени революция почти наверняка произойдет и либо окажется успешной, либо будет подавлена. Али Юсуф переберется в Европу, или они с Бобом оба погибнут. Он расскажет Эдмундсону достаточно, но не слишком много.
Боб в последний раз оглядел комнату. Она выглядела точно такой же – мирной, неопрятной, домашней. Единственное, что добавилось, – это его невинная записка Джоан. Он прислонил ее к какому-то предмету на столе и вышел. В длинном коридоре никого не было.
IIЖенщина в номере, соседнем с тем, который занимала Джоан Сатклифф, вернулась в комнату со своего балкона, держа в руке зеркало. Она вышла на балкон для того, чтобы рассмотреть волосок, который посмел вырасти у нее на подбородке. Женщина расправилась с ним при помощи пинцета, потом стала внимательно изучать свое лицо при ярком солнечном свете.
Именно тогда, расслабившись, она увидела еще кое-что. Она держала зеркало под таким углом, что в нем отразилось зеркало висящего в соседнем номере шкафчика, и в этом зеркале она увидела мужчину, занятого чем-то очень любопытным. Настолько любопытным и неожиданным, что она застыла и смотрела. Он не мог ее видеть с того места, где сидел за столом, а женщина видела его только посредством двойного отражения.
Если бы мужчина повернул голову и посмотрел назад, то мог бы увидеть отражение ее зеркала в зеркале шкафчика, но он был слишком поглощен тем, что делал, и не смотрел назад…
Правда, один раз мужчина внезапно все-таки взглянул в окно, но так как там видеть было нечего, он снова опустил голову.
Женщина наблюдала за ним, пока он не завершил свою работу. Помедлив несколько минут, написал записку, которую оставил на столе, потом вышел из поля ее зрения, но женщина слышала достаточно, чтобы понять, что он звонит по телефону. Она не расслышала, что именно он сказал, но голос его звучал беззаботно, небрежно. Потом она услышала, как закрылась дверь.
Женщина подождала несколько минут, потом открыла свою дверь. В дальнем конце коридора какой-то араб лениво махал метелкой из перьев, смахивал пыль. Затем он свернул за угол и пропал из виду.
Женщина быстро скользнула к двери соседнего номера. Та была заперта, но она этого ожидала. Шпилька для волос, которую женщина прихватила с собой, и лезвие маленького ножика быстро и ловко справились с задачей.
Она вошла, прикрыла за собой дверь. Взяла записку. Клапан конверта был приклеен лишь слегка и легко открылся. Она прочитала записку, хмуря брови. Записка ничего не объясняла.
Женщина снова заклеила конверт, положила на место и пересекла комнату.
Уже протянув руку, она услышала голоса под окном, на террасе внизу. Один голос, как она знала, принадлежал хозяйке номера, в котором она стояла. Решительный, поучающий голос человека, полностью уверенного в себе.
Женщина бросилась к окну.
Стоя внизу, на террасе, Джоан Сатклифф, рядом с которой стояла ее дочь Дженнифер, бледная крепкая девочка лет пятнадцати, сообщала всему миру и высокому, несчастному на вид англичанину из британского консульства, что именно она думает о той новости, которую он пришел ей сообщить.
– Но это абсурд! Никогда не слышала о подобной чепухе. Здесь все абсолютно спокойно, и все очень любезны. Я думаю, все это просто напрасная паника.
– Надеюсь, что это так, миссис Сатклифф, мы, конечно, на это надеемся… Но его превосходительство считает, что ответственность так велика…
Миссис Сатклифф оборвала его. Она не собиралась учитывать ответственность послов.
– У нас много вещей, знаете ли. Мы возвращаемся домой морем, отплываем в следующую среду. Морское путешествие будет полезно Дженнифер. Так сказал врач. Я категорически отказываюсь менять свои планы и лететь в Англию с такой глупой поспешностью.
Мужчина с несчастным видом попытался ее успокоить, объяснил, что миссис Сатклифф и ее дочь могут отправить по воздуху не в Англию, а в Аден, и там они сядут на свой корабль.
– Вместе с нашим багажом?
– Да, да, это можно устроить. У меня наготове автомобиль-универсал. Мы сможем все погрузить прямо сейчас.
– Ну, ладно. – Миссис Сатклифф капитулировала. – Наверное, нам надо уложить вещи.
– Немедленно, если не возражаете.
Женщина в спальне поспешно отступила назад. Она быстро взглянула на адрес на багажной бирке одного из чемоданов, потом поспешно выскользнула из комнаты и вернулась в свой номер как раз в тот момент, когда миссис Сатклифф появилась из-за угла коридора.
За нею бежал дежурный из холла.
– К вам заходил ваш брат, майор авиации, миссис Сатклифф. Он поднимался в ваш номер. Но я думаю, что он уже ушел. Вы, наверное, с ним разминулись.
– Как досадно, – ответила миссис Сатклифф. – Спасибо, – сказала она дежурному и продолжала, уже обращаясь к Дженнифер: – Наверное, Боб тоже волнуется из-за пустяков. Лично я не вижу никаких признаков волнений на улицах. Эта дверь не заперта… Какие люди беспечные!
– Наверное, это дядя Боб, – сказала Дженнифер.
– Жаль, что я с ним не повидалась… О, вот записка. – Она вскрыла конверт и торжествующе заявила: – Во всяком случае, Боб не нервничает. Очевидно, ему ничего обо всем этом не известно. Это паника дипломатов, вот и все. Терпеть не могу укладывать вещи в самую жару. Эта комната напоминает печку. Давай, Дженнифер, вынимай свои вещи из комода и шкафа. Мы должны как-нибудь все затолкать в чемоданы. Можно будет потом упаковать заново.
– Я никогда не бывала где-то во время революции, – задумчиво произнесла Дженнифер.
– Надеюсь, не будешь и на этот раз, – резко сказала мать. – Будет так, как я говорю. Ничего не случится.
Дженнифер выглядела разочарованной.
Глава 3
Знакомство с мистером Робинсоном
Примерно через шесть недель один молодой человек негромко постучал в дверь комнаты в Блумсбери и получил приглашение войти.
Комната была маленькая. За письменным столом, сгорбившись в кресле, сидел толстый мужчина средних лет. Он был одет в измятый костюм, обсыпанный спереди сигарным пеплом. Закрытые окна делали атмосферу в комнате почти невыносимой.
– Ну? – раздраженно произнес мужчина, полузакрыв глаза. – Что там еще, а?
О полковнике Пайкэвее говорили, что в любой момент, как его ни застанешь, его глаза как раз закрывались перед сном или как раз открывались после сна. Некоторые также говорили, что его звали совсем не Пайкэвей и что он не полковник. Но чего только не говорят люди!
– Пришел Эдмундсон, из Министерства иностранных дел.
– Вот как, – произнес полковник Пайкэвей.
Он моргнул, словно собирался снова уснуть, и пробормотал:
